Ознакомительная версия.
И он даже не смог присутствовать на похоронах. Не мог сказать Эдвине слова утешения без риска ввергнуть ее в этот кошмар. Они с Эдвиной были так же близки, как с Вандой, а в некоторых отношениях были связаны даже теснее. Он и Эдвина провели много ночей, пытаясь убедить Ванду отказаться от своего плана, но безуспешно. И только когда они сообразили, что с Лютером или без него, она это сделает, Лютер попросил Эдвину присмотреть за своей дочерью. Не позволить ей снова угодить за решетку.
Наконец, ему попался раздел частных объявлений, и через несколько секунд он нашел то из них, которое искал. Прочитав его, он не улыбнулся. Как и Билл Бертон, Лютер не верил, что в характере Глории Рассел есть какие-то благородные черты.
Он надеялся, что они поверили, что речь идет лишь о деньгах. Он взял лист бумаги и стал писать.
* * *
– Отследите местонахождение счета.
Бертон сидел напротив главы администрации в ее кабинете. Он пил диетическую кока-колу, но ему хотелось чего-нибудь покрепче.
– Я уже занимаюсь этим, Бертон. – Рассел поправила сережку в ухе после того, как положила телефонную трубку на рычаг.
Коллин тихо сидел в углу. Глава администрации до сих пор как будто не замечала его присутствия, несмотря на то что он двадцать минут назад вошел вместе с Бертоном.
– Так к какому сроку ему нужны деньги? – Бертон посмотрел на нее.
– Если деньги не поступят на указанный им счет к концу рабочего дня, завтра никого из нас всех здесь не будет. – Она быстро взглянула на Коллина, а потом вновь стала смотреть на Бертона.
– Черт. – Бертон поднялся.
– Я полагала, вы позаботитесь об этом, – сердито сказала ему Рассел.
Он проигнорировал ее замечание.
– И как он собирается осуществить передачу?
– Как только получит деньги, даст нам знать, где находится предмет.
– Значит, мы вынуждены довериться ему?
– Получается так.
– А как он узнает, что вы получили письмо? – Бертон принялся шагать по кабинету.
– Оно сегодня утром лежало в моем почтовом ящике. Почту мне доставляют во второй половине дня. Бертон рухнул на стул.
– В вашем чертовом почтовом ящике?! Вы хотите сказать, что он сшивался прямо возле вашего дома?
– Сомневаюсь, что это весьма специфичное послание он доверил бы кому-либо еще.
– Как вы догадались проверить ящик?
– Крышка была поднята. – Рассел едва не улыбнулась.
– Да, у парня голова варит неплохо, ему в этом не откажешь, шеф.
– И очевидно, лучше, чем у каждого из вас. Сказав это, она целую минуту, не отрываясь, смотрела на Коллина. Под ее взглядом он съежился и уставился в пол.
При виде этой сцены Бертон внутренне усмехнулся. Ничего, через пару недель парень скажет ему “спасибо”.
– По-настоящему меня больше ничего не удивляет, шеф. А вас? – Он посмотрел на нее, а потом на Коллина.
Рассел не ответила.
– Если деньги к нему не поступят, мы можем ожидать, что вскоре он каким-то образом засветится. Что тогда мы готовы предпринять?
Ледяное спокойствие главы администрации не было напускным. Она решила, что пора перестать рыдать, непрерывно опорожнять желудок в любой стрессовой ситуации, поскольку боли и унижения ей теперь хватит до конца жизни. Будь что будет: ко всему, кроме себя, она потеряла какой бы то ни было интерес. И ей стало значительно лучше.
– Сколько он хочет? – спросил Бертон.
– Пять миллионов, – спокойно ответила она.
Бертон выпучил глаза.
– И у вас есть такая сумма? Откуда?
– Это вас не касается.
– А президент знает? – Задавая вопрос, Бертон предвидел ответ.
– Это тоже вас не касается.
Бертон не стал настаивать. В самом деле, какое ему было дело?
– Справедливо. Ну что же, отвечаю на ваш вопрос: мы уже делаем кое-что. На вашем месте я бы нашел способ как-нибудь вернуть эти деньги. Пять миллионов долларов покойнику не особенно-то пригодятся.
– Нельзя убить того, кого вы не нашли, – возразила Рассел.
– Верно, верно, шеф. – Бертон вновь сел и начал рассказывать о разговоре с Сетом Фрэнком.
* * *
Открывая дверь, Кейт была полностью одета, предполагая, что, будь она в халате, беседа продлится дольше, и что с каждым вопросом она будет казаться все более и более уязвимой. А ей меньше всего хотелось выглядеть уязвимой, хотя именно так она себя и чувствовала.
– Не очень-то понимаю, чего вы от меня хотите.
– Всего лишь кое-какую информацию, мисс Уитни. Я понимаю, что вы работаете в суде, и мне, поверьте, ужасно не хочется втягивать вас в расследование, но сейчас ваш отец является подозреваемым номер один в очень важном деле. – Фрэнк серьезно посмотрел на нее.
Они сидели в маленькой гостиной. Фрэнк держал записную книжку. Кейт, выпрямившись, сидела на краю дивана, стараясь оставаться спокойной, хотя ее пальцы непрестанно взлетали к небольшой цепочке на шее и скручивали ее в узелки, крошечные центры этого безумия.
– Судя по тому, что вы рассказали мне, лейтенант, улик у вас маловато. Будь я прокурором по этому делу, думаю, что на их основании я не смогла бы даже выписать ордер на арест, не говоря уже о предъявлении обвинения.
– Как знать, как знать. – Фрэнк наблюдал за ее манипуляциями с цепочкой.
На самом деле он пришел сюда вовсе не за информацией. Вероятно, он знал об ее отце значительно больше, чем она сама. Но ему нужно было заманить ее в ловушку. Потому что, как он полагал, это было именно ловушкой. Для кое-кого другого. И потом, какая ей разница? В любом случае, ему значительно удобнее было думать, что ей нет никакого дела до своего отца.
Фрэнк продолжал:
– Однако существуют весьма любопытные совпадения. Мы нашли отпечатки вашего отца на фургоне компании по уборке домов, который, мы знаем это достоверно, приезжал к Салливанам незадолго до убийства. Факт остается фактом: он был в том самом доме и в той самой спальне, где было совершено преступление, незадолго до этого. Это подтверждают два свидетеля. И мы точно знаем, что, поступая на работу, он использовал вымышленное имя, ложный адрес и фальшивый номер карточки социального страхования. К тому же, он, вероятно, скрывается. Она взглянула на него.
– У него уже были сроки. Вероятно, он представил ложные данные, так как полагал, что иначе его не возьмут на работу. Вы говорите, что он скрывается. Вам не приходило в голову, что он просто мог отправиться в путешествие. Даже у рецидивистов бывает отпуск.
Ее профессиональная интуиция подсказала ей, что она – невероятно! – защищает своего отца. Острая боль пронзила голову. Она невольно прижала пальцы к вискам.
– Еще одна интересная находка заключается в том, что ваш отец, был в дружеских отношениях с Вандой Брум, личной прислугой и доверенным лицом Кристины Салливан. Я проверял. Тогда, в Филадельфии, их взял на поруки один и тот же человек. По некоторым сведениям, все эти годы они поддерживали отношения. Ручаюсь, что Ванда знала о сейфе в спальне.
– Ну и что?
– А то, что я говорил с Вандой Брум. Совершенно очевидно, что она рассказала о деле намного меньше, чем знала.
– Тогда почему бы вам, вместо того, чтобы сидеть здесь со мной, не поговорить с ней еще раз? Может, она сама и совершила преступление?
– В это время ее не было в стране, тому есть сотня свидетелей. – Фрэнк кашлянул. – И я больше не имею возможности общаться с ней, так как она покончила с собой. И оставила записку, где выразила свое сожаление.
Кейт поднялась и рассеянно посмотрела в сторону окна. Казалось, ее сжимают ледяные тиски.
Фрэнк несколько минут выжидал, наблюдая за ней и пытаясь угадать ее чувства по мере того, как он выдвигал все больше улик против человека, который дал ей жизнь, а затем расстался с ней. Оставалась ли в ней любовь к нему? Следователь надеялся, что нет. Во всяком случае, он надеялся на это как профессионал. А как отец троих детей он сомневался, что это чувство может совсем умереть.
– Мисс Уитни, с вами все в порядке? Кейт медленно отвернулась от окна.
– Мы можем куда-нибудь пойти? Я голодна, а здесь нет никакой еды.
Они зашли в тот же ресторанчик, где Джек встречался с Лютером. Фрэнк набросился на свою еду, Кейт же ни к чему не прикоснулась.
Он взглянул на ее тарелку.
– Вы сами выбрали это место, я полагал, что вам нравится здешняя кухня. Знаете, только не обижайтесь, вам не мешало бы слегка поправиться.
Кейт, наконец, посмотрела на него; на ее губах играла полуулыбка.
– Так значит, вы вдобавок еще и диетолог?
– У меня трое дочурок. Старшей шестнадцать лет, она худая, как щепка, ростом почти с меня, и при этом уверена, что она полная. Если бы не румянец на ее щеках, я мог бы подумать, что у нее анорексия. А моя жена, Боже правый, она постоянно сипит на какой-нибудь диете. Я хочу сказать, что она, конечно, выглядит отлично, но, должно быть, существует некая идеальная фигура, к которой стремится любая женщина.
Ознакомительная версия.
