в огромной белой палатке, из которой разносился запах гречки и сосисок по взлетному полю. Все это под ярким голубым небом, в которое взлетали «сушки» и вертолеты.
Ермилова встретил знакомый подполковник из Департамента, который здесь находился в длительной командировке. Он не знал о цели прилета Олега Константиновича, с подозрением покосился на Горюнова, представившись ему:
— Сливенко Сергей.
— Петр, очень приятно, — коротко ответил Горюнов, перекинув сумку на другое плечо и протянув руку. Он явно не собирался никого посвящать в свои дела.
Сливенко проводил их в один из контейнеров с двумя двухъярусными койками и металлическими запирающимися шкафчиками. Олег невольно вспомнил собровские кубрики в Подмосковье на базе отряда. Казарма, одним словом. Очень похоже, только там койки обычные и на некоторых лежат фото погибших — там уже никто не спит.
А Горюнову обстановка напомнила лагерь РПК в горах Кандиль в Северном Ираке, где он несколько лет назад был с еще живой Зарифой, чей браслет таскал в кармане.
— Олег Константиныч, — Сливенко придержал Ермилова за руку у входа, — вам сейчас принесут оружие и камуфляж, бронежилеты и каски. Просили из Москвы вас этим обеспечить и вообще по мере сил способствовать. Какие планы? Чем могу помочь?
Ермилов поглядел в спину Горюнова. Тот, словно почувствовав взгляд или скорее услышав вопрос, обернулся и сообщил:
— У нас своя программа. Произвольная. Мне нужна только местная тачка с какими-нибудь надежными номерами и что-то в кузов машинки посущественнее «калашей». Плюс гранаты и БК.
— Вы поедете штурмовать Эр-Ракку малыми силами? — пошутил Сливенко, не восприняв всерьез эту просьбу.
— Только захватим Абу-Бакра аль-Багдади, во имя Аллаха милостивого и справедливого, — отшутился Петр. — А без шуток если, то завтра к утру, часам к пяти, чтобы все это у нас было. И никаб для девушки.
Сливенко скривился, но противоречить ему не стал. Лишь кивнул и, не прощаясь, вышел.
— Хамоватый ты, Петр, — с укором взглянул на него Ермилов. — И куда ты собрался с утра пораньше? Да еще и с девушкой. — Он бросил сумку на правую нижнюю койку под кондиционером и вдруг испуганно поглядел на Петра: — Уж не Меркулова ли эта девушка?
— Мы тебя в никаб оденем, — Горюнов улегся на левую нижнюю койку и уснул сразу же.
Он спал часа четыре. Ермилов успел сходить поужинать, погулять по территории, по-военному прибранной, засаженной цветами и пальмами, с гравиевой отсыпкой вокруг клумб, с лавочками в тени и оборудованными курилками.
День клонился к вечеру, но выдался довольно теплым, с ровным мягким ветерком, приносившим незнакомые запахи, смешанные с привычным ароматом полевой кухни. Если бы не пальмы и чужое небо — обычная воинская часть.
Когда Олег вернулся, Горюнов так и лежал носом к стенке, но уже, кажется, не спал. Через минуту он сел и достал из кармана сумки пачку сигарет.
— Только не здесь, — строго воспротивился Ермилов. — Ты можешь хоть в общих чертах посвятить меня в суть нашей завтрашней вылазки? Или так и будешь шифроваться?
— Никаких секретов, — Горюнов зажал сигарету зубами, но не прикуривал. — Поедем к курдам. Туда подскочит наш шотландец. Он и с ними встречается то и дело. Пытается вести переговоры, но они и слышать ничего не хотят, кроме шуршания купюр.
— А мы сможем проехать в Рожаву через Идлиб? — поморщился Ермилов. Он натер ногу и приклеивал пластырь на палец. — Насколько мне известно, там сейчас активные бои. Сирийская армия сражается, наши бомбят.
— Местные уже отбили у боевиков авиабазу «Абу-эд-Духур». По краешку провинции аккуратненько проскочим. Тем более с нами поедет Абдулбари из Мухабарата. Он ситуацией владеет.
Ермилов с блаженством вытянулся на кровати, чувствуя, что все-таки он не так молод, как Горюнов. Тот четыре часа подремал и бодрый. А Олег после тряски в самолете, двух взлетов и двух посадок (когда самолет делал дозаправку, садились еще на юге России) чувствовал, что и ночи для отдыха мало. Да еще вставать чуть свет.
— Послушай, но эти курды настроены проамерикански. Ты похож на араба, твой приятель, как там его, тоже. Они нас не того?..
— Абдулбари, — подсказал Горюнов. — Они сами выглядят как арабы. Не бойся. Бабки берут отовсюду, откуда их можно взять, а поскольку они тесно связаны с РПК, а я, если так можно выразиться, друг семьи, — Горюнов усмехнулся, — общался с самим Карайыланом, проблем не должно возникнуть. Тамошние арабы, живущие на их территории, тоже встали на сторону курдов. Их устраивает положение автономии.
— Особенно в условиях войны, — кивнул Олег.
— И армян, и ассирийцев. Да, в условиях войны все хотят понимать, куда и когда стрелять и за что борются. Причем не только в смысле оплаты за участие в боевых действиях. Ну как тебе база? — Горюнов перескочил на другую тему, явно озабоченный какими-то своими проблемами. У него был отсутствующий вид.
— А ты разве сюда приезжал?
— Несколько раз. В военторг заходил?
— Заглянул. Вот печенье нам с тобой к чаю купил. Там и сигареты есть. Ты же без табака не можешь.
— Ну уж нет! Завтра местные куплю, — Горюнов накинул на плечи куртку. — Ты отсыпайся. Рано поедем. Только вот это не надевай, — Петр ткнул в стопку форменной песочной одежды, лежащей в изножье койки Ермилова. Ее принесли, пока Олег гулял по базе. Рядом громоздились бронежилет и каска, обтянутая тканью под цвет формы.
— В чем же? — Ермилов приподнялся на локте.
— Как есть. В гражданской одежде. Если что, будешь изображать англичанина. У тебя английский на высоте. Никаких документов с собой. Одежда у тебя не российская? Все проверь. Никаких крестиков и лучше без обручального кольца.
— Ну да, чтобы затруднить опознание трупа, — мрачно пошутил Олег. — Ты что, всерьез все это? Плотников предупреждал…
Однако Горюнов уже не слушал, выйдя из модуля под звездное небо. Ночь наполнилась прохладой, стрекотом цикад и ревом взлетающих истребителей.
Вопреки опасениям Ермилова, проводившего тревожным взглядом Горюнова, Петр не собирался сейчас встречаться с Меркуловой. Выкурив пару сигарет, поглядев задумчиво на улетающие самолеты, он вернулся в модуль и открыл «переговорный пункт».
Петр разговаривал по телефону негромко, но Олег не мог уснуть, невольно прислушиваясь. Хрипловатым голосом Петр говорил то
