улыбнулся и положил книгу на стопку бумаг. На его левом переднем резце, более длинном, чем правый, была золотая коронка, придававшая ему вид деревенщины. Но Том не был деревенщиной. Он получил степень по криминологии в каком-то южном университете и прочел большую часть публичной библиотеки Муди-Пойнт. Он разводил пчел и, возможно, знал о них больше любого жителя штата. Ладлоу считал это нормальным. Люди редко являлись тем, чем казались. Том просто ленился, как в продвижении по карьерной лестнице, так и в том, чтобы поставить на зуб нормальную коронку.
— Отнюдь, — сказал Том. — Бумажной работы до самой задницы. Слышал, что вчера случилось с той женщиной? Она заехала на заправку на Девяносто первом, расплачивается за бензин — и видит, что какой-то парень снаружи пытается угнать ее машину. Понимаешь, она оставила в ней ключи. А также шестилетнюю дочь, которая спала на заднем сиденье. В общем, парень выезжает с заправки, но к тому моменту женщина уже распахивает водительскую дверь, обхватывает одной рукой руль, а другой пытается расцарапать и поколотить угонщика. Тот пытается ее вытолкнуть. Она тянется под переднее сиденье и достает «клаб». Ну, знаешь, противоугонку на руль. И начинает колотить его этой штукой. Наполовину свисая из машины. В общем, он волочет ее четверть мили и врезается в ресторан Роя Роджерса. Там она вытаскивает его из машины, берет противоугонку и бьет парня по голове, а потом ломает ему обе ноги! Он умоляет о пощаде. Когда-нибудь слышал о чем-то подобном? Мы взяли его за угон и похищение. Он даже не подозревал, что в машине ребенок. — Том поднял книгу. — Золя бесподобен. Читал?
— Нет.
— Почитай. Это про парня, который видит убийство в окне проходящего поезда. Он всегда хотел кого-нибудь убить, но ему не хватало смелости, и потому он прицепляется к тем двоим, что действительно совершили убийство, будто пиявка. Доводит их до помешательства. «Нану» тоже не читал?
— Нет.
— Почитай, Эв. Хотел бы я приучить к чтению мальчишек или хотя бы Эвелин. Она читает только чертову газету. А дети и того хуже. Хорошо, если заглянут в телепрограмму. Сожалею о твоем псе. Ты принес гильзу?
Ладлоу отдал ему гильзу.
Том осмотрел ее, понюхал, спрятал в карман и прикончил крулер, после чего взял пенопластовый кофейный стаканчик и встал с кресла.
— Пойдем повидаем Фила Джекмэна.
Сэм Берри по телефону упоминал помощника окружного прокурора, однако Ладлоу никогда с ним не встречался. Они прошли по коридору до нужного кабинета, симпатичная темноволосая секретарша сообщила об их прибытии, Том открыл матовую стеклянную дверь, и они вошли.
Кабинет был завален книгами и бумагами. Сильнее, чем кабинет Тома, если такое возможно.
Джекмэн сидел за столом без пиджака, ослабив идеальный виндзорский узел на галстуке. Он поднял глаза от листа бумаги с печатным текстом, сперва посмотрев за окно, где грохотал гром, потом на Тома и Ладлоу. Поднялся, оказавшись намного выше, чем выглядел, пока сидел. Протянул руку.
— Мистер Ладлоу?
Запястье под манжетой рубашки было худым, как и весь помощник прокурора, но рукопожатие оказалось крепким.
— Эв, — сказал Ладлоу.
Помощник прокурора взял со стола бумагу и вручил Ладлоу.
— Том подготовил для вас заявление, жалобу на сына Маккормака. Я бы хотел, чтобы вы просмотрели его и сказали, все ли правильно или мы что-то упустили. Если вам есть что добавить, скажите.
— Это означает, что вы возбудите дело?
— Это означает, что мы обдумываем обвинения.
— Обдумываете.
— Я должен посоветоваться с окружным прокурором. Принимать решение будет он.
— А вы, мистер Джекмэн? Как бы вы поступили?
— Я не знаю. Пока мы имеем ваше слово против их. С другой стороны, они дети, а вы — уважаемый бизнесмен. Вы принесли гильзу?
— Она у меня, — сказал Том.
— Хорошо.
Ладлоу прочел документ. Том потрудился на славу. Заявление было сухим и беспристрастным, но в нем было все, и Том написал его лучше, чем получилось бы у самого Ладлоу. Он полагал, любовь к чтению сыграла здесь не последнюю роль.
— Выглядит хорошо.
Джекмэн вручил ему ручку. Ладлоу наклонился над столом и поставил подпись там, где было указано «потерпевший», а выпрямляясь, ощутил укол в пояснице. Это была привычная боль в нервных окончаниях, которую он время от времени испытывал после войны. Боль пронзила ногу. Некий мышечный заговор внутри тела, не желавшего, чтобы он вновь встал прямо. Поморщившись, Ладлоу распрямился и закрыл вопрос.
Это не ускользнуло от Тома Бриджуотера.
— Ты в порядке, Эв?
— Просто спина. Иногда капризничает. — Он повернулся к Джекмэну. — Что дальше?
— Сегодня во второй половине дня я поговорю с окружным прокурором Фелпсом. После этого мы с вами свяжемся. А пока — никаких визитов к Маккормакам. И никаких бесед с мальчиком Даустов.
— Я с ним уже побеседовал.
— Вы что?
— Не с самим мальчиком. Я поговорил с его отцом и матерью, прежде чем ехать сюда. У меня сложилось впечатление, что, быть может, они нам посодействуют. Я не уверен.
У Джекмэна плохо получалось скрывать раздражение. Его выдали ярко-красные пятна на щеках. Вероятно, с покером у него тоже выходило не очень.
— Это было не слишком разумно, мистер Ладлоу. Они могут подать иск о клевете. На вашем месте я бы больше так не делал.
— Я не собираюсь. Просто хотел продемонстрировать им, что я живой человек, а не какой-то незнакомец по имени Ладлоу. Если они позвонят, я сразу направлю их к вам. При условии, что вы решите возбудить дело. В противном случае…
— В противном случае что?
— В противном случае я даже не знаю, что мне делать. Если у вас будут идеи, я бы послушал.
На этот раз рукопожатие Джекмэна было более осмотрительным.
Ладлоу проводил Тома обратно до его кабинета и оставил там потягивать остывший кофе, а сам вышел под проливной дождь.
Когда он вошел в магазин, вдова Эмма Сиддонс стояла у прилавка. Перед ней лежали две коробки восьмипенсовых и десятипенсовых гвоздей, и Билл пробивал товар. Эмма была старше самого Господа, но по-прежнему сама занималась столярными работами и ремонтом. Двое «летних людей», мужчина и женщина средних лет, изучали походное снаряжение в задней части магазина.
Эмма улыбнулась Ладлоу и поздоровалась, а когда он проходил мимо, сказала:
— В последние дни я не видела, чтобы твой старый пес отирался рядом с моей Эванджелиной.
— Его больше нет, Эмма, — ответил Ладлоу.
— Нет?
— Мальчишка застрелил его. В воскресенье, на Миллерс-бенд.
— О боже. Почему?..
— Без всякой причины. Из жестокости.
Он увидел, что Билл таращится на него.
— Застрелил? Старину Рэда? Господи, Эв, почему ты ничего не сказал?
— Сам
