— Доставай, не болтай! — это был приказ. — Сам не сделаешь, ребята помогут!
Мирон с напарником, улыбаясь, кивнули. Громобой понял, что это испытание на крутость. Как в камерных играх: новичку завязывают глаза и предлагают прыгнуть со второй шпонки головой вниз в лежащую на цементном полу шапку. Стопроцентное самоубийство! Но кто прыгнул, того ловят в растянутое одеяло, и он становится авторитетным пацаном! А кто отказался, получает клеймо труса, со всеми вытекающими последствиями… Так что выхода у него нет — надо выполнять команду! Делают же это спецназовцы, вот и Карнаух сделал! И он сделает! А тогда от него отстанут… Тем более, пистолет нечищеный, он и без всяких ухищрений может давать осечки…
— Ну, сам или помочь?
— Не кипешуй! — От волнения опер перешел на блатной жаргон. — Что ты сделал, то и я сделаю!
Громобой достал свой «ПМ». Он тоже носил патрон в патроннике и показал это Карнаухову.
— Ну, давай! — подбодрил тот. — Только держи крепко!
Громобой схватился за затвор и выстрелил в то же самое ведро, но промахнулся, пуля скользнула по полу и срикошетировала в дальнюю стену.
— Так держать неудобно, — вроде оправдываясь, объяснил опер. Но звук выстрела и острый запах пороха отрезвили его, и недавняя решимость исчезла.
— А теперь давай пробуй, как я. Я нажимал три раза, а ты всего один!
— Да не собираюсь я этого делать, — ответил Громобой. Он вдруг отчетливо понял, что стоит на краю могилы. — С чего вдруг рисковать жизнью?
— Вот ты как запел! Значит, очко не железное, — засмеялся Карнаух. — Выходит, обосрался? А почему? Ты же знаешь, что Рыбак, как ни старался, так и не смог выстрелить! Да и я тебе только что показал! Давай, нажми разок!
— Не буду, — покачал головой опер. — Своими быками командуй!
— Фильтруй базар, мусор! — прищурился Кузьма. — А то за «быков» ответить придется!
— И скомандую! — начальник СБ уже не веселился. И взгляд, и голос у него стали другими, как у того мужика возле объекта. — Раз ты только крысить умеешь, то мы тебя подержим, а Мирон попробует. А потом разберемся с тобой за крысятничество! А если ты крутой пацан и просто косяк допустил, то я тебя прощу!
Мирон и Кузьма тоже не улыбались, их лица выражали полную готовность сделать то, что от них потребуют.
— Черт с тобой! — сказал Громобой и с чувством человека, прыгающего в прорубь, приставил пистолет к голове.
Карнаух поспешно сделал шаг назад — и успел вовремя. Прогремел выстрел, голова Громобоя дернулась, но вылетевшие через выходное отверстие в левом виске кровь и мозги никому не испачкали одежду.
— Твою мать! — вскрикнул Мирон, шарахаясь в сторону. Он явно не ожидал такого результата. Кузьма тоже заметно растерялся.
— Заберите ведро! — приказал Карнаухов и, на недоуменные взгляды помощников, пояснил: — Там моя пуля… Да, и аккуратно поищите у него авторучку!
— Ручка есть, шеф! Дать? — Кузьма полез в карман.
— Делай, что тебе говорят! — рявкнул начальник СБ.
Но никакой ручки при убитом не оказалось.
— Ах, да! — будто что-то вспомнив, махнул рукой Карнаух. — Ладно, уходим!
— Шеф, а почему так получилось? — спросил Мирон, когда они уже шли по коридору. — Почему у тебя ствол не стрелял, а у него выстрелил?
— Потому что затвор надо на месте удержать, а не просто за него взяться! И я его предупреждал! Слышали?
— Слышали…
— Вот то-то! А если не умеешь, то не берись!
— Ну, у него-то выбора не было, — буркнул Кузьма.
— Нет. Потому что он крыса, а у крыс выбора не бывает!
* * *
Вернувшись в расположение отряда, они в раздевалке украдкой рассмотрели отобранную авторучку: передавая из рук в руки, крутили, вертели, читали название на золоченном ободке, цокая языком, рисовали на клочке бумаги тонкие, черные, будто отпечатанные принтером буквы и замысловатые загогулины, при этом обменивались впечатлениями.
— Она, по ходу, немереных денег стоит! — выразил общее мнение Ерш. — На полицейскую зарплату такую не купишь!
— Этот опер вряд ли живет на зарплату, — заметил Филин. — Хотя тачка у него бюджетная…
— «Нива», скорей всего, камуфляж, чтобы глаза не рвать… Но ручку он, конечно, не покупал… Отжал у кого-то, и все дела!
— Как мы у него? — усмехнулся Ерш.
— Совсем не как мы! — возмутился Скат. — Мы ничего не отжимаем и не выкручиваем. Мы только берем трофеи, а это совсем другое дело! Мы ведь этого оборотня захватили с оружием в руках, он вполне мог нас и перестрелять!
На этом их дискуссия была бесцеремонно прервана заглянувшим в раздевалку молодым лейтенантом с красной повязкой помдежа на безликом черном комбинезоне.
— Вы что тут застряли, парни? Вас ждут! Быстро давайте в актовый зал!
— Какой еще «актовый зал»? У нас сейчас минно-взрывная подготовка на пятом полигоне! — возразил Филин.
— Расписание изменено, — пояснил помощник дежурного. — Третью группу приказано собрать в актовом зале!
— Кто приказал?
— Генерал Вилховский.
— Он здесь, что ли?
— Да, только приехал. Он и будет проводить инструктаж.
Пожав плечами, бойцы отправились выполнять приказ. Скат задержался и оставил «трофейную» ручку в своем шкафчике, рядом с лежащим там телефоном, запрещенным к ношению на территории части.
— Капитан Восходов, генерал просил поторопиться! — крикнул ожидающий в дверях помдеж.
— Да иду уже, иду! — раздраженно отозвался Скат, захлопывая железную дверцу.
Но этот короткий диалог и лязг железа о железо, отрезавший дальнейшие звуки, был воспринят чувствительным микрофоном Waterman’a и передан системой Connecte на телефон начальника службы безопасности концерна «Комплекс» Валерия Карнаухова. Причем в этот раз штатная работа системы имела и побочный эффект, не предусмотренный инициатором прослушивания: случайный разговор был перехвачен радиоэлектронной службой отдела контрразведывательного обеспечения подразделения «Кинжал». Обнаружение источника передачи информации на совершенно секретном объекте вызвало переполох, отдел был поднят по тревоге, хотя в соответствии с особенностями его деятельности и переполох, и тревога не вышли за пределы ограниченного круга лиц и не достигли актового зала «Кинжала», где генерал Вилховский проводил совещание с третьим отделением.
Он коротко изложил боевую задачу, на большой карте мира показал район предстоящей работы, подчеркнул ее важность и необходимость самого серьезного отношения к предстоящей операции, а также строжайшего соблюдения конспирации в ходе ее подготовки. Сидящий за отдельным столиком между генералом и десятком слушателей капитан Гордеев из внутренней контрразведки нахмурился и принялся осматривать бойцов своим знаменитым «подозревающим» взглядом, словно хотел просветить их, как рентгеном.
— Выполнив эту задачу, вы подтвердите необоснованность подозрений, возникших в связи с печальным инцидентом на Щелковском шоссе, — сказал Вилховский. Поскольку виновные найдены не были, он изменил первоначальное мнение и принял мудрое решение, что группа не имеет никакого отношения к тройному убийству. Это снимало и те проблемы, которые могли возникнуть лично у него.
— Всех отличившихся представим к государственным наградам, командировочные будут начисляться по Высшему тарифу, боевые выплаты пойдут с момента вылета на задание, кроме того, предусмотрены повышающие коэффициенты за действия в особо сложных условиях. — Генерал закончил лить мед в бочку обещаний, и капнул ожидаемую ложку дегтя: — Должен предупредить, что на сегодняшний день мы не можем гарантировать группе возвращение, но работа в этом направлении продолжается, и думаю, что мы все же найдем приемлемое решение. В крайнем случае вам придется самим выйти назад через Узбекистан или другую дружественную среднеазиатскую республику, с властями мы проработаем все нюансы. Вопросы есть?
Группа молчала. В принципе, ориентирующее совещание было самым обычным и не содержало ничего нового. В конце концов, когда их посылали на любое задание, то никто не мог гарантировать благополучного возвращения. Будучи переброшенными «за ленточку», они оставались один на один со всеми возможными опасностями и могли рассчитывать только на себя. К тому же до возвращения еще нужно дожить, а так далеко никто никогда не загадывает.
