Он терпеливо произносит, стараясь пробиться сквозь шоковое состояние юриста:
— Мистер Стоун, уходите отсюда. Спускайтесь по тропинке и ждите в лодке. Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Какой аэропорт? — спрашивает Стоун, подбирая брюки.
— Ньюбург. — Бок спокоен, внимание сосредоточено на лесе. — Я арендовал «Лир». — Тем временем рев двигателя становится громче. — Смотрите под ноги. Тропинка скользкая. Держу пари, через пару месяцев вы вернетесь домой. Держу пари, все рассосется.
— Я… я…
Стоун унижен, ошеломлен и пристыжен, а Боку нужно, чтобы он действовал. Поэтому наемник лжет:
— Я и сам в первом бою обгадился, мистер Стоун.
— Ты?
Бок видит приближающиеся огни фар.
— У него оружие. — С этими словами Стоун поворачивается и уходит. Сгорбленная фигура ковыляет к берегу. Исчезает в тумане — становится прошлым, далеким, ушедшим.
— Для этого большого ума не надо, — бормочет Бок, когда по другую сторону от церкви, там, где «субару» загораживает дверь, раздаются выстрелы. Начинается отвлекающий маневр. Бок представляет себе, как детектив мчится прочь, от главного входа к задней двери. Воорт выбегает из нефа. Калека Микки пытается не отстать или прячется. Руки болтаются, как у обезьяны. Лорел и Харди. Эбботт и Костелло. Одно слово, клоуны.
«Как они могли вообразить, что одолеют меня?»
Из тумана доносится голос Стоуна. Значит, он еще не спустился вниз.
— Я никогда не думал, что он вернется.
А вот и внедорожник, проламывается на поляну.
Сквозь туман Бок видит, как с обеих сторон от церкви материализуются его люди. Норвежец прижимается к зданию, подбираясь к боковому окну. Внедорожник сворачивает налево и с грохотом несется к парадной двери. Самоходный таран весом в четыре тысячи фунтов.
К черту погружения. Нырять скучно.
Подняв «би-экс-пи», Леон Бок бросается к главному входу. Австралиец окажется там одновременно с ним — сразу после удара внедорожника.
«Вот для этого я и рожден на свет», — думает Бок.
Воспоминания не приходят в заранее назначенное время — как и новые идеи. Они подобны путешественникам Эйнштейна: мелькают в сжатое мгновение, пока бегущий полицейский делает один-единственный шаг.
Бум…
Услышав стрельбу у черного хода, Воорт мчится по нефу с «ремингтоном». Вероятно, Бок ломится мимо оставленного там «субару», сообразив, что Воорт все еще у главного входа. Выстрелы означают, что они сбивают замок… во всяком случае, пытаются. Подобраться ближе. Выбить дерево вокруг старого замка. Перебраться через капот машины.
Бум… Бум…
Воорт думает в Эйнштейновом времени.
Микки ковыляет следом. По крайней мере его глаза пригодятся. Удержать напарника все равно не удастся.
Он не сразу обращает внимание на шум двигателя. Но, уже оказавшись в коридоре, ведущем к черному ходу, Воорт слышит его в мгновения тишины.
Микки кричит:
— Спереди! Не сзади! Воорт меняет направление.
Слишком поздно. В нефе раздается грохот, и, когда Воорт снова вбегает в старое помещение — ловушка так и не сработала, потому что дверь взорвали, — он видит высокую решетку внедорожника, задом выезжающего из пробитого дверного проема…
Бум…
Воорт стреляет наугад, «ремингтон» выплевывает очереди в загораживающую проем машину и любого, кто попробует войти через главный вход.
Воорт все нажимал на спуск. Осталось четыре выстрела… три… он кричит, чтобы Микки убрался в сторону.
На полу кровь.
Воорт откатывается вправо.
Сквозь туман пробивается свет фар.
Машина остановилась. Задыхаясь, Воорт падает за кафедру, прислушивается к шагам и быстро перезаряжает дробовик, не дожидаясь, пока закончатся боеприпасы.
Микки стонет на полу.
— Окна!
Ставни слева раскалываются. Глушитель! Воорт дергается вверх и влево, стараясь, чтобы кафедра оставалась между ним и дверью… Бум… дерево разлетается в клочья, и он слышит брызги шлепков — девятимиллиметровые пули преодолевают звуковой барьер и вонзаются в дерево или рикошетят от каменных стен.
Пронзительный крик за окном.
По спине Воорта бегут мурашки, когда кафедра у него над головой раскалывается; краем глаза он замечает какое-то движение возле дверей. «Фары по-прежнему не двигаются, так что, возможно, я достал водителя…»
У кузины Спрус на бампере наклейка со словами «Пипец подкрался незаметно».
— Я могу двигаться, Кон. В тебя попали?
Воорт слышит перекличку людей снаружи.
«Отступать к задней двери? Или к балкону? Решай. Быстро.
Да можем ли мы вообще добраться друг до друга?»
Микки рядом с ним на полу. На руке у него кровь.
— Осколки, Кон. Смешно.
Леон Бок совершенно хладнокровен. Конечно, до некоторой степени испуган, но это ерунда по сравнению со всем прочим. С тем, как тело сливается с землей, деревьями, пейзажем, когда он двигается. С тем, что ток крови кажется электрической энергией, и все потеряло значение, кроме сиюминутного — так всегда бывало с ним в бою. Бой дает ясность, недоступную иным человеческим переживаниям: любви, алчности, голоду, невоздержанности. Бок скользит между секундами. Он обгоняет смерть. Шагает в дверь — мимо дымящегося внедорожника и мертвого Бритта на водительском сиденье, — рассыпая веером очереди, он за гранью уверенности, восторга, сомнений.
Впереди напоминающий о друидах круг из отдельно стоящих, испещренных пулями опрокинутых скамей. Австралиец прижался к стене у входа. Капли крови — Воорта или Микки — уводят в лабиринт скамей — смазанный след, ведущий к задней двери. Бок знает, где она, спасибо Интернету.
«Ты воспользовался лестницей, чтобы спуститься в подвал, Воорт».
Тишина.
— Воорт? — окликает Бок.
Ответа нет, но даже любители знают, что нельзя выдавать укрытие.
— У тебя здорово получилось! — кричит Бок. — Ты убил человека снаружи, аж двоих моих парней.
Ничего. Ни вздоха. Ни щелчка затвора. Ни стона.
Взгляд Бока скользит влево, он кивает Австралийцу, и тот крадется к опрокинутым скамьям, проникая в самодельный лабиринт Воорта. Австралиец смотрит на кровавый след, ждет, чтобы Бок заметил. Выйдя в более открытую часть нефа — видимую с балкона, — он обращает взгляд направо и вверх. Смотрит внимательно, склоняет голову набок, потом снова отходит к скамьям.
Бок шипит громко, чтобы Воорт услышал:
— Он на балконе, Уильям!
Австралиец подмигивает, делает два шага вперед — прочь от балкона — и останавливается. Два быстрых шага и остановка.
— Воорт, ты меня поразил! — кричит Бок. — Как там твой приятель Микки?
Бок остается в тени, а Австралиец добирается до внешнего кольца опрокинутых скамей.
— Схватить Стоуна… Да, Воорт, это был просто потрясающий ход!
Австралиец пригибается, поворачивается, ныряет во внешний проход между скамьями. Мотает головой. Воорта в этом кругу нет. Австралиец двигается дальше. Даже Бок не слышит его шагов, скользящих по дощатому полу.
Бок окликает:
— Уильям, на тех ступенях держись пониже.
Бок представляет себе двоих детективов: там внизу, в темноте, как напуганные женщины. Немного огня выкурит их наружу или по-настоящему замурует, поскольку на сайте сказано, что старый подземный ход забетонирован. Австралиец обходит второй ряд кафедр, осталось проверить еще один, и Бок продолжает болтать.
— Оставайся у стены, Уильям!
Разумеется, у стены Уильяма нет.
Австралиец обходит последний круг устроенного Воортом лабиринта.
Он уже почти у задней двери, но не высовывается, чтобы они не заметили.
Австралиец встает и подает знак Боку.
Бум… Бум…
Австралиец бьет вбок, не в сторону от задней двери, а прямо в нее. А выстрелы звучат сверху, с балкона, и в голове у Бока мелькает: перехитрили; как ни удивительно, выходит, детектив убрал троих его лучших людей.
Бок оказывается в нефе раньше, чем смолкло эхо выстрелов, и теперь он рассержен. Теперь он — насадка на пистолет-пулемет, выпускающая маленького, черного воортоубийцу, чтобы как можно лучше исполнить свою деревораскалывающую, плотеразрывающую миссию. Пули прошивают твердое дерево стены — там, откуда раздавались выстрелы дробовика Воорта.
Откуда-то снизу, из подвала, доносится стон Австралийца.
Бок с удивлением понимает, что кровь на полу, вероятно, даже не Воорта. А Стоуна.
«Ты размазал его кровь в след, чтобы заманить меня. И завязал ему глаза, пока делал это. Ты хочешь этого? — думает Бок. — Я тоже».
Бок на открытом месте. Рефлексы у него всегда были лучше, чем у Воорта. Церковь заполнена дымом и стонами, и витражи со львами прошиты очередями. Воорт будет где-то за той полуколонной, на балконе или на лестнице. Ему придется показаться, чтобы выстрелить.
