— Может быть, я не помню.
— В эту минуту вы первая начали его целовать?
— Не помню точно… Думаю, что нет.
— Давайте посмотрим, как все происходило? Мистер Сандерс разговаривал по своему переносному телефону, стоя у окна; вы разговаривали по телефону, стоявшему у вас на столе. Что же, это мистер Сандерс, закончив разговор и положив свой телефон, подошел к вам и начал вас целовать?
Мередит помолчала, затем ответила:
— Нет.
— Так кто же тогда кого поцеловал первым?
— Думаю, что я…
— А когда мистер Сандерс, протестуя, сказал: «Мередит!», — вы проигнорировали его протест и, продолжая, говорили: «Боже, я хочу тебя весь день, я вся горю, я прилично не трахалась тысячу лет!» — Фернандес зачитала эти слова ровным, равнодушным голосом.
— Я, должно быть… Я думаю, что это соответствует истине. Да.
Фернандес снова покосилась в свои бумаги:
— И далее, когда он сказал: «Мередит, подожди», снова однозначно выразив свое недовольство происходящим, вы ведь сказали: «Ох, не надо ничего говорить, нет-нет, о Господи!»
— Думаю… возможно, я это говорила.
— И в свете всего этого готовы ли вы признать, что все эти комментарии мистера Сандерса можно рассматривать как протесты, которые вы проигнорировали?
— Нет, не очень-то это были отчетливые протесты. Нет.
— Мисс Джонсон, можете ли вы утверждать, что мистер Сандерс отнесся к перспективе вступить с вами в половую связь с энтузиазмом?
Джонсон опять замялась. Сандерс прямо-таки видел, как она напряженно думает, пытаясь сообразить, что как записано на пленке. Наконец она выдавила:
— Ну, иногда с энтузиазмом, а иногда не совсем. По-моему…
— Вы хотите сказать, что он был амбивалентен?[23]
— Возможно. Похоже на то.
— Так да или нет, мисс Джонсон?
— Да…
— Прекрасно. Значит, на протяжении всей вашей встречи мистер Сандерс был с вами амбивалентен. Он уже объяснил нам почему: ведь ему было предложено завести служебный роман со своей бывшей любовницей, которая к тому же теперь стала его начальницей. Кроме того, он женат. Можно ли считать эти причины достаточным основанием, чтобы проявить амбивалентность?
— Да.
— И, находясь в таком состоянии, в последний момент мистер Сандерс внезапно осознал, что он не хочет продолжать действовать в том же духе, и сказал вам об этом прямо и недвусмысленно. Почему же вы характеризуете его действия как попытку унизить вас? Я, например, склонна полагать, что мы имеем обширное свидетельств совершенно обратного — непродуманной, я бы сказала, отчаянной, чисто человеческой реакции на ситуацию, которую полностью контролировали вы. И как бы вам не хотелось доказать обратное, мисс Джонсон, это не было встречей старых любовников — это вообще не было встречей равных людей. Фактически вы были выше по положению, и вы управляли ходом событий на каждой стадии. Вы назначили время, купили вино, купили презервативы, заперли дверь — и после этого еще обвиняете своего подчиненного в том, что он отказался вас ублажить. Причем продолжаете это делать даже сейчас.
— А вы пытаетесь выставить его поведение в благоприятном свете, — возразила Джонсон. — Но я продолжаю утверждать, что дотянуть до последнего, а потом отказаться — это любого доведет до белого каления.
— Да, — согласилась Фернандес. — Именно так и говорят многие мужчины, когда женщины отказывают им в последнюю минуту. Но женщины говорят, что у мужчины нет оснований кипятиться, потому что женщинам можно отыграть назад в любой момент. Разве не так?
Джонсон раздраженно побарабанила пальцами по столешнице.
— Послушайте, — сказала она. — Основываясь на весьма смутных фактах, вы пытаетесь создать здесь прецедент. Что я такого плохого сделала? Я всего-навсего предложила, и, если мистеру Сандерсу мое предложение было не по вкусу, он должен был просто сказать: «Нет». Но он этого не сказал. Ни разу. Он хотел меня унизить. Он зол на меня за то, что меня назначили на должность, которую он рассчитывал занять сам, и он решил отплатить мне единственным доступным ему путем — запятнав мое достоинство и честь. А это, знаете, нецивилизованные действия, скорее, так могут вести себя партизаны или террористы. Он, завидуя моим успехам в бизнесе, мечтает напакостить мне. И вы напускаете туману только для того, чтобы прикрыть этот главный и неоспоримый факт.
— Мисс Джонсон, главным и неоспоримым фактом является то, что вы — начальник мистера Сандерса и что ваше поведение по отношению к нему носило незаконный характер. А это уже достаточное основание для прецедента.
Наступило недолгое молчание.
Секретарша Блэкберна вошла в зал и, подойдя к своему боссу, передала ему записку. Блэкберн пробежал ее глазами и передал Хеллеру.
— Мисс Фернандес, — спросила судья Мерфи, — может быть, вы все-таки объясните мне, что происходит?
— Конечно, Ваша честь: получилось так, что существует магнитофонная запись встречи мисс Джонсон и мистера Сандерса.
— В самом деле? И вы ее прослушали?
— Да, Ваша честь. И она подтверждает правоту слов мистера Сандерса.
— Вы знаете о существовании этой записи, мисс Джонсон?
— Нет, не знаю.
— Возможно, вы и ваш адвокат также захотите ее прослушать. Наверное, нам всем стоит ее прослушать, — предложила Мерфи, в упор глядя на Блэкберна.
Хеллер опустил записку в карман пиджака и сказал:
— Ваша честь, я хочу просить у вас устроить десятиминутный перерыв.
— Прекрасно, мистер Хеллер, думаю, что такой оборот дела вынуждает нас сделать перерыв.
* * *
Тяжелые черные тучи висели над Посредническим центром; похоже, опять собирался дождь. Джонсон, Хеллер и Блэкберн стояли плотной группой поодаль, у фонтанов. Фернандес следила за ними.
— Ничего не понимаю, — пожаловалась она. — Опять стоят совещаются. О чем тут совещаться? Клиентка завралась, потом по ходу дела сочинила новую историю. Нет сомнений, что Джонсон повинна в сексуальном преследовании, и мы имеем ленту с записью, подтверждающую это. Ну о чем здесь говорить?
Некоторое время она, нахмурившись, смотрела в их сторону.
— Знаете, нельзя не признать, что эта Джонсон — чертовски сообразительная женщина, — сказала она.
— Да уж, — согласился Сандерс.
— Умна и хладнокровна.
— Угу.
— Быстро делает блестящую карьеру.
— Да.
— Как же тогда она позволила себе попасть в такую ситуацию?
— Что вы имеете в виду? — спросил Сандерс.
— С чего это она прицепилась к вам в первый же день? И причем так круто взяла. Нажила себе кучу проблем. Она слишком хитра для этого.
Сандерс пожал плечами.
— Может, вы полагаете, что это из-за вашей неотразимости? — поинтересовалась Фернандес. — Очень сомневаюсь, при всем моем к вам глубоком уважении.
К Сандерсу почему-то полезли в голову воспоминания о том времени, когда он впервые встретил Мередит, потом он вспомнил, как она проводила презентацию, как она скрещивала ноги, когда ей задавали вопрос, на который у нее не было готового ответа.
— Она всегда прибегает к сексу, когда нужно кого-нибудь от чего-нибудь отвлечь. Она это хорошо умеет.
— Я, конечно, верю, — сказала Фернандес, — но от чего она хочет нас сейчас отвлечь?
Этого Сандерс не знал, но инстинкт ему говорил, что что-то еще произойдет.
— Кто может знать, каковы люди, когда они наедине с собой? — спросил он. — Когда-то я знал эту женщину, она имела внешность ангела, но путалась с рокерами.
— Это интересно, — сказала Фернандес, — но нам это не поможет. Она произвела на меня впечатление женщины, обдумывающей каждый свой шаг, а с вами она действовала необдуманно.
— Ну, вы же сами говорили, что ей это не впервой.
— Да, возможно. Но почему в первый же день, с наскоку? Нет, я думаю, причина здесь в другом.
— А как насчет меня? — спросил Сандерс. — Как, по-вашему, у меня была другая причина?
— Думаю, что была, — ответила адвокат, серьезно глядя на него. — Но об этом мы поговорим как-нибудь еще.
Со стороны автостоянки появился Алан.
— Что раздобыл? — приветствовала его Фернандес.
— Ничего хорошего. Куда ни кинь — всюду клин, — устало ответил детектив и раскрыл свой блокнот. — Так, во-первых, мы проверили интернетовский адрес. Сообщение пришло из района «Ю», а «Эфренд» обернулся доктором Артуром Э. Фрейдом, профессором неорганической химии из Вашингтонского университета. Вам что-нибудь говорит это имя?
— Ничего, — ответил Сандерс.
— И неудивительно, поскольку в настоящий момент профессор Френд находится в северном Непале, где консультирует местное правительство. Он там находится уже три недели, и его не ждут обратно до конца июля. Так что скорее всего сообщения посылал не он.
— Кто-то использовал его адрес в Интернете?
