Она засмеялась, и её поддержала вся компания. Улыбнулся и её супруг, правда, натянуто…
…Российский император выслушал своего помощника спокойно и без эмоций, но только одному Богу было известно, чего это ему стоило. Юродивый пришёл по просьбе старцев спросить царя, зачем он поддержал архиепископа Дармидонта, который был замечен в неблагонадёжности и отсутствии твёрдости духа, столь необходимой для обладателя самого высокого духовного звания в Русской Православной Церкви. Царь встретил первый вопрос помощника недоумённым взглядом.
— Я изложил своё мнение и просьбу к Поместному Собору, прося избрать Патриархом старца Иоаникия. — Было видно, что он удивлён. — Того, кого мы обсуждали с членами Священного Синода, сразу после получения известия о кончине Патриарха Мефодия. Ты же присутствовал на встрече.
— Поместный Собор получил ваше послание с просьбой назначить Патриархом архиепископа Дармидонта.
Повисла пауза.
— Измена, — наконец тихо выдавил из себя царь.
— Нужно что-нибудь срочно предпринять. — Царский порученец поднялся на ноги, готовый бежать и исправлять недоразумение.
— Эту ситуацию можно исправить только со временем, — тяжело выдохнул царь. — Нельзя вновь избранного Патриарха лишать сана. Его избрали на Соборе вполне легитимно. Вся Россия уже совершает молебен в его здравие.
— Но произошёл подлог, — не сдавался Юродивый. — Его необходимо арестовать, допросить и потом известить российский народ о подтасовке.
— И потерять доверие Церкви, к которой потянулись люди, — грустно произнёс Романов. — А сейчас это важно, как никогда. Скоро в России начнутся самые трагические в современной истории события. Самая кровопролитная война, — пророчил царь. — Мне на днях было откровение. Матерь Божья сказала, что не оставит Россию без помощи, но до той поры жертвы будут небывалые. Сила наша в единстве народа, который сплотится вокруг Церкви и укрепится в истинной вере.
— Теперь мне понятно, почему вы не хотите скандала, — кивнул царский помощник. — Патриарх — ещё не вся Церковь. Православный люд — вот в чём сила и опора Церкви.
— И всё же пастырские деяния многое определяют. У плохого пастыря овцы больные, — хитро посмотрел на своего помощника царь. — Хочу тебе предоставить дополнительные права моего чрезвычайного представителя, чтобы ты мог раскрывать измену и выводить предателей на чистую воду. Пришло время готовить Сибирь и Дальний Восток к нашествию «жёлтой саранчи». Собираюсь назначить туда, как в старину бывало, генерал-губернаторов из бывших военных, чтобы не получилось как в 1941 году, когда страна не была готова к военной агрессии. Вот и тебе бы туда, а мне бы на душе чуть легче было.
— Не знаю, справлюсь ли, — стушевался Юродивый. — Мне легче с нечистью воевать, чем с людьми. Там все понятно, а человеческая душа — потёмки.
— Ты, Александр, на особом счету у Господа нашего, тебе больше дано, с тебя и спроса больше. — Царь был спокоен и уверен в своём мнении. — Ты мне дан Господом в помощь, а значит, что я, что ты независимы от своих желаний. Для нас прежде всего христианский долг.
— Как монахи в миру, — грустно подхватил собеседник, в мыслях которого промелькнул образ любимой женщины.
— Скорее, как слуги Христовы. — Романов почувствовал особую нотку в словах помощника.
Он вспомнил о непростой ситуации с семьёй помощника и счёл должным не травить ему душу.
Вечер прошёл как обычно. Вечернюю сказку Сева проигнорировал, показывая тем самым, что вышел из «малькового» возраста, зато смотрел православный спутниковый канал и с огромным удовольствием внимал проповеди бородатого батюшки о соблюдении чистоты помыслов. Что он там понимал? Алёне было странно наблюдать у своего ребёнка такой ранний интерес, но она отнесла это к недавно пережитым событиям. Наконец ребёнок уснул, и она в очередной раз осталась предоставлена самой себе, в полном одиночестве, вынужденная бороться с внезапно нахлынувшей женской тоской. Невольно на память пришёл поцелуй в больничной палате. Она не могла стереть из памяти это воспоминание. Мистика. Шлюзовая камера и больничная палата. Схожие ощущения. Словно поцелуй одного и того же мужчины. Знакомый до боли. От любимого человека, которого уже нет на свете.
Она всё чаще задумывалась над словами «дяди Юры» и чувствовала, что уже совершенно спокойно относится к этому, веря и принимая то, о чём говорит этот пожилой мужчина. Перевес в её отношение внёс её сын, который как попугай твердил, не переставая, и требовал отца. Даже если это иллюзия, она нужна её сыну. Она и сама прониклась к мужчине доверием. С ним было спокойно. Как раньше при Александре. Поэтому она могла его принять, правда, пока только на ментальном уровне. На физическом по-прежнему оставалось полное отторжение, женщина понимала, что это чувство будет её сопровождать постоянно.
Неожиданно течение её мыслей перебил знакомый тёплый ветерок, словно от тела стремительно подошедшего к ней человека. Её вмиг, как и раньше, всю обволокло, окутало тёплой нежностью, губы почувствовали поцелуй. Тот самый, словно Саша вернулся к ней, поддержать и успокоить. Вот сейчас всё окончится, и он пропадёт надолго, возможно, навсегда. Алёна, не понимая, что делает, инстинктивно обхватила, обняла руками невидимое тело любимого и неожиданно почувствовала, что оно имеет еле уловимое наполнение. Словно движение рукой под водой. Руки сошлись, но при этом она успела почувствовать невидимку.
Женщина осторожно коснулась ладонями волос и лица не познанной до конца сущности и почувствовала, как руки узнают лицо её убитого мужа. Как слепые узнают на ощупь. От нахлынувшей радости она крепче сомкнула веки, получая с каждым мгновением всё больше подтверждений, что это её Александр… И вдруг её сознание пронзила мысль, подобная огненной молнии: «А если это проделки царского экстрасенса, который, используя гипноз, выдаёт себя за погибшего мужа». От страха она широко раскрыла глаза, готовая отпрянуть или оттолкнуть от себя эту пагубную иллюзию. И тут же обмякла, утонув в голубых глазах своего мужа. Она даже не сразу поняла, что увидела его живые глаза, его лицо. Зажмурилась, словно боясь спугнуть, затем опять тихонько открыла глаза. Да, перед ней было лицо её мужа, словно сотканное из облака или тумана, и лишь глаза… Живые!
— Сашка! — вскрикнула Алёна. — Неужели ты жив!
— Я тебе об этом говорил уже несколько раз, — словно эхом разнёсся по комнате голос мужа. — Но ты не верила мне, видя только мой отталкивающий внешний вид.
— Ты мне говорил? — не поняла обалдевшая от счастья женщина.
— Поверь нашему сыну, он уже давно знает своего отца, — сотканное из тумана лицо понемногу рассеивалось, — а мне небесные силы дали возможность всего один раз появиться перед тобой таким, каким ты меня запомнила.
Лицо рассеивалось, образуя однородную массу светлой субстанции, которая перенеслась с кровати к креслу, и словно «уселось», заполнив его объём.
— Саша! — Слёзы брызнули из глаз женщины, когда она поняла, что больше никогда не увидит любимого прежним.
Но то, что стало происходить у неё прямо перед глазами, заставило её перестать плакать. Она, уже не отрываясь, следила за происходящей трансформацией, в которой еле заметная субстанция стала заново наполняться цветом и становиться плотнее. Всё происходило так же, как и в тот раз, когда её муж демонстрировал свои способности перевоплощения.
Сущность расфокусировалась, но потихоньку стала проявляться, приобретая всё более и более ощутимые очертания. Словно невидимый оператор медленно наводил фокус изображения. Алёна несколько разочарованно разглядела узнаваемые черты «дяди Юры», точнее, Александра Никодимовича Соболева. Рощина одновременно испытывала два противоположных чувства — радость и грусть, восторг и уныние. Тем не менее ей стало намного легче. Она не сомневалась, что пожилой человек — её любимый муж, который обречён оставаться в этом неприятном, отталкивающем теле всю оставшуюся жизнь, и теперь ей придётся привыкать к его новому облику…
Уважаемые читатели, прошу не считать написанное мною в трёх книгах «Юродивого…» претензией автора на некий пророческий материал. Я прочитал достаточно предсказаний и пророчеств православных святых старцев о последних временах, Антихристе, Конце Света. Они в очень многом схожи, но есть и различия. Библия и Откровения Иоанна Богослова говорят истинную правду, но язык Священного Писания труден, и его невозможно понять холодным рассудком. Его можно почувствовать только открытым для Бога сердцем, которое неравнодушно к ближнему, стремится к Истине и тревожится о судьбах Мира. Моя «апокалипсическая сказка» — не более чем обращение к вам с предложением самостоятельно изучить эту итоговую для истории всего человечества тему. Перед собой я ставил задачу пробудить у как можно большего количества людей исследовательский интерес к этой теме. Чтобы по итогам самостоятельных изысканий каждый мог составить своё личное мнение о неизбежном Апокалипсисе. Именно поэтому я принял решение не издавать третий том «Юродивый. Конец света».
