Внезапно девушку снова охватил непреодолимый страх, и, не произнеся больше ни слова, она ринулась к дверям, чуть не сбив с ног старика Джеймса, успевшего вовремя отскочить в сторону. Но Патриция этого даже не заметила.
Старый верный Джеймс задумчиво потер худой подбородок, вышел вслед за юной леди и аккуратно закрыл за собой тяжелые двери. «Решительно сегодня все как-то не так!» – подумал он и поспешил за юной леди, чтобы, как полагается по этикету, отворить ей двери рабочего кабинета лорда Маклауда.
* * *
Сэр Генри Маклауд сидел за своим необъятным письменным столом из темного дуба, за которым до него сиживал целый ряд его предков, и работал – читал очередные подробные доклады управляющего своими обширными поместьями и главного лесничего. Лорд Маклауд вникал во все хозяйственные дела, и при принятии важных экономических и финансовых решений последнее слово всегда оставалось за ним.
Когда Патриция вошла в рабочий кабинет отца, он поднял голову, и его глаза, устремленные на единственную любимую дочь, мгновенно потеплели.
– А вот и ты, моя малышка! – ласково обратился сэр Генри к дочери.
Лорд Маклауд всегда называл дочь «малышка», вкладывая в это прозвище всю свою отцовскую любовь и нежность. И хотя Патриция уже давно была не ребенком, для сэра Генри она все еще оставалась маленькой девочкой.
И самой Патриции очень нравилось это ласковое прозвище, дарившее ей чувство защищенности. А сегодня оно было ей особенно необходимо! Да и кроме того, юная леди всегда была в восторге от всего, что делал и говорил ее обожаемый отец – она любила его бесконечно и считала лучшим отцом в мире!
Был еще один человек в Шотландии, владевший ее сердцем. Но это было ее великой тайной, которая и должна была оставаться тайной, по крайней мере до тех пор, пока Патриция ни найдет весомые аргументы, которые убедят ее отца, что неравный брак между ней – потомственной шотландской аристократкой – и простолюдином может сделать ее счастливой!
– Твоя мать и я решили не пропускать солнечный денек и совершить верховую прогулку, – объявил сэр Генри дочери, прежде чем она успела открыть рот, чтобы рассказать ему об ужасном происшествии в библиотеке. – Мы будем бесконечно счастливы, если ты, моя малышка, составишь нам компанию.
– Прогулку верхом? Прямо сейчас? – растерянно пробормотала Патриция, почему-то растопырив пальцы. – Я… это… но…
Юная леди всей душой надеялась, что отец сразу заметит ее необычное состояние и уделит ей время для откровенного разговора, во время которого она, наконец, откроет ему душу и подробно опишет все, что случилось в библиотеке, и какой кошмар ей пришлось пережить. Она остро нуждалась в поддержке и утешении со стороны любимого отца. И прежде всего надеялась, что отец успокоит ее и уверит, что в замке Гайфилд – их родовом гнезде – с ней по определению не может произойти ничего плохого, а сегодняшний мистический спектакль – это просто дурной сон наяву.
Однако лорд Маклауд не заметил необычного состояния дочери, он был слишком сосредоточен на решении хозяйственных проблем.
Патриция была разочарована. Ей надо было сделать первый шаг, но она не знала, как преодолеть смущение и переключить на себя все внимание отца.
– Я думаю, что касается меня, сегодня, наверное, не очень подходящий день для верховой прогулки, – возразила Патриция дрожа. – Дело в том, что…
Она сделала робкую попытку завладеть вниманием отца и откровенно рассказать ему о том, что пережила сегодня, или думала, что пережила. Но, прежде чем она успела произнести решающие слова, на письменном столе сэра Генри зазвонил телефон.
– Извини, малышка! – вежливо попросил сэр Генри и взял телефонную трубку.
Патриция терпеливо ждала, пока отец закончит деловой разговор, в надежде, что он все же заметит, как важно ей поговорить сегодня с ним. Но телефонный разговор полностью переключил внимание лорда Маклауда на неотложные финансовые дела.
– Ну, если тебе, малышка, не доставит никакого удовольствия сопровождать меня и маму, то нам волей-неволей придется смириться с этим, – ласково сказал сэр Генри и снисходительно улыбнулся.
Не имея ни малейшего представления об угнетенном состоянии дочери, он считал, что, потакая ее капризу, поступает великодушно. Лорд Маклауд был убежден, что правильно оценил поведение дочери. Она, как и любая молодая девушка ее возраста, немного влюблена. Разумеется, ничего серьезного, так, маленькое увлечение, не стоящее особого внимания: через несколько недель оно пройдет само собой. Разве мог представить себе сэр Генри Маклауд, что на самом деле заботит его единственную дочь и наследницу всего огромного семейного состояния? Он сказал, улыбаясь:
– Разумеется, малышка, мы не собираемся нарушать твои планы и вторгаться в твое личное пространство. Хотя твоей матери и мне будет сильно недоставать тебя.
Патриция почувствовала в словах отца деликатный упрек, и от смущения кровь бросилась ей в лицо.
– Пожалуйста, извини меня, папочка, – пробормотала она. – Конечно, мне совсем не хочется огорчать тебя и маму, и я с большим удовольствием составила бы вам компанию, но есть нечто, что…
Девушка внезапно замолчала, прикусив губу. Она почувствовала, что ей не хватает храбрости облечь в слова все те чувства и страхи, которые ей пришлось пережить. Впервые с тех пор, как она помнила себя, Патриция испугалась, что отец не поймет ее проблему.
Но, как назло, лорд Маклауд уже полностью погрузился в неотложные финансовые расчеты, иначе он бы непременно заметил, что с его дочерью происходит нечто необычное. Срочные дела не дали любящему отцу настроиться на ее волну и почувствовать, что с ней творится что-то неладное.
Впрочем, как ему вообще могло бы прийти в голову, что его дочь будет испытывать чудовищный страх в их родовом замке? Она родилась и выросла здесь, окруженная огромной родительской любовью и нежной заботой, с детских лет чувствуя себя полностью защищенной от всех житейских бурь и невзгод.
Сэр Генри был убежден, что Патриция имеет право на свои маленькие девичьи секреты, и поэтому проявил сдержанность и деликатность, вместо того чтобы вызвать ее на откровенный разговор, в котором она так остро нуждалась.
– Давай-ка я попробую прочитать твои мысли, малышка, – сказал лорд и посмотрел на красавицу дочь с ласковой улыбкой. – Думаю, что у тебя запланировано на сегодняшний вечер нечто намного более интересное, чем скучная прогулка верхом в компании своих зануд-родителей. Ну что, я прав?
Сэр Генри лукаво улыбнулся и, не дождавшись от дочери ответа, продолжил:
– Ну, разумеется, ты уже достаточно взрослая, чтобы решать, что для тебя лучше. И я с удовольствием предоставляю тебе возможность делать то, к чему у тебя лежит сердце.
Странно, но лорд Маклауд, человек умный и наблюдательный, почему-то совершенно не почувствовал, как тяжело сейчас на сердце у его дочери и как мучительно она старается набраться смелости, чтобы поделиться с ним своей болью. Не услышав возражений со стороны Патриции, он заметил:
– Знаешь, я еще не так стар и вполне в состоянии вспомнить, что в твоем возрасте я тоже…
Он внезапно умолк, откашлялся и прикрыл рот рукой, вовремя спохватившись, что чуть не сболтнул лишнего о своей бурной юности.
– … тоже был не лыком шит. Ну ладно, оставим это, – сказал сэр Генри поспешно и продолжил уже совсем другим тоном. – Погода превосходная. Возможно, мы с твоей матерью прогуляемся подольше, так что не беспокойся, если мы задержимся.
Патриция кивнула отцу:
– Я так и предполагала. Желаю вам с мамой приятной прогулки.
С этими словами девушка повернулась, чтобы выйти из кабинета.
И тут лорд Маклауд, казалось, вдруг почувствовал, что что-то не так, что-то явно не так.
– В чем дело, малышка? Разве твой старый отец не заслужил поцелуй на прощание? – спросил он с наигранным негодованием в голосе.
Патриция остановилась и нерешительно повернулась к отцу.
– Конечно, конечно, – прошептала она и поспешила к нему с раскрытыми объятиями.
Обняв отца за шею, она крепко прижалась нежной щекой к его обветренной щеке.
Лорд Маклауд ласково обнял дочь и нежно поцеловал ее в лоб.
– Знаешь, малышка, иногда я очень жалею, что ты выросла так быстро, – сказал он хрипло и на мгновение спрятал лицо в ее длинных светлых волосах, падающих на плечи красивыми локонами. – И когда я представляю себе, что скоро может появиться лихой юный кавалер, который завоюет твое сердечко, я начинаю безумно ревновать.
– Но, папочка, – выдохнула Патриция и потерлась лбом о его щеку, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо, – что за странные мысли? Что бы ни произошло в моей жизни и кто бы мне не встретился, ты навсегда останешься моим самым любимым папочкой!
