И вдруг ее охватывает паника. Сегодня 28 апреля, суббота. Поезд в Каор в семь часов пятьдесят пять минут. Отец, бабуля…
Сефрон вылетает из душа, бросается к часам. Одиннадцать десять. От холода у нее мурашки пошли по коже. Она надевает пеньюар, висящий в ванной, влетает в комнату. Теперь джинсы, карман: мобильник на месте. Она берет телефон в руки, гладит, снова забирается в ванную комнату, закрывает задвижку, нажимает на номер отца. Два сигнала — и знакомый голос. Быстро, очень быстро, никаких разговоров:
— Dad…
На другом конце Франции мобильный берет мужчина с четкими чертами лица и трехдневной щетиной. Он удивлен: сколько прошло времени с тех пор, как она называла его «dad»?
— …я не приеду, не смогла. — Слова наскакивают друг на друга. — Я у друга в деревне. Телефон не берет, перезвоню. Поцелуй бабулю.
В ванной Сеф слышит, как открывается дверь в номер. Вытаскивает из мобильника батарейку и симку, неловко, трясущимися руками бросает их в унитаз, спускает воду и глубоко вздыхает. Неужели она начала бояться Эрвана?
Разговор прерывается. Нил Джон-Сейбер перезванивает. Гудков нет, только голосовая почта. Он убирает телефон, огорченно ворчит. Сефрон, конечно, уже большая девочка, на семейных сборищах ей неинтересно, ладно. Но сегодня… Девятнадцать лет назад в этот день Люсиль, страстная любовь всей его жизни, мать Сеф, была убита в Ливане. И потом, сегодня день рождения самой Сеф, двадцать один год. Праздник жизни и смерти. Могла бы сделать над собой усилие. Он снова ощущает себя одиноким и брошенным и не сразу возвращается к гостям в ресторане в центре Каора.
Позже, после обеда, уже ближе к вечеру, Нил прогуливается с двумя самыми близкими друзьями по берегу Лоты. Один из них Теренс Кук, корреспондент крупного британского еженедельника «Геральд трибюн» в Париже. Это розовощекий невозмутимый мужчина: цвет его щек так характерен для подданных ее величества. Он чуть моложе Нила и специально приехал в Каор, чтобы быть рядом с ним в этот день. Другой — хозяин ресторана «У синего кабана» Пьер Сальтон. В этом году, как и всегда, он задумал и организовал эту пирушку. Известный кутила. Пройтись после обеда полезно. Мужчины молча курят короткие сигары. Доходят до моста Валентре, восхитительного фортификационного сооружения, перекинутого через реку, идут по нему. Останавливаются между двумя башнями, опираются на парапет и смотрят на несущуюся между двумя средневековыми опорами воду. Такое спокойное завершение дня.
— Теперь, — произносит Сальтон, не сводя глаз с воды, — расскажи нам, что случилось с твоей дочерью. И все как на духу, мы, в конце концов, мужчины.
— Я ничего не знаю. — С годами «british»-акцент Джон-Сейбера почти пропал. — Звонок прямо перед полуднем, чтобы сказать: «Я не приеду». Не приеду, и все. Я не смог вставить и слова. Она отключилась, и с тех пор ее мобильник вне зоны действия.
— Волнуешься?
Нил выпрямляется, смотрит в лицо Сальтону:
— Волнуюсь? Нет. Почему я должен волноваться? С родственниками ей скучно, на пирушках тоже. В ее возрасте это ее законное право. Нет, мне, скорее, грустно. — Нил снова наклоняется над парапетом и щелчком отправляет в воду окурок. — Мы с дочерью не слышим друг друга. Я не смог заменить ей мать.
Сальтон поворачивается спиной к реке:
— Прекрати свои дешевые психологические излияния и вмешайся в происходящее. Если она не приезжает к тебе, найди какой-нибудь предлог, чтобы поехать в Париж, и между делом заверни к ней.
Мужчины молча смотрят на реку, потом Нил соглашается:
— Может, это и неплохая мысль.
Сальтон продолжает, как будто и не ждал другой реакции:
— Мой друг держит очень хороший ресторан в Париже. «У Жерара», туда ходят все политические деятели столицы. В самый разгар предвыборной кампании неплохой предлог для твоих гастрономических заметок. Политика и хорошая еда, твоим англичанам понравится, да и моему другу тоже — полезно для клиентов. В Париже ты придумаешь, как увидеться с дочерью.
Кук тоже выпрямляется, вытаскивает из нагрудного кармана пачку сигарилл.
— Решено, я возвращаюсь в Париж завтра утром и увожу тебя с собой. И если ты настаиваешь, соглашусь составить тебе компанию на обед или ужин в ресторане «У Жерара». Уверен, что тебе будет нужна консультация, чтобы разобраться в политическом меню сотрапезников.
Нил улыбается, друзья продолжают прогулку.
Борзекс в конце концов подписывает свои показания и покидает набережную Орфевр около шестнадцати часов. Оказавшись на улице, она, уставшая, расстроенная событиями и открытиями минувшей ночи и растерянная, на какое-то время позволяет беззаботной субботней толпе, заполнившей квартал Сен-Мишель, подхватить ее и увлечь за собой. Борзекс останавливает такси и в самом начале шестого оказывается у себя дома.
Едва войдя в квартиру, она тяжело опускается на диван в гостиной и обводит комнату взглядом, чтобы восстановить контакт со своим обставленным по последней моде жильем, таким чужим сегодня вечером. На столе остатки вчерашнего пиршества. Значит, уборщица, хотя они и договаривались, не пришла. Еще одна неприятность.
Последняя капля.
Слезы наворачиваются на глаза женщины, она молча плачет, но через несколько минут собирается с силами. Включает мобильный телефон и, не посмотрев даже, звонил ли ей кто-нибудь, набирает номер своей начальницы, который знает наизусть. И попадает на голосовую почту. «Элиза Пико-Робер. Оставьте свое сообщение», — сообщает холодный голос, за которым следует привычный короткий сигнал. Борзекс чувствует, что ей не хватает слов, еще слишком рано, чтобы можно было подытожить, что с ней произошло, и вешает трубку.
Бросив телефон на стойку своей американской кухни, она идет в ванную за снотворным. Ей необходимо заснуть.
Конец дня в доме 36 на набережной Орфевр, Парис отчитывается главе подразделения комиссару Станисласу Фишару, толстяку с притворно добродушными повадками и обильным потоотделением, которому предстоит брифинг по делу. Убит офицер полиции — тут не до шуток. Но сегодня суббота, и Фишару неохота засиживаться.
Парис это понимает и соответствует. Он сразу переходит к главному:
— Пока что нет никаких оснований не верить мадемуазель Борзекс. Мы начали с проверки того, чем она занималась, опросив ее вчерашних гостей; их информация полностью совпадает с тем, что она нам сообщила. Кроме того, патологоанатом сократил предполагаемое время убийства. Оно произошло непосредственно перед полуночью. Ждем заключений судебно-медицинской экспертизы в середине недели.
— Значит, эта Борзекс ни при чем?
— Ее там не было… — В комнату внедряется Фуркад, якобы для того, чтобы повидаться с шефом. — Но это не исключает ее связи с убийством. Мне кажется странным, что жертва, то есть Субиз, лгал ей и не сообщил, что он полицейский. Что вы об этом думаете?
Фишар не обращает внимания на молодого заместителя генерального прокурора и поворачивается к подчиненному:
— Вы считаете, что она старается ввести нас в заблуждение?
— Относительно вранья Субиза — нет.
— Тем не менее он лгал ей, это факт. Почему же, по вашему мнению?
Парис пожимает плечами:
— Они встречаются за карточным столом, этот круг не очень подходит для офицера полиции. Может быть, поэтому. Но они понравились друг другу и начинают встречаться. А ложь остается. Трудно дать задний ход. — Пауза. — Не стоит также исключать и то, что он выполнял задание.
— Связанное с ней?
— С ней или с чем-нибудь еще. От Центральной дирекции общих расследований всего можно ожидать.
— У вас есть что-нибудь на него?
— Немного. По крайней мере все, что начальство соизволило нам сообщить. В дальнейшем, думаю, вам следовало бы обратиться к коллегам из Бово. Я приготовил запрос.
Парис протягивает бумагу Фишару.
— Что еще?
— Около двадцати двух часов были замечены двое, похоже мужчины, которые торопливо покидали здание, где жила жертва. Они вскочили в машину темного цвета, типа седана-компакт, «клио» или «гольфа», свидетель не разглядел, и отбыли с места, не задерживаясь.
— Номер машины?
— Пока что неизвестен. Двое моих ребят работают с видеонаблюдением в квартале. Сегодня суббота, поэтому вряд ли в ближайшее время что-то обнаружится в отношении банков или аптек. Может быть, больше повезет с префектурой. По крайней мере, с теми двумя мы на верном пути, это вопрос времени.
— Таким образом, у нас уже двое подозреваемых. Отлично. Что с телефоном?
— Работаем. С документами жертвы также. Особенно с его счетами, все они связаны с игрой. Возможно, у него были долги.
— Вы сказали, что забрали только компьютер?
— Судя по всему, да. У Субиза был один компьютер, мы нашли картонную коробку, инструкцию и еще не истекшую гарантию в одном из шкафов, но соответствующего им ноутбука в квартире не было. Необходимо, впрочем, проверить у него на службе, может быть, он там.
