От меня требовалось не только найти объект, но и подойти к нему так близко, чтобы подменить часы. Я проверил замок на браслете – вполне стандартный, как у всех швейцарских часов, просмотрел все фотографии Майлза – люди Амаро работали без выходных, фотографируя его то на балконе особняка, то во время гольфа, то в одном из казино города, за столом с крутящейся рулеткой. И на каждой его фотографии были они – часы фирмы Лоренсо – золотые, с бриллиантами под сапфировым стеклом.
Что им ещё удалось узнать? Что он ходил в один и тот же ресторан по вторникам и четвергам. Самый дорогой ресторан города. Не так-то просто было туда попасть. Но этот вариант был для меня самый подходящий, о чём я и сообщил старику.
«Всё готово, – читал я записку, переданную мне вместе с костюмом. – Тебя ждёт пятый столик на имя Нила Флеминга, будешь там в девять. Надеюсь, у тебя есть хороший план, мой мальчик.
P.S. И вот ещё что. Переоденься».
Я знал этот тон. Человек с таким тоном мог убить тебя не моргнув. Передо мной так и стояла картина: я посреди океана, на яхте Виктора Амаро, и он с сочувственным взглядом говорит мне так же, почти по-отечески: «Ты всё провалил, мой мальчик». Один из его людей пускает мне пулю в лоб, другой – выбрасывает за борт.
Я надел костюм и вышел из дома. Возле подъезда – автомобиль класса люкс. Конечно, приехать на моём «Фиате» было бы идиотской затеей.
Дверь машины была открыта, ключи – в замке зажигания. Я сел в неё и онемел. Воздух, пропитанный роскошью, добрался до самых лёгких, а после пошёл по крови, будоража и возбуждая. Сейчас бы уехать на этой красотке и больше не возвращаться сюда.
Боже, как она завелась!
Мимо меня проносились старые улочки и накренившиеся дома с маленькими балкончиками, на которые нельзя было выйти. Я ненавидел этот район. Для туристов здесь пахло историей, для меня – нищетой. Выехав на Восточную улицу, я свернул на дорогу, ведущую в центр. Туда, где царила совсем другая, недоступная многим, жизнь.
– Столик на имя Нила Флеминга, – зашёл я в назначенный ресторан.
– Пятый столик, сэр, – улыбнулся мне метрдотель своей стандартной улыбкой.
– Спасибо, – сказал я ему и уже прошёл было мимо, но вернулся опять. – Простите, – подошёл я поближе.
– Да-да, – наклонился он ко мне, как к какой-то важной персоне.
– А кто здесь шеф-повар?
– Аугусто Сантини, сэр, самый известный повар в городе. Входит в десятку лучших в Европе.
– Хороший, говорите?
– Два года назад он победил в конкурсе шефов во Франции.
– Отлично! Люблю итальянцев.
– Они лучшие повара, сэр.
Стены ресторана в лепнине, роспись на потолках, что-то винтажно-античное, с широкими арками вдоль и колоннами по углам, со статуями полуголых богов, подпирающими потолки.
Я сидел через столик от Майлза, придя чуть раньше его, и уже дожёвывал свой недожаренный стейк.
Майлз пришёл с охраной и заказал спагетти под грибным соусом и греческий салат.
– Пусть приготовит шеф! – сказал он официанту.
Часы выглядывали из-под его манжет, заколки на них слепили бриллиантами, я начинал потеть.
– Простите, – подозвал я своего официанта.
– Слушаю, сэр.
– Я бы хотел поблагодарить шефа.
– Поблагодарить шеф-повара, сэр? – недоумённо смотрел на меня официант.
– Да.
Все клиенты таких заведений были те ещё снобы. Нечасто здесь кто-то кого-то благодарил.
– У нас есть книга благодарностей и пожеланий, я сейчас вам её принесу, – сказал официант и уже собрался за ней.
– Нет-нет, – остановил я его, – мне бы хотелось поблагодарить его лично.
Прошло уже пятнадцать минут, с тех пор как у Майлза взяли заказ. Ещё немного, и этот официант провалит мне всё дело.
– Хорошо, – наконец сказал он, – я сейчас его позову.
– Не стоит, – встал я из-за стола, – мистер Сантини – мой давний друг. Я бы хотел сделать ему сюрприз. Пожалуйста, проводите меня на кухню.
– Конечно, – официант расплылся в улыбке, – прошу вас, сэр.
Люди Майлза не ели, не жевали, не дышали, почти. А только глядели по сторонам, высматривая опасность. На меня никто не смотрел. Амаро знал, кого выбрать. Внешность у меня была неподозрительная. От матери я унаследовал лицо интеллигента, от отца – крайне невинный взгляд, от Майлза – этот костюм буржуа. Мне к нему не хватало лишь трости.
Двери кухни широко распахнулись и тут же закрылись за мной, чуть не шлёпнув меня по спине. Из-за густого и жаркого пара лиц почти не разглядеть, ни черта не поймёшь, кто тут из них итальянец. В помещении шесть поваров, и все в одинаковой форме. Официант, предвкушая сюрприз, улыбался во все свои зубы, я приложил палец к губам и пошёл вглубь.
Они жарили и варили, подбрасывали содержимое вверх, мешали, перчили, раскладывали по тарелкам. Заказа Майлза не было видно. Неужели его уже кто-то унёс? Я всматривался в каждую тарелку, когда один из поваров вдруг повернулся:
– Рикардо! – крикнул он. – Восьмой столик!
На бейдже: «Шеф-повар Сантини», а в руках тот самый заказ: салат и спагетти под соусом.
– Аугусто! – крикнул я на всю кухню, раскинув в объятьях руки.
– Простите… – вылупился он на меня.
– Ты что, не помнишь? А? Аугусто! Конкурс, Франция! Ты занял там первое место! И хоть я не вошёл и в пятёрку, но обещал, что приеду в твой ресторан! И вот – я здесь!
– Ах да… – протянул неловко Сантини, пытаясь вспомнить хоть что-то.
– Нил! Нил Флеминг! Друг! – Я забрал у него тарелки и поставил их на стол. – Дай я тебя обниму!
– Да-да, – растерялся Сантини, – сколько лет, сколько лет, – хлопал он меня по спине.
– Два года! – выкрикнул я и обнял его снова, так что обе мои руки были за его спиной, над самым заказом Майлза.
– Точно, два года, – кивал итальянец, – два года, как один день!
– Отличный у тебя ресторан!
– Да, я… – хотел было ответить Сантини, но я не дал ему вставить и слова.
– Ну, не буду тебя отвлекать, – тряс я его вспотевшую руку. – Ещё увидимся! Может быть, завтра?
– Завтра, отлично, – щурился он, вытирая вспотевший лоб.
– А мне нужен ещё десерт! – тряс я перед ним своим пальцем, – Твой фирменный, Аугусто, твой фирменный десерт!
– Десерт! – кивал он мне, улыбаясь, – Сейчас полный завал…
– Тогда завтра, нет вопросов, Аугусто, я приду сюда завтра, и ты меня угостишь!
– Завтра будет отлично, – кивал несчастный Аугусто Сантини, смотря на стоящие блюда.
– Официант! – крикнул я. – Заберите у шефа заказ! Ну, не буду тебя отвлекать, – хлопнул я его по плечу и направился прочь из кухни, через всё марево душной жаровни. – Встретимся завтра, мой друг! – обернулся я у двери.
Тот был рад, что я уходил.
Через пару минут официант принёс Майлзу салат и спагетти, через пятнадцать тот уже выдохнул тихой отрыжкой и, развалившись вальяжно на стуле, тяжело и протяжно дышал. Я нащупал в кармане часы, я считал про себя секунды, до того как этот холёный тип…
Упадёт!
Он закрыл глаза и, медленно скатившись со стула, рухнул на мраморный пол, как тяжёлый мешок.
Там, на кухне, я подсыпал ему в салат немного сонного порошка.
– Господи! – встал я с места. – У человека инфаркт!
Люди встали из-за столов.
– Спокойно, я доктор. Вызовите «Скорую»! – скомандовал я охране, а сам склонился над ним.
Охрана звонила в больницу, я делал ему массаж.
Вспотевшая рожа Майлза сопела в моё лицо.
Я смотрел на его часы, держа наготове свои.
Только я щёлкнул застежкой, как Майлз вдруг пришёл в себя. Он дёрнул рукой так резко, что наши часы упали на пол. Через секунду он опять отключился, а я смотрел на два циферблата и не мог разобрать, где чьи…
У меня был отличный план, но, как любому отличному плану, ему суждено было провалиться.
