— Начинайте свой монолог, — ответствовал Джордж.
— Мне известно, что вы прибегали к услугам Тима Норта и Джакарты Риверы.
Он внимательно посмотрел на меня из-под мохнатых бровей. Догадаться, о чем он подумал, было трудно.
— Вы просили их серьезно разобраться с электронными шантажистами. Вам было известно, что в компании происходит что-то неладное, и вам хотелось выправить положение.
Он начал складывать из авторучек батарею реактивного миномета.
— Вам хотелось провести тайное расследование. Я отношусь к этому с пониманием. Вы намеревались порвать связи между «Мако» и этой шайкой, пока она не привела вашу фирму к банкротству. Если бы ФБР стало известно, что ваш исходный код продан преступной группе, то сотрудникам «Мако» грозила бы тюрьма. Если бы бюро узнало об отмывании денег, то оно наложило бы арест на ваши активы. В любом случает вашей компании был бы капут. Но, Джордж, о чем вы, черт побери, думали, прибегая к услугам наемных убийц?
Он нацелил батарею ручек на меня.
— Вы не понимаете, о чем говорите. Вы сидите в каком-то ящике и не видите дальше своего носа.
— О каком ящике речь? О том, в который сыграл Адам Сандоваль?
Сказав это, я почувствовала угрызения совести и захлопала ресницами, чтобы не заплакать. Джордж деликатно опустил глаза.
— Вы, Джордж, сделали хороший выбор. Джакарта и Тим выполнили поставленную задачу. Шантажисты исчезли. Исчезли навсегда. На вашем пути оказалась всего одна колдобина. Вы не знали, что в сговоре с ними состоит ваш собственный сын. Так что для вас все кончено, так же как для «Мако» и Кенни. Кончено по большому счету.
— Мне нечего сказать вам.
— Но разве вам не хочется узнать, что за свои деньги вы получили хороший товар? Нанятые вами люди классные специалисты. Они фактически превратили меня в осведомителя, который выполнил за них большую часть работы по сбору информации. И, нужно признать, люди они весьма представительные в отличие от крайне узкого круга знакомых мне наемных убийц.
— Все это одни только домыслы.
— Джакарта открыла мне глаза на многие вещи. И многому научила. Взгляните.
Я выставила вперед ногу. Мои сногсшибательные туфли, конечно, были менее дорогими, чем у Джакарты, но каблуки имели не менее острые.
— Этим каблучком можно легко выбить глаз. Здорово, правда?
Он покраснел до корней волос.
— Вам пора.
Я приняла исходное положение:
— Еще нет. Вы знаете, на кого Ривера и Норт работали на самом деле?
Первый раз за все время разговора его сдержанные манеры дали сбой. Я застала его врасплох.
— По моим расчетам, получается так. Решив нанять со стороны консультантов по вопросам безопасности, вы связались со своими знакомыми в Вашингтоне. С некоторыми из старых ребят, портреты которых висят в вашем холле. Они работали или продолжают работать в Управлении национальной безопасности, Разведывательном управлении министерства обороны, ЦРУ. Не так ли? Я правильно рассуждаю? И вы попросили их порекомендовать нужных вам специалистов.
Джордж тяжело задышал.
— Тим и Джакарта связались с вами, возможно, не называя своих имен. Вы договорились с ними, что оплатите труд переводом денег на их счет в Цюрихе, если я не ошибаюсь. Они периодически присылали вам отчеты о проделанной работе, по которым вычислить их было никак нельзя. Мой вопрос состоит в следующем: на кого они работали? На вас, на ЦРУ или на всех вместе?
У Джорджа побагровели лицо и шея.
— И последнее, Джордж. Как я поняла, вам нравится смотреть дальше своего носа. В связи тем, что я являюсь носителем конфиденциальной информации, не стоит ли мне постоянно ожидать удара в спину?
— Если вы боитесь меня, то зачем пришли?
— Для того чтобы узнать ваши планы относительно меня. И предупреждаю: Джакарта дала мне свою визитную карточку. По-моему, это означает одно: если со мной случится хотя бы малейшая неприятность, они с мужем набросятся на вас как блохи на собаку. Не советую вам знакомиться с тем, как стреляет Джакарта. Результаты далеко не самые изящные.
Джордж ослабил узел галстука.
— Всего хорошего, Джордж. Если вам понадобится юрисконсульт, обращайтесь ко мне. Я знаю замечательного юриста. — Я направилась было к двери и хлопнула себя полбу. — Постойте, о чем я только думаю? Нанять его вы не сможете. Он занят составлением иска, отвечать по которому придется вам.
Я прошла мимо конторки, глядя под ноги. Эмбер с грохотом вскочила со стула и догнала меня. Она была похожа на персонаж какой-то чрезвычайно страстной пьесы.
— Пожалуйста, позвольте объяснить. Он сказал, что это вам не повредит. Я не думала…
— Начинайте думать, Эмбер. Делайте это каждый день. Может, войдет в привычку.
— Он сказал…
— Он хотел, чтобы я отключилась на то время, пока он нашпигует мой дом и телефон «жучками». И вы помогли ему. На вечеринке в мою честь!
Эмбер приложила руку ко рту.
— Увольняйтесь из «Мако». Уходите отсюда.
Эмбер заплакала.
— Прямо сейчас. Просто скажите им, что вы уходите, дабы не подвергать испытаниям свою бессмертную душу.
Я двинулась на выход.
— Но я уже это сделала. Не презирайте меня. Я уже подала заявление.
— Прекрасно, желаю получить хорошую рекомендацию.
— Да мне не нужно. Я уже нашла другую работу, у вашей кузины Тейлор. Продавать дамское белье графини Зары.
Мой хохот потряс железобетонные стены здания.
На отпевание Адама собралось множество народу — коллеги, аспиранты, товарищи по команде пловцов… Маленькая, освещенная солнцем церковь едва вместила всех желающих. Джесси доверили первому читать из «Книги общих молитв»: «Но души добродетельные пребывают в руках Бога, и никакие мучения их не коснутся». Зрелище было такое, что удивило бы Адама, заставило бы его покачать головой: Джесси Блэкберн в католическом храме, с открытым сборником отрывков из Библии в руках!
— «Их дела походили на бедствие, а их уход от нас был похож на полное уничтожение, но да будет мир праху их».
Джесси читал твердым голосом, но когда дошел до места: «Те, кто верует, будут жить с ним в любви; во имя благоволения и милосердия ждите тех, кого он избрал», — голос его задрожал.
Это было выше его сил: Адам, вера, горе от утраты. Он поставил палец на последнюю строчку и посмотрел на нас. Глаза, полные слез, лучше, чем губы, выразили все, что Джесси хотел сказать.
Некоторое время спустя мы поплыли с дядей Адама и его кузенами на зафрахтованном судне, чтобы развеять прах над океаном. На горизонте вырисовывался низкий берег. Тихий океан разливался синевой. Пепел в окружении цветов волны медленно относили в сторону, и он шел на дно, блестя на солнце. Я думала об Адаме, о его жизнелюбии, о его странной философии. Теперь он стал, как я надеялась, светом, вечным сиянием, которое не имеет ни начала, ни конца.
На следующий уикэнд меня разбудил гром. Явление для утренней Санта-Барбары отнюдь не обычное. Бриз приподнял шторы и сдул часть рукописи с письменного стола. Поняв, что сейчас начнется дождь, я открыла глаза и увидела темную тучу, которую как раз разорвала молния. По карнизу застучали капли, и я встала, чтобы закрыть окна.
Джесси натянул лоскутное одеяло на голову:
— Я думал, это пушка бабахнула. По субботам дождя не положено.
Бабушкино одеяло вернулось ко мне. Тейлор не стала из-за него драться. Наоборот, увидев, как я иду к ней, она встретила меня на пороге и, не говоря ни слова, вручила мне украденную вещь.
Я закрыла все окна и взяла с крыльца утреннюю газету, пока она не промокла окончательно.
Рядом с газетой лежал желто-коричневый пакет толщиной в несколько дюймов. Я вскрыла его на кухне. В пакете оказались вырезки из газет, копии докладов и служебных записок двадцатилетней давности. Все они повествовали о приключениях Джакарты и Тима в темном царстве шпионажа.
К документам был приложен лист бумаги с пояснением:
«Прочтите это и назовите вашу цену. Ну давайте же, ведь вы сами этого хотите».
С неба грянул гром, и тучи заволновались.
Я окликнула Джесси:
— Эй Блэкберн, иди сюда. У меня для тебя есть проект на случай дождливых дней.
Демографический взрыв, имевший место после Второй мировой войны и демобилизации войск.
Хефе — шеф, начальник, командир (исп.).
Английское имя Джесси по-испански звучало бы как «Хесси».
Амиго — друг (исп.).
Тако — маисовые лепешки в виде ракушек (исп.).
