— Можно написать, что вас нет в городе и вы ответите, когда вернетесь?
— Можно и так. Все равно. — Лэнг посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени продолжался разговор и записал ли его соглядатай Цвелка. — Звоните мне, если будут еще какие-нибудь новости.
— Лэнг, подождите. Мэр просил передать вам…
Лэнг нажал кнопку разъединения.
Джейкоб поставил на стол бутылку с пивом.
— Плохие новости?
— Только подтверждение того, что женщины нет на работе.
Аннулевиц дернул косматой бровью, и Лэнг пересказал ему разговор. Джейкоб поднял бутылку и посмотрел на просвет.
— Ну, вот, уже пустая. Никак не пойму, почему мы, евреи, никак не научимся разливать пиво в нормальные пинтовые бутылки. — Он посмотрел на Лэнга. — По крайней мере, известно, что она жива. Если бы Цвелк желал ей зла, то вряд ли он стал бы держать ее у себя после того, как, пользуясь ее персоной, привлек к себе твое внимание.
Лэнг допил пиво из бутылки.
— Ты всегда знаешь, как успокоить человека.
— Стараюсь. — Он немного помолчал. — Да, я же не показал тебе это. Водитель дал мне, когда мы выходили из машины. — Он протянул Лэнгу фотографию кибуца. — Снято сегодня утром.
Лэнг добрую минуту рассматривал снимок.
— Ну и что? Не вижу разницы.
Джейкоб обошел вокруг стола и ткнул пальцем в нижний левый угол.
— А сейчас видишь?
Лэнг повернул фотографию, поднес поближе к глазам, отодвинул.
— Не понимаю, о чем ты.
— Вот тут человеческая фигура. С такого ракурса нельзя понять, мужчина это или женщина. Но обрати внимание на цвет волос.
Ярко-рыжие.
Алисия Уорнер — рыжая.
Джейкоб принялся возиться с трубкой.
— Если только это не рыжий еврей, что бывает крайне редко, я сказал бы, что мы, похоже, отыскали твою подругу.
Южный вокзал Вены
Отделение полиции
Виднер Гюртель
Вена
На следующее утро
Старший инспектор Раух перечитал e-mail из Скотленд-Ярда и покачал головой. Лэнгфорд Рейлли объявился в Англии и вновь исчез, проскользнув сквозь пальцы самой знаменитой во всем мире полицейской организации. Конечно, и у британской, и у американской полиции сплошь и рядом бывало так, что подозреваемые выходили на свободу после задержания. Тут тебе и habeas corpus[67], и предварительные слушания присяжных, и право не свидетельствовать против себя… Просто удивительно, как в этих странах правосудию удавалось хоть кого-то осуждать.
Как бы там ни было, начальство велело Рауху обеспечить экстрадицию Рейлли для допроса, и инспектору станет гораздо легче жить после того, как этот тип будет найден, допрошен — и или обвинен в преступлении, или освобожден. Сейчас же получалось так, будто не кто иной, как Раух виноват в бестолковости англичан.
Впрочем, кое-что полезное англичанин — его звали Фицвильям — все же сообщил: что Рейлли побывал в Великобритании под именем Коуча. Несколько минут работы за компьютером — и он узнал, что такой человек не проходил таможенный и иммиграционный контроль ни в одной стране Европы на протяжении самое меньшее последней недели.
Не смутившись этой неудачей, Раух вошел на сайт принадлежавшей Рейлли благотворительной организации — Фонда имени Дженис и Джефа Холт. Через несколько минут он знал, что в корпорации имелся собственный реактивный самолет. Посещение другого сайта и еще несколько минут работы позволили установить, что самолет был марки «Гольфстрим» и что последний по времени полет он совершил по маршруту Париж — Марсель — Тель-Авив — Атланта.
Наконец-то у него появилась зацепка. Израильтяне всегда славились тщательным учетом всех, кто попадал в их страну.
Он снова пробежался пальцами по клавишам и… уставился на экран, не веря своим глазам. План международного полета был должным образом зарегистрирован и своевременно закрыт по прибытии в соответствующее время. Но место, где должны были приводиться сведения о присутствовавших на борту пассажирах, было пустым. Или самолет летал без пассажиров, или… или вез кого-то, имеющего какое-то отношение к службам национальной безопасности Израиля.
Какое отношение Рейлли мог иметь к…
Раух отъехал в кресле от стола и впился взглядом в экран компьютера, как будто зловредный прибор по собственной воле отказывался предоставить ему информацию. Пожалуй, в любой европейской стране он мог бы просто позвонить соответствующему должностному лицу, объяснить ему причину своего интереса к пассажирам этого рейса и, вероятнее всего, получил бы нужные сведения, а не отказ. А вот когда дело касалось евреев — такой уверенности не было.
Во-первых, у израильтян было особое свойство — никому не доверять.
А во-вторых, все еще существовала проблема Курта Вальдхайма.
Курт Вальдхайм был Генеральным секретарем ООН, а в 1986 году его избрали президентом Австрии. Он поддерживал дружеские отношения с множеством знаменитостей мирового масштаба, в том числе с молодым австрийцем, тогда еще начинающей кинозвездой второго ряда, Арнольдом Шварценеггером и его женой-американкой, принадлежавшей к семейству Шрайверов, обладавшему обширными политическими связями. Вскоре после того, как Вальдхайм занял президентский пост, кто-то откопал документы, из которых следовало, что, рассказывая о своей биографии, президент серьезно врал. По его словам, во время Второй мировой войны он служил в регулярных частях вермахта, был ранен и по возвращении домой пошел учиться на юриста. На самом же деле он все время прослужил в СС, да еще и в Einsatzgruppe, спецподразделении, занимавшемся поисками и депортацией «расово неполноценных».
Это породило страшный дипломатический скандал.
Сорок лет Австрия старалась создать о себе впечатление как о стране искусных кондитеров, Моцарта и «Звуков музыки» — и сразу всплыла ее давняя и, казалось бы, надежно забытая связь с нацистами. Мир сразу вспомнил, что австрийцами были не только семейство фон Трапп[68], но и Адольф Гитлер.
Евреи во всем мире называли Вальдхайма кровавым убийцей. Соединенные Штаты внесли президента суверенного государства Австрии в список лиц, которым запрещен въезд в страну.
Австрийцы встали в позу — они, и только они имеют право выбирать своих правителей. Какая-то женщина, выступая по телевидению, кричала на весь мир, что евреи стремятся управлять всем на свете, но Австрией они управлять не будут.
Кое-кто говорил, что австрийцы ведут себя так, потому что возможности для другого поведения им просто не оставили. Но в целом мировое общественное мнение им далеко не сочувствовало.
Ну а отношениям между Австрией и Израилем эта история, естественно, не пошла на пользу. За годы, прошедшие после ее окончания, она так и не изгладилась из памяти, и страны общались между собой дипломатически корректно, но далеко не сердечно.
Но и даже при всех этих обстоятельствах евреи, конечно, не откажут в экстрадиции после официального запроса человека, имеющего прямое отношение к расследованию убийства, особенно в том случае, если у этого человека нет оснований требовать политического убежища или чего-нибудь в этом роде. Если Раух продемонстрирует уверенность в том, что Рейлли летел этим рейсом, то даже израильтяне, вне всякого сомнения, отнесутся к его запросу со всей серьезностью.
Он потянулся к телефону.
Кибуц Сион
Около Сдерота на границе с сектором Газа
На следующее утро
Алисии казалось, что дни и ночи сливались в одно целое. Возможно, причиной этого были наркотики — они вывели ее из строя на срок, продолжительность которого она все еще не имела возможности определить. Но вероятнее, что дело было в полной однообразности всех проведенных здесь дней. Где бы это «здесь» ни находилось.
О, она знала, что находится в Израиле — белый флаг с синей Звездой Давида не оставлял в этом никаких сомнений. И еще она предполагала, что находится в каком-то кибуце, население которого состояло примерно из полутора сотен очень набожных евреев.
Когда окно, представлявшее собой простую дыру в стене, безо всяких стекол, не было закрыто деревянными ставнями-жалюзи, Алисия видела изъеденные эрозией холмы, прорезанные оврагами, бесплодные, как лунная поверхность, и, далеко за ними, очень высокую стену, которая, как она думала, была морем. Стена, казалось, уходила в бесконечность, как будто ограничивая собой вселенную. Где-то между песчаными холмами и тем местом, где ее держали, имелся зеленый участок, вероятно, решила она, оазис в пустыне — может, естественный, а может, искусственный. Она видела также выстроившиеся, словно солдаты в шеренге, ровные ряды пальм. Они казались ей похожими на те, с которых в Джорджии собирают орехи-пекан, только эти были выше и листва у них имелась только на самой вершине.
