Человек с пистолетом крался вдоль подножия стальной стены. Он помедлил и взглянул вверх, оценивая собственную позицию относительно того места, откуда свалился Майкл Дэйли. Он решил, что упавший должен быть где-то здесь, справа, скорчившийся, мертвый или умирающий. Но наверное, он неверно рассчитал — снова и снова человек поднимал голову, чтобы сориентироваться. Во мраке возникали тусклые силуэты, которые напоминали изломанные тела, но при внимательном рассмотрении каждый из них оказывался чем-то другим — свертком брезента, грудой мусора или же просто сгущением темноты. Черт возьми! И почему он не взял фонарик! Теперь у него не было иного выбора, кроме как пробираться вдоль стены, то и дело замирая и вытягивая шею, чтобы лучше видеть.
Рядом скатился камушек. Слева. В нескольких шагах, в темноте.
Он вскинул пистолет, обернулся и выстрелил — раз, другой, третий — с радостью, как будто ему не терпелось поскорее выпустить эти пули.
Шум был оглушительный. Гофрированный металл усилил звуки — и, как выяснилось, пули от него отскакивали.
Человек пригнулся, избегая рикошета, и немедленно ощутил, как правая лодыжка переломилась пополам — он услышал сухой щелчок, а в следующее мгновение почувствовал вспышку боли. Он опустил глаза и увидел, что в ноге как будто появилась вторая коленка, точно у насекомого. Он непонимающе уставился на нее. Ступня, неестественно вывернутая, лежала на земле, словно ботинок был пуст. Человек немедленно сообразил, что кто-то бросил камушек, чтобы его отвлечь, — и тут же опрокинулся на спину.
Майкл Дэйли, стоя над ним, во второй раз занес кувалду. Он закричал от боли, когда вытянул разбитую при падении руку. У него закружилась голова. Но молот на длинной рукоятке точно сам знал, что делать, — он был предназначен для того, чтобы описывать дугу, поэтому Майкл размахнулся и обрушил кувалду на грудь лежащего человека, чуть ниже ключиц.
От удара тело содрогнулось, руки и ноги подпрыгнули.
Майкл потянул кувалду обратно, но она как будто застряла. Иллюзия продолжалась несколько секунд — молот точно увяз в груди жертвы, точь-в-точь как топор увязает в бревне, — а потом Майкл понял, в чем дело: плечо отказалось служить. Он не мог пошевелить правой рукой, не говоря уже о том, чтобы поднять тяжелую кувалду. Он чувствовал, как смещается лучевая кость, а плечевая выходит из сустава и трется о его край. Рука болталась плетью — легкая и неподвижная. Боль, впрочем, не ограничилась местом травмы: безымянный палец и мизинец покалывало, шею тоже. Майкл мысленно начал читать привычную молитву от мигрени: «Я владею своим телом, я владею своим телом». Он может контролировать боль.
С огромным трудом лежащий человек перекатился на живот и пополз на локтях, как будто не замечая ни оброненного пистолета, ни валяющегося рядом с его телом молота. Он дышал хрипло и обрывисто.
Майкл склонился над ним и спросил:
— Где Конрой?
Человек прополз несколько шагов к центру ямы, на мгновение замер, потом поднялся на четвереньки. Опять остановился. Выгнул спину, широко разинул рот, и его вырвало — безо всяких усилий, точь-в-точь как собака бросает мячик у ног хозяина.
Майкл подобрал пистолет. Разумеется, оружие было разряжено, а проверить Майкл не мог. Заодно он прихватил молот. Может быть, оставить его в яме, где он и лежал? Спрятать среди остальных, брошенных рабочими? Или забрать с собой, чтобы не было улик? С кувалдой в правой руке, с пистолетом в левой, Майкл чувствовал себя отлично вооруженным и до смешного всесильным. Он буквально ощутил, как растет его мощь.
Человек неподвижно стоял на четвереньках.
— Где Конрой?
Нет ответа.
Майкл неуверенно прицелился. Человек стоял, опустив голову, поэтому Майкл приложил ствол к его затылку, поросшему густыми черными волосами.
— Кто ты такой?
— Как будто сам не знаешь.
— Не знаю. Кто ты?
— Ви… Винсент Гаргано.
Майкл помедлил. Он знал, кто такой Гаргано и какова его репутация, но они никогда не встречались. Винсент Гаргано по прозвищу Зверь. Черт возьми.
— Зачем ты это сделал?
Молчание.
— Где Конрой?
Гаргано молча стоял в грязи.
— Он здесь?
— Нет.
Майкл слегка надавил на курок и помедлил.
— Джо Дэйли действительно мертв?
— Да.
— Кто его убил?
— Я. Ты… — Гаргано закашлялся и с трудом втянул воздух. — Ты идиот. Я их обоих кончил.
— Обоих… кого?
— Твоего старика в том числе. В прошлом году. А теперь — твоего братца. Ха! Я убил обоих Джо Дэйли. Я… — Он не договорил. Возможно, не смог.
Майкл решительно нажал на спусковой крючок. Пистолет с громким щелчком подпрыгнул в его руке. Разряжен. Майкл отбросил его.
— Ты… даже считать не умеешь, мать твою.
— Ты тут один?
Молчание.
Майкл покачал головой. Он ощутил опасную отстраненность. Ему было плевать на того, кто лежал у его ног, на последствия, на самого себя. Он хотел убивать. Он снова занес кувалду — молот вновь описал параболу, и Майкл вскрикнул, когда поднял руки. Удар пришелся Гаргано в поясницу, в то место, где из-под куртки виднелась складка жира, поросшая курчавыми черными волосами. Послышался хруст.
Гаргано еще мгновение простоял на четвереньках, а потом обмяк.
— Ты здесь один?
Гаргано дышал с хрипом.
— Ты один?
— Да.
Майкл аккуратно сел на землю. Молот скатился с его коленей под собственной тяжестью. Он придерживал поврежденную руку здоровой. В таком положении боль почти не чувствовалась, хотя нервы по-прежнему покалывало. Во рту было полно песка, на щеке горела свежая ссадина, правая сторона головы мерзла, как будто с черепа содрали лоскут кожи. Но не больно. Ощущение прохлады в голове было даже приятно.
Майкл закрыл глаза и снова вообразил себе шаги на тротуаре. Он представил Джо-старшего, который бежит по переулку, — Конрой отстает, с выражением лицемерного сожаления. Джо-старший заворачивает за угол, пытается остановиться, видит пистолет — четырехзарядный, крупнокалиберный, поднятый на уровень лица. Лица Винсента Гаргано.
Майкл с трудом поднялся, оберегая разбитое плечо. Здоровой рукой он обыскал лежащего.
Неподалеку находилось глубокое свежевыкопанное углубление, пробуренное в земле под следующую сваю. Сваи стояли в шахматном порядке. Над головой нависал огромный копер. Майкл постоял над дырой, глядя вниз, — было видно футов на десять, после чего все терялось во мраке. Майкл знал, как забивают сваи, — это знали все, кто работал в деловой части города. Когда падал копер, в конторах в радиусе полумили дрожали стекла и люди не открывали окон, чтобы спастись от ужасного грохота. Гаргано намеревался сбросить тело Майкла в эту дыру. Завтра утром копер вбивал бы его все глубже и глубже.
Но сейчас на стройке было тихо, так тихо, что Майкл слышал легкое посвистывание ветра между сваями. Он бросил в яму камушек, чтобы прикинуть ее глубину, и не услышал звука падения.
Гаргано хватанул воздух ртом. Он что-то сказал, но Майкл не расслышал, пока не встал прямо над ним.
— Не… не могу дышать…
— Зачем ты это сделал? — спросил Майкл. — Зачем попытался убить меня?
— Н-не могу дышать…
— Зачем было нужно убивать меня?
— Мне приказали.
— Кто?
— Капобьянко.
— Капобьянко? Но почему меня? Именно меня?
— Конрой сказал… — Могучее тело Гаргано содрогнулось. Когда дрожь унялась, он хрипло договорил: — Конрой пришел к Капобьянко… сказал, что ты знаешь… знаешь про своего старика. Сказал, что ты открыто его обвинил, что, по-твоему, Конрой выполнял приказ Капобьянко. Такие вещи не следует говорить вслух.
— Значит, это Капобьянко приказал убить моего отца? Зачем?
— Оглядись, ту… тупица.
— Не понимаю…
Гаргано фыркнул и медленно обернулся.
— Ты стоишь на деньгах. Эти люди, мать их, заколачивают миллионы. Целое состояние. Состояние.
— При чем тут Капобьянко?
— Это его деньги.
И наконец постепенно Майкл понял. Понял. Гангстеры не работают на стройке, но выделяют людей для того, чтобы очистить обреченные под снос дома, запугать непокорных, вышвырнуть недовольных и упрямых. Эта работа займет месяцы и даже годы, если предоставить ее правительству. Delinquenti — так назвала их миссис Кавальканте. «Они говорят: убирайтесь, иначе попадете в беду», — вспомнил Майкл ее слова. Капобьянко использовал своих громил, чтобы очистить Уэст-Энд. И не важно, что по совместительству некоторые из его людей работают полицейскими. Эти копы вели себя как бандиты, потому что они и есть бандиты — они на поводке у Капобьянко, получают деньги за то, что защищают его интересы. Несомненно, Чарли Капобьянко вложил немалые средства в Уэст-Энд, потому что он даже пальцем не пошевелит, если речь не идет о деньгах. Он поклоняется богатству, как это делают настоящие бедняки. Он хочет, чтобы проект был реализован любой ценой, и вовсе не потому, что грезит о Новом Бостоне. Чарли Капобьянко плевать на Бостон, новый либо старый.
