Пэкстон хмыкнул.
— Послушай меня, — сказал Брайан, — «хорнеты», которые базируются в Чайна-Лейк, — это усовершенствованные опытные образцы. Они сделаны из материала, в котором есть закладки для отслеживания уникальной сигнатуры каждого из самолетов. Пентагон следит за ними со спутника день и ночь, определяя положение самолета по всему земному шарику. В том числе в ангаре и под любым камуфляжем. Даже пройдя мимо такого самолета, ты моментально отправляешь ФБР свою поздравительную открытку. Понятно?
«Давай же, продолжай». Он задумался, а значит — купился.
Пэкстон почти не смотрел на Брайана.
— Самолет не то оружие, что тебе нужно. Он слишком большой, слишком шумный и заметный. А боеголовка может быть портативной и почти незаметной. И она не снижает твоих возможностей по нанесению удара и отходу. Если сделать все правильно, в Чайна-Лейк обнаружат пропажу лишь через несколько дней. Понял, говнюк? Это и есть оружие, которое тебе нужно.
— Несколько дней, говоришь? — переспросил Пэкстон.
Внимательно наблюдая за его реакцией, Брайан ответил:
— Да. Я сделаю это и отправлюсь домой с Люком и Табитой.
— А я отправлюсь домой с боеголовкой.
— Да.
— Договорились.
Пэкстон встал со своего места:
— Следом за нами никто не должен идти. Сделаешь иначе — и руки Табиты станут неподвижным мясом.
Они ушли, а Брайан принялся стучать в дверь. Он хотел срочно поговорить с детективом Маккрекеном и военной полицией ВМС. Но прежде чем в дверь вошел охранник, он услышал сзади девичий голос:
— Не делай этого.
Напротив, за барьером, сидела новая посетительница, девочка-подросток с аккуратно причесанными светлыми волосами, в блузке с вышитым над кармашком именем «Кэнди».
— Айс сказал, не нужно никого за ним посылать. Посиди спокойно всего несколько минут.
Засмеявшись, она взглянула на Брайана и спросила:
— Ты спасся?
— Я дежурила, — сказала Глори.
Зажав ладони между коленями, она сидела на все том же диване, обитом черным кожзаменителем, раскачиваясь вперед и назад. Я мерила шагами пол. Гаррет возился внизу, в тесном подвальчике. Уже через минуту, подтянувшись на руках, он вынырнул из люка.
— Пусто. За исключением банок с ветчиной и примерно сотни коробок с картофельными хлопьями. И еще там туннель. Ведет, судя по всему, в сарай.
Отбросив со лба волосы, Глори провела тыльной стороной ладони по носу. Пот стекал с ее шеи. Грязное, в потных разводах лицо и руки делали ее похожей на Лару Крофт более обыкновенного. Очередной сиквел, «Расхитительница гробниц-4. Поиск консервов».
Присев перед Глори на корточки, я оказалась на уровне ее глаз. Хотелось правильно сыграть эту сцену. Здесь нельзя было пережать. Глори прятала от меня глаза, продолжая раскачиваться туда и сюда, как маятник.
— Я просто дежурила, как все. — Она бросила взгляд в сторону морозильника. — Нам велели готовиться.
Гаррет коротко фыркнул. Глори злобно посмотрела в его сторону.
— Где Люк, Глори? — спросила я.
— Я не знаю.
Положив руку на ее колено, я попросила:
— Пожалуйста… Он мне как сын.
Гаррет в два шага пересек комнату.
— Ради всего святого, не надо… У нас и дня нет в запасе.
Он подпер ружейным дулом ее подбородок:
— Говори, где мальчик. Сейчас же, или ляжешь в морозильник рядом с пастором Питом.
Я вскочила на ноги:
— Гаррет, нет!
— Эван, с твоими сладкими речами мы не придем никуда! Да она же террористка, как чертовы фанатики из «Хамас»!
— Нет, не таким способом. Убери ружье!
Но Гаррет стоял твердо, как скала:
— Хочешь вернуть своего племянника? Доверяй моему опыту.
Глори проговорила сквозь сжатые зубы:
— Давай действуй. Я не боюсь смерти. Но и не знаю, где Люк. Наши боевые ячейки действуют автономно, и я не в той группе, что занималась мальчиком.
Я ругнулась.
— Гаррет, да опусти ты ружье. Она не знает.
Он недоуменно взглянул на меня.
— Децентрализованное сопротивление в отсутствие лидера. Такая у них стратегия.
Гаррет медленно убрал ствол.
— Черт!..
Он тяжело дышал. Испугавшись его неожиданной вспышки, я с дрожью наблюдала за реакциями Гаррета, пытаясь осознать случившееся.
— Дай десять минут, — попросила я.
На просьбу первой отозвалась Глори:
— Постарайся уложиться в пять. Скоро придут сменить караул.
— Что?
— Шилох и близняшки. Они заступают на дежурство после меня и вот-вот будут здесь.
— Проклятие! — выругался Гаррет. — Где же они сейчас?
— Обходят периметр.
— Пойду проверю, не идут ли они. У тебя есть две минуты.
Гаррет решительно двинулся через кухню и исчез за дверью.
Я присела рядом с Глори, которая горбилась, словно стараясь вжаться в диван. В ее глазах застыли искры тревоги. Сквозь грязь на лице был отчетливо виден шрам на месте татуировки, выведенной Калаяном. Сама собой исчезла симпатия, возникавшая при прошлых встречах.
Тем не менее я предложила:
— Если хочешь, можешь уйти с нами. Выберешься отсюда.
— Нет. Они тебя найдут, куда бы ты ни скрылась. Ты сама это знаешь.
Что ж, она не так глупа.
— Ну и оставайся. Я не стану навязывать помощь два раза.
Глори снова утерлась, затем продолжила раскачиваться.
— А что это за парень с тобой?
— Гаррет. Он солдат. Его я попросила меня защищать.
— Да, понимаю. Из марионеток правительства. А с тобой все будет нормально.
Глори смотрела куда-то в пространство кухни. Гаррет не появлялся.
— Я хочу тебе что-то сказать, но это не для его ушей. Обещаешь?
— Конечно.
Она возвысила голос:
— Обещай мне.
— Да, разумеется. Обещаю.
— Ты все еще можешь спастись. Но это спасение должно случиться до твоей смерти. — Склонившись ко мне, Глори загадочно прошептала: — Не выезжай из Чайна-Лейк. Ни сейчас, ни вообще — до наступления Хэллоуина.
По нервам ударил короткий импульс. Я положила ладонь на руку девушки:
— Глори… скажи мне, что они сделают?
— Я же говорила: Хэллоуин — это ворота. В этот день стена, разделяющая миры, становится тонкой, и дьявол может легко овладеть нами. — Я помнила ее слова. — Шенил решила сделать обратное. Она назначила свой удар надень Хэллоуина, поскольку в Хэллоуин можно нанести дьяволу наибольший урон. Нападение достанет до самого ада. Шенил может нанести зверю смертельный удар.
— И каков ее план?
— Обезглавить правительство. Остановить его марионеток — значит ударить чудище в самое сердце. Она планирует убить максимум федеральных агентов.
— В Вашингтоне? «Оставшиеся» планируют ударить по округу Колумбия?
Глори покачала головой:
— Вашингтон — мощный водоворот зла. У «Оставшихся» не хватит сил выстоять против его притяжения. Шенил хочет собрать как можно больше федеральных агентов в месте, лежащем вне округа Колумбия.
— Но как?
— Ее группа должна спровоцировать бедствие, которое привлечет силы ФБР, национальной гвардии. Центра контроля заболеваний и всех остальных федералов.
Я мысленно рисовала картины дьявольских водоворотов.
— Где? Лос-Анджелес, Лас-Вегас?
— Она приведет их в Санта-Барбару.
— О Господи… Но почему, Глори?
— Лос-Анджелес слишком разбросан. Нельзя собрать агентов на небольшой территории. То же касается и Лас-Вегаса. Кругом одна пустыня, где возможны сильные ветра. — Меня пронзил ожог, проникшая до костей боль. Ясно, к чему дело клонится. — А Санта-Барбара расположена компактно. Город с одной стороны ограничен горами, а с другой — океаном. Путей для быстрой эвакуации нет: всего три дороги, которые легко перерезать, это сто первое шоссе по обеим сторонам города и выезд через перевал Сан-Марко. Таким образом, если она соберет в городе федеральных агентов, деться им будет некуда. — Глори шмыгнула носом. — К тому же Шенил ненавидит Санта-Барбару потому, что там она пошла на панель. И хочет видеть, как город будет превращен в свалку.
— Шенил хочет применить бактериологическое оружие?
Глори уставилась на меня:
— Ты откуда знаешь?
— Глори, мне известно про ботокс. И еще про нападение на офис Мэла Калаяна. В тот вечер, когда его убили.
Изменившись в лице, Глори проговорила:
— Теперь ты понимаешь, почему я не могу оставить эту церковь. Я знаю слишком много.
Я не ответила. Теперь ее вина или невиновность не имели значения.
Вдруг искаженное болью лицо Глори осветилось хитрым выражением.
— Мне нужно сделать то, что сделала бы Ровен. Бороться, чтобы выжить. Я так и сделаю.
Она вспомнила о героине моего романа.
— Это будет уже не Ровен.
— Нет, именно Ровен. Она, как я, всегда против обстоятельств.
Я встала.
— Нет, Глори. Ровен не стала коллаборационистской даже во имя собственного спасения. Ты сделала совершенно противоположное. Ты смирилась, пошла на вечный компромисс сама с собой.
