– Айкенсен, – тихо и очень серьезно сказал Титус, будто понял, что Айкенсен готов вытащить оружие. – Я говорю всерьез, мой мальчик. Не шути со мной.
Айкенсен поднялся, сплевывая кровь, пытаясь очистить рот.
– Ты сегодня подохнешь.
– Может быть, но не от твоей руки.
– Мисс Блейк, если вы сможете сдержаться и не дразнить Айкенсена, чтобы он не пытался вас убить, я буду вам очень признателен.
– Всегда готова оказать содействие полиции.
Титус рассмеялся. Сукин сын.
– В наши дни преступники платят больше, мисс Блейк.
– Чтоб ты сдох!
– А вот ругаться не надо. – Он сунул пистолет в кобуру. – Сейчас я обыщу вас, и ничего другого делать не буду. Выкиньте еще что-нибудь – и нам придется застрелить одного из вас, чтобы показать, что мы не шутим. Вы же не хотите потерять любимого. Или друга.
Он улыбнулся. Добрый старый шериф Титус. Дружелюбный. Расположенный.
Он нашел оба пистолета, потом охлопал меня еще раз. Наверное, я вздрогнула, потому что он спросил:
– Где вы повредили руку, мисс Блейк?
– Помогала полиции раскрыть одно дело.
– Они допустили, чтобы ранили гражданского?
– Сержант Сторр и детектив Зебровски попали в госпиталь. Они были ранены при исполнении.
Что-то промелькнуло на этом толстом лице. Может быть, сожаление.
– Герои получают в награду только смерть, мисс Блейк. Вам бы лучше было это запомнить.
– Злодеи тоже погибают, Титус.
Он приподнял рукав моего пальто и забрал нож. Прикинул на руке.
– Сделано на заказ?
Я кивнула.
– Люблю хорошее оружие.
– Не потеряйте, я потом его у вас возьму.
Он хихикнул.
– А у вас есть присутствие духа, девушка, надо отдать вам должное.
– Зато ты гребаный трус.
Улыбка исчезла.
– Всегда оставлять за собой последнее слово – плохое качество, мисс Блейк. Это людей злит.
– Для того и говорилось.
Он перешел к Эдуарду. Надо отдать Титусу справедливость: он был человек тщательный. У Эдуарда он отобрал оба пистолета, короткоствольник и нож такой длины, что для Эдуарда он сошел бы за короткий меч. Я и понятия не имела, что он прячет нож.
– Слушай, кем ты себя считаешь? Той самой кавалерией, которая приходит на помощь?
Эдуард не сказал ни слова. Что ж, если он может сохранять спокойствие, я тоже могу. Слишком здесь много стрелков, чтобы злить одного и пытаться завалить других. У противника превосходство в численности и в вооружении. Не очень удачное начало недели.
– Теперь мы отведем вас вниз, – сказал Титус. – Что бы вы вместе с нами приняли участие в охоте. Вас выпустят в лес. Если сумеете уйти, вы свободны. Можете найти ближайшего полисмена и сдать нас. Попробуете что-нибудь выкинуть раньше, чем мы вас отпустим, – и вас просто убьют. Все это поняли?
Мы молча на него смотрели.
– Я не слышу ответа.
– Мы слышали, что ты говорил, – сказала я.
– А ты, блондинчик?
– Я тоже слышал, – ответил Эдуард.
– А ты, волколак?
– Не смей меня так называть, – сказал Ричард, и в его голосе тоже не было особого испуга. Это хорошо. Если приходится умирать, умирай храбро. Это выводит врагов из себя.
– Можно нам теперь опустить руки? – спросила я.
– Нет, – ответил Титус.
У меня в левой руке начиналась пульсирующая боль. Если ничего больнее меня сегодня не ждет, это будет победа.
Первым пошел Айкенсен, за ним Ричард, сопровождаемый темноволосым со спокойными глазами. Потом бородатый. Потом я. Титус. Эдуард. За ним седой с винтовкой. Последним Каспар – замыкал торжественное шествие.
Лестница вела в естественную пещеру под домом. Она была размером футов шестьдесят на тридцать, а свод – вряд ли выше двенадцати футов. В дальней стене был ведущий наружу туннель. В электрическом свете пещера отливала желтым. В гранитных стенах были сделаны две клетки. В дальней в позе зародыша свернулся Джейсон. При нашем появлении он не шевельнулся.
– Что вы с ним сделали? – спросил Ричард.
– Попытались заставить его для нас перекинуться, – ответил Титус. – Вот этот птичкин сказал, что это будет просто.
У Каспара был такой вид, будто ему неприятно. Было тут дело в названии “птичкин” или в упрямстве Джейсона, трудно сказать.
– Он перекинется.
– Ты это уже говорил, – заметил седой.
Каспар нахмурился.
Айкенсен открыл пустую клетку. У него все еще текла кровь, и он зажимал нос пачкой салфеток, но это мало помогало. Пачка стала алой.
– Залезай, волколак, – сказал Титус.
Ричард не шевельнулся.
– Мистер Кармайкл, мальчика, будьте добры.
Темноволосый спрятал свой девятимиллиметровый автоматический пистолет, достал из-за пояса другой, двадцать второго калибра, и навел его на сжавшегося в комок Джейсона.
– Мы и без того думали уже всадить в него пулю – посмотреть, не убедит ли это его перекинуться. Лезь в клетку.
Ричард остался стоять.
Кармайкл сунул пистолет сквозь решетку, опуская руку.
– Не надо, – сказал Ричард. – Я пойду. – Он шагнул в клетку.
– Теперь ты, блондинчик.
Эдуард не стал спорить, а просто вошел. Он переносил все это куда лучше, чем я думала.
Айкенсен закрыл дверь, запер ее на замок и подошел ко второй клетке. Отпирать ее он не стал и остался стоять, прижимая к носу мокрые салфетки. На пол упала капля крови.
– А вы разделите кров с вашим юным другом.
Ричард вцепился в решетку клетки.
– Не смейте этого делать! Когда он переменится, ему надо будет есть!
– Две вещи способствуют изменению, – сказал Каспар, – кровь и секс. Я видел, как Джейсону понравилась твоя подруга.
– Каспар, не делай этого.
– Поздно, – ответил он.
Если я войду в клетку, мне предстоит быть съеденной заживо. Это один из пяти самых нежелательных для меня способов умирать. Не пойду я в эту клетку. Пусть лучше они меня пристрелят.
– Сейчас Айкенсен откроет клетку, и вы туда войдете, мисс Блейк.
– Нет.
Титус посмотрел на меня в упор.
– Мисс Блейк, тогда мистер Финштейн вас застрелит. Так, мистер Финштейн?
Бородатый с неспокойными глазами наставил на меня девятимиллиметровую “беретту”. Симпатичный пистолет, если не держаться лозунга “покупайте американское”. Ствол, когда смотришь на него не с того конца, кажется очень большим и твердым.
– Отлично, стреляйте.
– Мисс Блейк, мы не шутим.
– Я тоже. Выбор между съедением заживо и пулей? Давайте пулю.
– Мистер Кармайкл, не подойдете ли сюда с двадцать вторым калибром? – Кармайкл подошел. – Мы можем вас ранить, мисс Блейк. Всадить пулю в ногу, а потом втолкнуть в клетку.
Глядя в эти глаза-бусинки, я знала, что он на это способен. В клетку я идти не хотела, но уж тем более не хотела лезть туда раненой.
– Я посчитаю до пяти, мисс Блейк, потом Кармайкл стреляет, и мы вас втаскиваем в клетку. Раз... два... три... четыре...
– Ладно, ладно, будьте вы прокляты. Открывайте дверь.
Айкенсен открыл, и я вошла. Дверь лязгнула, захлопываясь. Я осталась стоять возле нее. Джейсон затрясся, как в лихорадке, но позы не изменил.
Оставшиеся снаружи были разочарованы.
– Мы заплатили приличные деньги за охоту на вервольфа, – заявил седой. – И ничего не получили, что стоило бы этих денег.
– Джентльмены, у нас впереди целая ночь. Он не сможет долго устоять перед такой роскошной приманкой, – успокоил его Каспар.
Название “приманка” мне не понравилось, пусть она даже и роскошная.
– Я позвонила Гарровею и рассказала ему, что его люди попали в засаду. Рассказала ему, что это работа Айкенсена.
– Врете.
Я поглядела на него в упор.
– Вы думаете, что я вру?
– Может быть, нам стоит вас всех перестрелять и сбежать, мисс Блейк?
– А этим джентльменам вернуть деньги?
– Мы хотим на охоту, Титус. – Трое вооруженных мужчин явно не собирались уходить, не получив своего развлечения.
– Полиция не знает про этого птичкина, – сказал Кармайкл, держатель двадцать второго калибра. – Пусть он останется наверху. Если они приедут задавать вопросы, он найдет ответы.
Титус обтер ладони об штаны. Нервничает, ладони потеют? Дай Бог, чтобы так.
– Она не звонила, она блефует, – сказал Айкенсен.
– Заставьте его перекинуться, – потребовал Кармайкл.
– Он на нее не обращает внимания, – заметил седой.
– Джентльмены, дайте время.
– Вы сказали, что у нас нет времени.
– Каспар, ты специалист. Придумай чего-нибудь.
Каспар улыбнулся, глядя мне за спину.
– Кажется, нам недолго еще ждать.
Я медленно обернулась. Джейсон все еще лежал, свернувшись клубком, но лицо его было обращено ко мне. Одним плавным движением он перекатился на четвереньки. Глаза его блеснули на меня, на мужчин с той стороны решетки.
– Я этого делать не буду. – Голос у него был напряженный, но нормальный. Человеческий голос.
– Ты слишком давно сдерживался, Джейсон, – сказал Каспар. – Луна встает, Джейсон. Ты чуешь страх этой женщины? Запах ее тела – слышишь? Ты же знаешь, что хочешь ее.
