— И кто брал эту машину?
— Это может оказаться интересным…
— Что?
— Фамилия этого парня. Он русский. Михаил Путов.
— Звучит необычно для членства в этом клубе, — задумчиво проговорила Кейт.
— Мне тоже так кажется. Может, Мэдокс приглашает в клуб бывших врагов времен «холодной войны» — вспомнить прошлое? — По-прежнему стоя, я занялся омлетом. — Завтракать будешь или продолжишь свои занятия живописью?
Никакого ответа.
— Нам пора ехать.
Никакого ответа.
— Дорогая, может, мне принести тебе сок, кофе и тостик?
— Да, пожалуйста.
Я не так уж хорошо натренирован, но учусь, поэтому поставил на трюмо сок, намазанный маслом тост и кофе.
— У тебя мобильник работает?
— Нет.
— Тогда мне придется еще раз звонить из кухни.
— Кому?
— Одному приятелю, который может надыбать данные на этого русского малого.
— Так позвони в наш офис.
— Лучше не буду.
— У нас уже и так полно неприятностей, Джон, — проинформировала она меня. — Ты хоть понимаешь это, а?
— Ага. Только нынче в нашем мире информация — это власть. И если ты отдаешь кому-то свою информацию, то отдаешь ему и власть. И способность отбиться от неприятностей, которых у нас полно.
— Понятно. Только в моем мире действует другой принцип, — ответила Кейт. — А именно: не наживай неприятности.
— Думаю, твой принцип несколько запоздал, дорогая.
Я направился обратно в большой холл, где уже было довольно много людей, включая Синди и Санни, которые расселись за двумя столами и уминали завтрак. Синди улыбнулась и помахала мне рукой. Санни высматривал Кейт.
Я снова ввалился в кухню. На телефоне висел тот же парнишка — опять делал какой-то заказ. Я сказал ему:
— Анри тебя спрашивал. Прямо сейчас.
— А?
— Мне нужен телефон. Немедленно.
Он помрачнел, но повесил трубку и удалился. Да, молодежи нужно учиться терпению и уважению к взрослым.
Я нашел нужный номер в справочнике своего сотового.
Ответил знакомый голос:
— «Кернс инвестишгейшн сервис».
— Мне кажется, моя собака — иракский шпион, — сообщил я в трубку. — Вы можете выяснить ее прошлое?
— Кто это?.. Кори, ты?
— Привет, Дик. У меня тут завелся французский пудель. И он каждую пятницу поворачивается лицом к Мекке и начинает выть.
Он рассмеялся:
— Застрели его. Ну, как твои дела?
— Отлично. А ты как?
— Великолепно. Ты откуда звонишь? Что такое «Дело»?
— А в чем дело? А-а, это отель, в котором я остановился. В Саранак-Лейк.
— Отпуск?
— Работа. Как Мо?
— Как обычно, сходит с ума. Как Кейт?
— Отлично. Мы вместе тут работаем.
Мы еще с минуту обменивались вежливыми вопросами и ответами. Дик Кернс — бывший коп из отдела по расследованию убийств Управления полиции Нью-Йорка — когда-то был в составе так называемой «Синей сети», то есть патрульным полицейским, которые всегда работают в своих синих мундирах. Сеть эта, как я заметил, с каждым годом становится все меньше. Одни ребята выходят на пенсию, другие переходят в соседние отделы или умирают естественной смертью. Или, как Дом Фарелли и шестеро других моих знакомых, гибнут при исполнении служебных обязанностей, например 11 сентября.
Дик тоже короткое время был прикомандирован к АТОГ, где получил допуск высшего уровня ко всем государственным тайнам и узнал, как работают федералы, так что по выходе в отставку начал получать от ФБР одноразовые задания проверять прошлое некоторых подозреваемых — в качестве внештатника. После 11 сентября в конторах, подобных его бюро, начался настоящий бум, так что он теперь зарабатывает больше денег, чем за всю свою службу в полиции, и при этом у него вдвое меньше стрессов.
Покончив с расспросами, я сказал:
— Дик, мне нужна информация об одном парне.
— Ладно. Только у меня дел по горло. Когда тебе это нужно?
— К полудню.
Он засмеялся:
— У меня сейчас десять человек под микроскопом — выясняю их прошлое для ФБР. И уже запоздал со всеми.
— Дай им положительные характеристики на предмет получения допуска высшего уровня и выставляй счет. А мне нужна лишь общедоступная информация. Ну, плюс несколько телефонных звонков, чтобы прояснить детали.
— К полудню?
Я уже заметил, что некоторые сотруднички кухни вовсю интересуются моим разговором, так что понизил голос и сообщил Дику:
— Это может касаться национальной безопасности.
— И ты звонишь мне? А почему этим не займется твоя контора?
— Я к ним и обратился, а они направили меня к тебе. Ты же в таких делах самый лучший.
— Джон, опять суешь нос вдела, которые тебя не касаются?
Видимо, Дик припомнил, как помогал мне — неофициально, разумеется, — с расследованием дела о восьмисотом рейсе авиакомпании «Транс уорлд эйрлайнз»,[30] и теперь решил, что я снова принялся за свои старые штучки. Конечно, принялся, но ему-то зачем об этом знать?
— За мной большой должок.
— Ты со мной еще за прошлое дело не рассчитался. Слушай, а чем кончилась эта заварушка с делом о восьмисотом рейсе?
— Ничем. Готов записывать?
— Джон, я ж этим на жизнь зарабатываю! И если стану тебе помогать, меня могут попереть отсюда, я разорюсь и меня арестуют.
— Имя — Михаил, — продиктовал я по буквам.
Он тяжко вздохнул.
— Русский?
— Вероятно. Фамилия — Путов. — Я снова продиктовал по буквам, он повторил.
— Надеюсь, у тебя есть на него что-то еще.
— Ага, есть, особых трудностей у тебя не будет. Его договор на аренду машины, так что если он не пользовался фальшивыми документами, у тебя имеется все, что нужно.
— Хорошо. Выкладывай.
Я продиктовал ему все требуемые данные из арендного договора с компанией «Энтерпрайз», включая адрес Путова — он проживал в Кембридже, штат Массачусетс.
— О'кей, — сказал Дик. — Это и впрямь не трудно. А что с этим парнем? Чего это ты им заинтересовался?
— Пока не знаю, что там за дела. Но мне необходимо выяснить, чем он зарабатывает на хлеб с маслом.
— Ну, это входит в обычный круг вопросов. Счет кому выслать?
— Моей бывшей жене. — У Дика не было никаких побудительных причин выполнять этот заказ, кроме как оказать содействие бывшему собрату по службе, но, давая ему более сильную мотивировку, нежели проблемы национальной безопасности, я спросил: — Ты Харри Маллера помнишь? Он вместе со мной работал в доме двадцать шесть по Федерал-плаза.
— Ага… Тоже бывший коп… вышел в отставку… ты мне о нем говорил.
— Точно. Так вот, он погиб. Здесь, недалеко от Саранак-Лейк. На днях, видимо, увидишь некролог или сообщение в газетах, и там может быть сказано, что это несчастный случай на охоте. На самом деле его убили.
— Господи… Харри Маллер? И как это случилось?
— Именно это мне и надо выяснить.
— И тот русский как-то с этим связан?
— Он связан с другим парнем, которого я считаю убийцей.
— О'кей… Значит, к полудню, так? Как мне с тобой связаться?
— Тут сотовая связь плохо работает. Я сам тебе позвоню. Будь на стреме.
— Буду, точно.
— Спасибо. И привет Мо.
— Кланяйся Кейт.
Я повесил трубку и вышел из кухни. Надо бы найти местечко получше для дальнейшего ведения этой операции.
Я прошел через большой холл в ротонду, потом наружу и, увидев Кейт за рулем машины, запрыгнул на пассажирское сиденье.
— О'кей. К обеду кое-что узнаем про Михаила Путова.
Она включила скорость, и мы поехали.
Я глянул на часы на приборной панели.
— Как думаешь, за тридцать минут доберемся?
— Поэтому я и села за руль.
— Мне что, напомнить тебе, как ты обычно паникуешь в манхэттенских пробках?
— Ничего я не паникую… Это практическое применение навыков в технике уклонения.
— Когда все остальные вокруг тебя занимаются тем же.
— Очень смешно. А что это у нас на заднем сиденье?
Я оглянулся.
— Ох, это я просто позаботился о нашем будущем и попросил шеф-повара приготовить ленч для пикника.
— Хорошая мысль. Так ты с ним познакомился?
— Ага. Генри. Нет, Анри. Впрочем, не важно.
— И ты, как обычно, нагло себя вел?
— Конечно, нет! Он подаст к коктейлям поросенка в тесте. Специально для меня.
Не думаю, что она поверила.
Мы миновали ворота и поехали по узкой, стиснутой деревьями колее, потом вывернули на дорогу. Кейт утопила в пол педаль газа, и мы помчались на встречу с дорожной полицией, если, конечно, они сподобятся заметить нас первыми и задержать за опасную езду.
— Что-нибудь новенького от майора Шеффера? — осведомилась Кейт.
— Ага. Они послушались моего совета и установили наблюдение за территорией «Кастер-Хилл».
