Когда осталось двести ярдов, Холланд убрал ногу с педали газа, и дальше они ехали по инерции. Он все еще сидел, наклонившись к рулю, с пристегнутым ремнем, затянутый в жесткий нейлон куртки.
— Где поставить машину? — спросил он.
— Не имеет значения, — сказал Ричер.
Он продолжал сидеть, откинувшись на спинку сиденья, не вынимая рук из карманов.
— Нам нужно ее спрятать, чтобы убийца не увидел. Если он сюда приедет.
— Он уже здесь, — сказал Ричер.
— Что?
— Он только что приехал.
Машина остановилась в тридцати ярдах от первого ряда домиков. Холланд все еще держал ногу на педали газа. Не на тормозе. А передачу не переставил на нейтраль. Двигатель вращался на малых оборотах, но их не хватало, чтобы преодолеть сопротивление снежных цепей. Машина слегка подрагивала, она не двигалась и не стояла, в любой момент готовая сорваться с места.
— Как давно ты понял? — спросил Холланд.
— Наверняка — около трех минут назад. Почти наверняка — около тридцати минут. Ретроспективно — тридцать пять часов назад. Но тогда я не понимал, что знаю.
— Я что-то сказал?
— То, что ты не сказал. То, что не сделал.
— Например?
— Только что ты не притормозил и выключил фары, когда мы выехали на взлетную полосу. Убийца уже мог быть на месте. Но ты знал, что его там быть не может. Потому что убийца — ты.
— Ты ошибаешься, — сказал Холланд.
— Боюсь, что нет, — сказал Ричер. — Вчера вечером мы провели под землей час. Как только мы выбрались на поверхность, ты должен был первым делом позвонить Джанет Солтер. Но ты этого не сделал. Мне пришлось тебе напомнить. Выяснилось, что с ней все в порядке, потому что в течение прошедшего часа убийца до нее не добрался. А ты это знал — потому что сам был тем убийцей. Вот почему тебе не пришло в голову, что нужно позвонить. Тебе следовало лучше прикидываться.
Холланд ничего не ответил.
— Вчера вечером у меня был разговор с Петерсоном. Он пришел в восемь часов, когда мы думали, что должна состояться перекличка в тюрьме, и мы подозревали, что одного человека не будет на месте. Мы были напряжены. Он отвел меня в сторону и спросил: «Ты вооружен?» Я сказал, что да. И сказал, что у миссис Солтер есть пистолет. Очевидные вопросы, которые следовало задать. Однако ты их не стал задавать. А тебе бы следовало.
— Может быть, я сам сообразил. Я знал, что у миссис Солтер в доме есть пистолеты. Она советовалась со мной относительно патронов.
— И ты дал ей хороший совет. Но тебе следовало обязательно убедиться, что пистолетов нет в коробке. Хотя бы на словах, если не визуально. Любой бы поинтересовался, кроме парня, который знал, что они не понадобятся.
Холланд промолчал.
— В самом начале мы видели, что у тебя произошло столкновение с байкерами на улице. Но на самом деле все было не так, верно? Ты выслушал то, что они собирались сказать. Ты получил инструкции. Очередная десятиминутная лекция. Платон принял решение убить адвоката и Джанет Солтер. Они передавали тебе его послание. Потом, когда сзади подъехал Петерсон, ты бросил пистолет на снег, чтобы мы не удивились, почему ты так долго стоишь с байкерами. Потом ты толкнул одного из них и затеял драку. Ты устроил для Петерсона представление. И, наверное, для меня. А как насчет костей, которые ты бросал у себя в кабинете? Случайные проверки в поселении байкеров не могли проходить гладко так долго, если ты им не звонил и не предупреждал. Вы работаете на одного парня. Именно по этой причине ты позволил им покинуть город.
Холланд продолжал молчать.
— А позднее мы с Петерсоном поставили тебя в трудное положение. Мы появились в тот момент, когда ты мог спокойно достать ключ из батареи. Ты знал, где он находится. Но ты не догадался — тебе сказали. Ты приехал, чтобы все подготовить. Но мы спустились туда втроем. Тебе не удалось придумать разумной причины, которая могла бы нас остановить. Петерсон увидел то, что ему не следовало видеть. И тогда ты выступил по рации, чтобы сразу появилось шестьдесят подозреваемых, кроме тебя. А потом ты солгал мне о Каплере. Ты попытался направить меня в ложном направлении. В Майами не было слухов о деньгах наркомафии, связанных с Каплером. Мой друг в Вирджинии давно бы это узнал.
— Я мог убить Петерсона здесь, под землей.
— Верно. Но не меня. Ты меня боялся. Ты проверил мое армейское досье. Женщина из Вирджинии рассказала мне об этом. Твой запрос остался в досье. Ты знал, что одно дело — разобраться с адвокатом, Петерсоном и Джанет Солтер, и совсем другое — со мной. Они представляли собой легкую добычу. Ты подождал на дороге, включил мигалку, и адвокат тут же остановился. Чего ему было опасаться? Он почти наверняка тебя знал. Шеф полиции соседнего округа. Вы завтракали вместе с полдюжины раз. А Петерсон согласился бы последовать за тобой в любое место. Джанет Солтер обрадовалась, когда увидела тебя. Пока ты не вытащил пистолет.
Холланд молчал.
— Три гильзы, — продолжал Ричер. — Две из них находятся внутри твоей машины, третью ты поднял с пола в доме Джанет Солтер. Думаю, ты выбросил их в урну возле полицейского участка. Позвонить дежурному старику и попросить его проверить?
Холланд молчал.
— Полагаю, четвертая пуля в стволе. Моя очередь. Какой-нибудь старый пистолет. Может быть, его кто-то потерял, или он остался после какого-то старого дела. Или тебя снабдили им байкеры. Хочешь вывернуть карманы и доказать, что я ошибаюсь?
Холланд молчал.
— Но моя пуля так и останется в стволе твоего пистолета. Потому что я не такой, как три другие жертвы. И ты это знаешь. Возможно, почувствовал, а потом получил подтверждение из армии. Поэтому ты действовал со мной осторожно. Как и следовало. Я замечаю вещи. В последние три часа ты пытался до меня добраться. Таскал меня то в одно место, то в другое, постоянно со мной разговаривал; тебе требовалось понять, сколько я знаю, и ты ждал момента. Вроде такого, как сейчас. В участке ты спорил сам с собой. Ты не хотел везти меня сюда, а с другой стороны, разобраться со мной именно здесь было бы совсем просто. Ты рассчитывал, что тут тебе может представиться шанс. Но его не представилось — и никогда не представится в будущем. Ты умен, Холланд, и ты хороший стрелок, но я умнее и лучше. Поверь мне. На самом деле ты просто старая полевая мышь. Ты не можешь участвовать в соревнованиях. Твоя куртка застегнута, движения стесняет ремень. А я могу прострелить твои глаза до того, как у тебя в руке окажется пистолет. И так было все последние три часа. Но вовсе не из-за того, что я уже все знал. Просто так я устроен.
Холланд молчал.
— Но мне следовало сообразить, что происходит, тридцать один час назад, — сказал Ричер. — Когда сирена сработала в первый раз. Ответ находился перед самым моим носом. Я не понимал, как стрелок мог увидеть меня так, что я его не видел. Я не сомневался, что он приедет на машине со стороны главного входа. Из-за холода. Он так и сделал. И я его видел. Я видел тебя. Через минуту после того, как все уехали, появился ты. Наглый и бессовестный, ты приехал легко и быстро, на машине, со стороны главного входа. Ты приехал, чтобы убить Джанет Солтер.
— Я приехал, чтобы ее охранять.
— Боюсь, что нет. Бунт мог продолжаться несколько часов. Даже дней. Ты сам так сказал. Однако ты не стал глушить двигатель.
Холланд молчал.
— Ты не стал глушить двигатель, — продолжал Ричер, — потому что планировал проделать все очень быстро. Ты пришел к выводу, что можешь немного опоздать в тюрьму. Как, скорее всего, и произошло сегодня. Но я оказался в доме. Ты удивился, когда увидел меня. Тебе требовалось время на размышление. Поэтому ты немного задержался, не зная, что делать. Миссис Солтер и я решили, что ты колеблешься из-за противоречивого характера твоих обязательств. Но на самом деле ты пытался понять, есть ли у меня за поясом один из револьверов миссис Солтер, и если да, то успеешь ли ты вытащить свое оружие раньше, чем я. Ты пришел к выводу, что я вооружен и что ты не сумеешь меня опередить. И тогда ты ушел, решив попробовать в следующий раз. Уверен, что Платон был тобой недоволен. Вероятно, он пребывал в сильном нетерпении. Но в конце концов ты выполнил его приказ.
После долгой паузы Холланд заговорил:
— Ты знаешь причину?
— Да, — ответил Ричер.
— Но как?
— Наконец я разобрался. Я видел фотографию в твоем кабинете. Она похожа на свою мать.
— Тогда ты понимаешь.
— Она не была пленницей. Они сделали не слишком удачную попытку ее спрятать, но я совершенно уверен, что она находилась там по собственной воле. Наверное, ей нравится стиль их жизни.
— Но это не делает ее менее уязвимой.
— Слабое оправдание. Были другие способы решить проблему.
— Я знаю, — сказал Холланд. — И мне очень жаль.
— И все? Три мертвых тела, а тебе жаль?
