Лау прикрыл ладонью микрофон. Все напряженно ждали.
Скоро удивленный Лау доложил:
— Да, капитан, учился. Он… — Лау перебил женский голос, но Яуберт не мог разобрать, что говорит бывшая жена Кутзе. Слышал только нетерпеливое «да, да, да». Потом Лау снова заговорил в трубку: — Оказывается, именно тогда, под Рождество, ему вдруг взбрело в голову основать собственную секту. По словам миссис Кутзе, с того и начались все беды.
— Он ничего не рассказывал ей об учебе? О своих однокурсниках, например?
Лау снова на некоторое время прикрыл микрофон рукой.
— Нет, капитан, он ничего ей не рассказывал.
— Спасибо, Баси.
— Это все, капитан?
— Да, Баси, все. Можешь…
— А колледж… это что-то новенькое?
— Похоже, они все там учились.
— Чтоб я сдох!
— Возвращайся скорее, Баси. Лучше морем.
— Капитан…
— Шучу, шучу!
— Ха-ха, — невесело хохотнул Лау.
Из Хаут-Бэй вернулся Петерсен.
— Пусто. Ни диплома, ничего.
— А его команда?
— Говорят, что ничего такого не помнят.
— Не важно. Макдоналд так или иначе тут замешан, через Нинабера.
— Что дальше?
— Дальше мы едем в Кейптаунский коммерческий колледж.
В. О. Слабберт, секретарь, директор и единственный акционер Кейптаунского коммерческого колледжа, был похож на огромную жабу. Сходство усиливали многочисленные двойные подбородки, широкий плоский нос, широкий лоб, мясистые оттопыренные уши и стрижка «под матроса». Слабберт с довольным видом взирал на делегацию отдела убийств и ограблений. Они вошли к нему в кабинет гуськом: впереди Яуберт, за ним О'Грейди и де Вит. Замыкал шествие Петерсен. После того как все представились и сели, Слабберт сказал:
— Называйте меня Во. Вы, наверное, пришли записаться на курс. — Он шмыгнул носом, причем нос дернулся к левому углу рта.
— Нет, — сказал Яуберт.
— Не хотите прослушать курс? — удивился Слабберт, снова пошмыгав и покрутив носом.
— Мистер Слабберт, мы расследуем убийства, совершенные в Кейптауне в последние две недели.
— Вот как, — разочарованно протянул Во.
— Нам сообщили, что у вас работала мисс Карина Оберхольцер.
— Да, работала.
— Расскажите нам о ней.
— Она умерла?
— Да.
— Карина умерла, — повторил Слабберт, словно не мог поверить в такое, и снова шмыгнул носом.
Хоть бы высморкался, что ли, подумал Яуберт.
— Сколько времени она у вас работала?
— Года четыре или чуть больше. Кто… Как она умерла?
— Мистер Слабберт, какую она выполняла работу?
— В основном административную. Принимала заявления и вступительные взносы, рассылала лекции, следила за тем, чтобы все преподаватели вовремя получали методические материалы. У нас нет постоянного штата; наши преподаватели работают в нескольких местах сразу.
— Что еще входило в ее обязанности?
— Людей у нас немного; кроме Карины работали еще два-три человека. Понимаете, мы тогда только начинали. Карине приходилось помогать во всем — немножко то, немножко се. Она выполняла обязанности администратора, секретаря, секретаря на телефоне, иногда немного печатала.
— А потом уволилась?
— Да, перешла в какой-то нефтяной концерн.
— Почему?
— Для Карины деньги играли важную роль. Она была хорошенькая и хорошо работала, но, по-моему, слишком много думала о деньгах. Я просил: «Карри, потерпи». Но она всегда отвечала, что жизнь стоит денег. Ах, какая она была хорошенькая! Всегда смеялась, много болтала. Пришлось убрать ее с телефона, потому что начались многочисленные личные звонки. — Шмыг.
— Она работала у вас в восемьдесят девятом году?
— Да, кажется… Да, она пришла к нам в восемьдесят седьмом. Жаль, у ее родителей ферма на северо-западе. Я видел их один или два раза… Наверное, они тяжело перенесли ее смерть.
— Говорит ли вам что-нибудь имя Джеймс Дж. Уоллес?
— Нет, едва ли…
— Дрю Уилсон?
— Не могу…
— Ферди Феррейра?
— Постойте, ведь так зовут жертв маньяка…
— Александер Макдоналд?
— Если они жертвы маньяка с маузером, почему я ничего не слышал о малышке Карине?
— Мистер Слабберт, говорят ли вам что-нибудь их имена?
— Да, конечно, я их слышал. Там еще был владелец сети парикмахерских — как бишь его фамилия?
— Нинабер.
— Да, и о нем я тоже слышал, и о вчерашнем убитом, преподобном…
— Он был пастором.
— Да-да, пастор. Но… Неужели сегодня убили еще кого-то? Малышку Карину?
— Нет, не сегодня. Мистер Слабберт, откуда вы узнали про маньяка с маузером?
Шмыг; нос скривился.
— О нем трудно не узнать. Газеты только о нем и пишут.
— Вы слышали данные фамилии только из сообщений СМИ?
— Да.
— Мистер Слабберт, вы знаете некую Эстер Кларк?
— Да, я знаю Эстер Кларк. Только не говорите, что ее тоже…
— Эстер Кларк из Фиш-Хука, которая рисует рождественские открытки.
— Я не знал, что она рисует рождественские открытки.
— Старая дева, за пятьдесят?
— Нет, это не наша Эстер. Наша была славная девчушка. Молодая.
— «Была»?!
— Да, никто не знает, что с ней случилось. Взяла и исчезла перед началом учебного года. Наверное, поменяла телефон. С тех пор я о ней не слышал.
— Откуда вы ее знаете?
— Она читала у нас курс по самореализации. Умная девушка, только что окончила университет. Мы поместили объявление о том, что ищем преподавателей, и она почти сразу пришла на собеседование. Умница, светлая голова…
— Что за курс по самореализации?
— Мы, знаете ли, открыли школу для представителей малого бизнеса… — шмыг, — вечернюю школу. К тому времени мы уже освоили вечерние курсы, но только в Кейптауне; заочные курсы по другим предметам, вечерние — по творческим дисциплинам и бизнес-школа. Так сказать, азы: как начать собственное дело, юридические аспекты, пути и способы изыскания денежных средств, бухгалтерия, акции… и прочее. Потом мы поняли, что нам необходим некий завершающий предмет, после которого наших слушателей можно выпускать в свободное плавание. Самореализация. Норман Винсент Пил, Дейл Карнеги — как завоевывать друзей и мыслить позитивно, в таком вот ключе. — Слабберт снова шмыгнул носом, и Яуберт задумался, не предложить ли ему носовой платок.
— Эстер Кларк читала курс по самореализации в 1989 году.
— Да.
— У студентов-вечерников.
— Нет, малышка Эстер придумала вывозить слушателей на природу. В пятницу и субботу они выезжали на Берг-Ривер. Там, между Парлом и Франсхуком, есть небольшой пансионат. Она сама все придумала — сказала, что студенты устают по вечерам. Им надо куда-то ненадолго уехать, отдохнуть, побыть вдали от привычного окружения. У нее всегда было много свежих мыслей. Мы до сих пор делаем так в конце курса. В группе обычно десять-двенадцать слушателей. В субботу вечером, после того как они прослушают курс по самореализации, мы выдаем им дипломы.
— Как часто вы вот так выезжаете?
— Всего раз в год. Дело в том, что занятия в бизнес-школе продолжаются три месяца. Слушатели занимаются по вечерам, так как днем они работают. Невозможно заставить их учиться каждый вечер — они просто не захотят.
— И это все, чем занималась Эстер Кларк? Она работала у вас всего два дня в году?
— Нет, она еще составляла лекции для курсов творческого мастерства. Мы до сих пор пользуемся ее материалами. Она написала вводную лекцию о том, что такое творческое начало. Кроме того, она проверяла творческие работы студентов и составляла программы экзаменов.
— Здесь, в вашем офисе?
— Нет, у меня нет денег на то, чтобы держать постоянный штат преподавателей. Она работала дома.
— Где она жила?
— В Стелленбоше. По-моему, она еще где-то училась.
— А потом вдруг взяла и исчезла?
— Я бы не сказал, что она «исчезла». Но все было очень странно. Перед началом очередного учебного года мы стали ей звонить. Но у нее то был отключен телефон, то нам говорили, что мы ошиблись номером. Не помню, сколько времени мы ее разыскивали. Слали ей письма и телеграммы, но она так и не объявилась. Наверное, переехала. Пришлось спешно подыскивать ей замену. Сначала я думал, что она вернется — уехала в отпуск или еще что-то. Но потом мы оставили попытки ее найти.
— Кто сейчас читает курс по самореализации?
— Зеб ван ден Берг. Он много лет прослужил во флоте, сейчас в отставке. Но малышка Эстер… Мы до сих пор пользуемся ее наработками.
— Имела ли какое-то отношение к ее курсу Карина Оберхольцер?
— Она организовывала выездные занятия, договаривалась о размещении слушателей, готовила лекционный зал, проводила церемонию награждения и выпуска. Она приезжала в пансионат по субботам.
Все задумались. Наконец Яуберт спросил:
