– Скорпион хочет переплыть реку, но плавать не умеет и потому просит лягушку перевезти его. Лягушка говорит: «Ты рехнулся? Если я посажу тебя на спину, ты ужалишь меня и я умру». Скорпион отвечает: «Какая глупость. Если я тебя ужалю, мы оба погибнем». Так что лягушка согласилась. А когда они были на середине реки, скорпион ужалил лягушку. Они тонут. А скорпион говорит: «Я не виноват. Это моя натура».
К ним приближается стройная женщина. У Воорта перехватывает дыхание.
– Джилл?
Голова гудит.
«Так вот кто смотрел с другой стороны площади!»
Она оделась в черное, вероятно, поэтому ее трудно было разглядеть: короткая куртка из мягкой кожи, джинсы от Кальвина Кляйна, черные перчатки, черные сапоги, а между лацканами куртки виднеется черный кашемировый свитер с высоким воротом. При искусственном освещении даже волосы кажутся менее золотистыми. В присутствии Микки она теряется, не зная, можно ли поцеловать Воорта.
Воорт не рассказывал об угрозе взрыва никому за пределами узкого круга посвященных. Ему в голову не приходило, что опасность может грозить и ей.
– Я снова свободна! – Она чуть ли не поет. – Могу идти, куда хочу. Удивлен, что я пришла?
– Это твоя натура, – ворчит Микки.
– Меня уже тошнило от квартиры, а обычно я ее люблю!
Стараясь не выдавать озабоченности, Воорт спрашивает:
– Но почему ты здесь?
– Праздную! Сегодня суббота! Я позвонила, чтобы пригласить тебя выпить, но мне сказали, что ты работаешь, поэтому я рискнула и спустилась вниз. – Улыбка становится шире, словно она поймала их на безделье. – Значит, работаешь? Так вот как работают копы.
– Скоро увидимся, Кон, – говорит Микки и вежливо кивает Джилл.
Могучая фигура уходит к муниципальному зданию. Его уход – предупреждение Воорту побыстрее заканчивать.
– Он, конечно, скрывает свои чувства, – говорит Джилл.
– Н-да, он носит маску.
Воорт ощущает возбуждение Джилл из-за вновь обретенной возможности просто ходить по улицам.
– Я была везде! – радуется она. – Виллидж. Сохо. Я была в тюрьме, а теперь свободна. Ну так как? Выпьем?
– После того как закончу, если ты к тому времени не заснешь.
– Я могу не спать столько же, сколько и вы, мистер, – говорит она с уверенностью женщины, которая знает, что всегда будет пользоваться успехом у мужчин. – И не отказалась бы от кофе по-ирландски. – Джилл сладостно содрогается. – Обожаю взбитые сливки.
Одиннадцать тридцать восемь.
Воорт резко оборачивается, встревоженный ревом двигателя со стороны мэрии. Но это просто один из трех патрульных каров объезжает заграждения по внешнему периметру.
Когда он снова поворачивается к Джилл, она хмурится.
– Что-то случилось?
– Нет.
Она понятия не имеет, что его присутствие здесь как-то связано с дискетой, полученной вчера ночью. Взяв Джилл за руку, Воорт мягко разворачивает ее от глаза бури – Полис-плаза, один. Они идут на другую сторону площади. Это самый короткий путь к безопасности.
– Я освобожусь около половины первого, – говорит Воорт. – Решай, где встречаемся.
В пятидесяти ярдах от здания, за барьером из мусорных контейнеров, проносятся по Сентер-стрит машины. Но вот пара фар сворачивает с дороги в их сторону. Огни становятся выше, а значит, машина забралась на тротуар.
Это разрешено только полицейским машинам.
– Как насчет «Вероники» на Гринич-стрит? – предлагает Джилл. – Хозяйка – моя приятельница. Я могу послушать рассказ о ее личной жизни, пока буду ждать тебя.
– Отлично. – Воорт пытается разглядеть машину. Явно не трехколесный кар.
Фары бросают конусы слепящего света на площадь.
– У них замечательные овощные клецки, – говорит Джилл.
«Это фургон».
Джилл добавляет:
– А еще у них прекрасный кофе по-ирландски.
– Значит, там, – быстро говорит Воорт. Водительская дверца открывается. – Джилл, будь добра, иди. Сейчас же. Встретимся в «Веронике».
– Что-то случилось, да?
«Меня должны были предупредить по рации о появлении фургона».
– Иди, – резко говорит Воорт.
Джил возмущена его тоном. На лице написано: «Никто не смеет указывать мне, что делать». Но времени на спор нет.
– Ну же!
Мгновение ему кажется, что Джилл начнет спорить, но она просто отворачивается. Стук каблучков затихает, а Воорт, сосредоточившись, направляется к фургону. Вытаскивает рацию.
– У меня фургон на площади, со стороны Сентер-стрит. Забрался на тротуар.
Помехи.
Рация сломалась?
Ослепленный кругами света, он стучит по рации. На командном пункте можно было бы отслеживать всю связь. Но здесь, на площади, он ограничен одной частотой: разговор либо с подчиненными, либо с начальством. Оперативники связываются с руководством, руководство координирует их действия. По словам Джека Лопеса, они похожи на армию, предотвращающую нападение.
«Он видит, что я иду. К черту рацию. Доставай пистолет».
Дверца фургона хлопает, закрываясь, и машина срывается с места.
Воорт пускается бегом.
Раздается визг покрышек. Воорту остается еще двадцать ярдов, когда фургон ускоряет ход, направляясь на север. Добежав до Сентер-стрит, Воорт успевает заметить, что фургон сворачивает налево, на Рид. Темного цвета, но слишком далеко, чтобы разобрать оттенок или номерной знак. Рация Воорта наконец оживает. Он быстро отчитывается: фургон пытался попасть на площадь, теперь направляется на запад.
«Но Грин знает, что на площадь въехать нельзя. Так как же это может быть он?»
Со всех сторон к нему бегут детективы и агенты.
А за спиной раздается голос Джилл:
– Кто был в том фургоне?
Кровь отливает от лица Воорта. Он приходит в ужас оттого, что она пошла за ним. Как она посмела ослушаться?!
При виде Джилл, стоящей там, где она погибла бы, если бы фургон взорвался, где она все еще может погибнуть, если фургон перевернется, Воорта охватывает сильнейшее волнение. Все нити разочарования переплетаются. Смерть Мичума. Насмешки и исчезновение Шески.
«Из-за близости со мной она снова в опасности».
– Я же велел тебе уходить!
В это мгновение Воорту кажется, что ему никогда не остановить Фрэнка Грина. Даже все собравшиеся на площади полицейские – довольно внушительное воинство – кажутся слабыми и неумелыми: что-то кричат в рации, такие же беспомощные, как стада туристов, пытающихся, уткнувшись в карту, отыскать дорогу в незнакомом месте.
– Ты что, смерти ищешь? – накидывается Воорт на Джилл. – Раздвинутые шторы. А теперь не смогла просто уйти. Я же сказал тебе уходить!
Теперь и от ее лица отливает кровь, морозное дыхание становится прерывистым. Но тут Джилл осознает, что их окружают только полицейские, и гнев сменяется удивлением.
– Я… я думала, это просто оттого, что тут Микки.
При виде ее растерянности Воорт вспоминает слова, услышанные год назад на лекции о терроризме: «Террорист восстанавливает вас против тех, кого вы любите. Ему надо запугать вас. Запугать настолько, чтобы вы перевернули жизнь вверх дном».
Он заставляет себя успокоиться и слышит мягкий голос Джилл:
– Ты боялся, что я могу пострадать.
И все же от нее надо избавиться. На этот раз Воорт все делает правильно. Отводит ее в сторону, чтобы их никто не услышал. Надо убедить ее уйти, используя чувства, а не факты, искренность, а не информацию.
– Встретимся в половине первого. В «Веронике».
– Ты ведь не хотел кричать на меня, правда?
– Дело совсем не в тебе. Давай договоримся: ты сейчас уйдешь, а я не буду врываться к тебе во время операции с вопросом, как идут дела.
– Я не оперирую больных, – фыркает Джилл. – Применяю антибиотики. Но я подумаю, что ты должен будешь сделать.
Эта идея долга, который еще надо заплатить, похоже, нравится ей. Есть в этом какое-то кокетство.
Джилл целует его в щеку. Губы пересохли от холода, и она дрожит, несмотря на браваду.
– У тебя сильные руки, – говорит она, потирая плечо.
Уходит. Воорт, на этот раз наблюдающий за одинокой фигуркой вместо того, чтобы принять ее уход на веру, чувствует в душе трепет, похожий на любовь. Красавица, покидающая возлюбленного, может выглядеть грозной, трогательной или недостижимо прекрасной и далекой. Она может сделать так, что краткое прощание покажется долгим. Но Джилл выглядит уязвимой, несмотря на крутой черный прикид; одинокая женщина, растворяющаяся в узких каньонах улиц. Желанная добыча для хищников. Кровь среди камней.
Воорт замечает одинокую фигуру в окне административного здания – залитый светом силуэт. Человек у окна смотрит на идущую внизу Джилл.
«Это кто-то из наших детективов?»
Воорт просит патрульную машину проехать по Дуэйн-стрит, где должна идти Джилл. До «Вероники» десять минут пешком в сторону Гудзона.
