я ехал один, устроил бы рыбалку. Там карась водится.
– Не понимаю рыбалку, – покачала головой Лиза. – Сходи в магазин и купи рыбу. Или на рынок – у этих рыбаков такой вид, точно они в лесу живут месяцами и давно одичали.
– Ты женщина – тебе этого не понять. Поймать карася – величайшее удовольствие. Я в этих местах частенько рыбачил с друзьями. Оставались на ночь в палатках – на утренний клев.
– Да, этого мне точно не понять.
Скоро впереди замаячили нефтяные вышки. Они повернули на проселочную дорогу и проехали еще километров пять мимо облетающих лесочков и желтых выкошенных полей. А потом съехали и с проселочной дороги на охристо-желтую стерню, колючую даже на вид, и покатили к перелескам. Впереди сверкнуло темно-синее озеро. Они остановились на берегу. Вышли. Андрей расправил плечи. Лиза потянулась, зевнула, прикрыв рот ладошкой. Подошла к берегу.
– Как тут здорово! Какое пронзительно-синее озеро, почти как небо, и рябь от ветра…
Облетающие ивы склонялись к самой воде, отражаясь в ней, рассыпаясь в ряби и вновь собираясь.
– Хворост ты собирать умеешь, надеюсь? – спросил Крымов.
– Попробую, – не оборачиваясь, откликнулась Лиза.
– Отлично, а я пока установлю мангал и займусь мясом.
Спустя час, сидя на раскладных стульчиках за небольшим раскладным столом, они уже ели обжигающие шашлыки, политые соусом, запивали их вином. К счастью, дождя не предвиделось, и небо яснее трудно было себе представить.
Хорошо потрапезничав, они шагали по ближним перелескам. Лиза взяла его за руку, он сжал ее пальцы.
– А что мы будем делать, когда вылечим всех?
– Будем жить долго и счастливо.
– А может быть, вечно?
Она вопросительно взглянула на него:
– А хорошая идея, кстати. Жить вечно.
– Да, почти как в раю.
– Почему почти? Если вечно на земле, то это лучше рая. Рай – он есть или нет, это еще никто не знает. Бабушка надвое сказала. Вначале умри, а потом узнаешь. Слабое утешение, Крымов, не находишь? А тут – все при жизни, здесь, на земле. Круто ведь?
– Очень круто. Но как же Бог? Его в расчет не берем?
Они шли, держась за руки, Лиза кроссовками взрывала желтые листья.
– А он есть, этот Бог? – Она чуть потянула его за руку. – Ты точно знаешь?
– Точно никто ничего не знает.
– Вот именно, Андрюша. Да и зачем нам Бог? – снисходительно улыбнулась она. – Люди будут сами богами. Не об этом ли говорят многие религии мира? Не этот ли подарок предлагали демиурги? Не этого ли хотели люди с древних времен? Стать богами! И самим решать свою судьбу – никого не боясь, не зная преград. Сбросить все оковы – и стать свободным.
– Да, оковы…
– Гриб! – воскликнула Лиза.
Она отпустила его руку и быстро пробежала к березке. Вырвала его с корнем.
– Это подберезовик, – сказал Андрей, – только скукожился уже.
– Да, жаль.
Он усмехнулся:
– Десять миллионов богов на планете. Затем двадцать, потом пятьдесят. И всем хочется есть и пить, плодиться. И у каждого свои амбиции, желания, гордыня. А что дальше?
– О чем это ты? – настороженно ответила вопросом на вопрос его спутница.
– Ты знаешь о чем. – Он вспомнил слова Долгополова, которого проводил до машины: «Не доводите до края, Андрей Петрович, не пытайтесь расспросить ее, убедиться, что она просто лживая змея, что теперь такова ее природа, не рискуйте понапрасну, потому что может случиться всякое». Но удержаться он не мог – и не должен был. – Как скоро люди начнут пожирать друг друга, Лиза, вот что интересно! Тебе об этом рассказали твои кураторы? Или нет?
– Я не понимаю…
– Понимаешь.
– Нет…
– Ты ведь демон, это так? – вдруг спросил он. – Стала им? После всех этих превращений? – Он не отпускал ее взгляда, она его. – Скажи главное, какую роль в этой исторической драме с концом света ты уготовила для меня?
Она пожала плечами:
– Может быть, великого инквизитора? Ты – фанатик, у тебя хорошо бы вышло. Красив, молод, умен. С энергетикой демиурга, – усмехнулась она. – Чем не рыцарь нового мира? Не пламенный оратор для одних и «человек с мечом» для других? Чем не мой ручной палач, который будет выполнять все мои пожелания? Таковы были мои мечты. Но, как я понимаю, это были только мечты…
– Да, Нелюдь на роль «рыцаря нового мира» вряд ли годится. Разбежалась бы твоя паства во все стороны. Да и мерзкие Белоглазовы, две эти ядовитые медузы, тоже вряд ли бы подошли…
Он заранее подрасстегнул куртку и теперь вытащил свой «Вальтер». Так они со спутницей и смотрели друг на друга, и лишь иногда ее взгляд соскакивал и цеплял вороненый ствол.
Неожиданно она бешено закричала:
– Зорро! Зорро! Убей его!
Позади себя Крымов услышал быстрые, взрывающие листву шаги. Обернулся. На него по-обезьяньи, но стремительно летел широкоплечий урод в рыжей кожаной куртке и рыжих джинсах, позволяющих идеально сливаться с окружающей средой. Волосы его, всклокоченные, тоже были рыжими, но в седину. А вот лицо было страшным – звериным, без проблеска человечьего. В руке он держал пистолет с глушителем. Быстро остановился для выстрела. Но Крымов первым успел выбросить вперед руки с зажатым в них «Вальтером» и нажать на спуск. Первый выстрел, второй, третий! Каждый прерывал движение урода, он терял координацию, на последнем выстреле задохнулся, мерзко зарычал и бухнулся в листву. Для всего этого понадобилось несколько секунд, а потом Крымов обернулся к Лизе.
– Брось пистолет, – сказал он ей. Она только что вытащила оружие из кармана, но еще не успела снять его с предохранителя. – Брось, я сказал, и подними руки…
Она послушно отбросила пистолет в сторону.
– Хорошо! – Лиза подняла руки. – Как ты смог уложить моего Зорро? Он ведь не обычный человечек, он тоже, как и я… – Она осеклась.
– Демон, ты хотела сказать?
– Что-то вроде того. – Бледная, напуганная, она удерживала на губах добродушную улыбку и, кажется, готова была эту сцену превратить в шутку.
– Серебряные пули – старый прием, – кивнул Крымов. – Береженого Бог бережет, как сказал один мой давний добрый знакомый.
– Уж не Звездочет ли? – усмехнулась она. – Маленький старичок, который рыскает по всему миру и преследует таких, как я? У него такая кликуха. Так это он? Он твой куратор?
– Все тебе расскажи, Лиза. Ладно, хватит болтать. Выходит, все правда: снадобье, дарующее вечную жизнь, перенаселение, все против всех, дефицит лекарства и призвание вашего спасителя, как последний акт пьесы. Выходит, правда…
– Ты что же, убьешь меня? – прямо спросила она.
И он так же прямо ответил:
– Да, Лиза, так надо.
– Но ведь ты любишь меня, а я тебя.
