как дела? Заработали подсаженные датчики?
– Да, да, да! – на другом конце провода аспирант радостно кричал в трубку. – Фёдор Николаевич, все трое откликнулись. Менее эмоционально реагирует монах Епифан, очевидно, сидит на жестоких фильмах.
– Замечательно, Славик! Этот Епифан ты прав, сидит на садизме. Эмоций ноль, но все два часа, пока идёт фильм, сидит как вкопанный. Ни на что не отвлекается! Он нам особо интересен. Пока эмоций нет, но ничего сорвётся, главное всё записывайте, каждую маломальскую мыслишку. Как остальные?
– Подопечные не проявили себя, но это ведь только начало! – Славик продолжал кричать в трубку, от переполнявших его эмоций, вызванных уникальным событием свидетелем которого он являлся.
– Верно. Я тут за всеми наблюдаю. Будем надеяться, что эксперимент удастся. Разговор заканчиваю, связь держим как договорились. Сейчас уезжаю. Еду встречать попа. Пока.
Фёдора Николаевича понимал эмоции Славы, у него самого всё бурлило в груди от радости, что всё идёт так как он и предполагал, но окончательный результат пока не получен и потому его радость была сдержанной, и сам он держался спокойно.
Самолёт из Амстердама прилетел в половине третьего ночи. Фёдор Николаевич встречал друга в аэропорту Шереметьево. Самолёт плавно опустился на взлётно-посадочную полосу без опоздания.
– Лёня привет, как долетел? – Фёдор Николаевич первым увидел друга среди прибывающих и поспешил ему навстречу.
– Здравствуй, Федя.
Друзья сердечно обнялись.
– Двадцать дней дома не был. Это для меня слишком, хотя поездка была чудесная, – по дороге к машине, батюшка Леонид говорил без умолку. – Сначала симпозиум, затем множество экскурсий, за счёт организаторов. Отдохнул на славу, хотя переживал за своих. Как они там?
– Бедный папочка, побросал малых деток, ещё спрашивает, как они? Умерли! – на полном серьёзе ответил Фёдор Николаевич, садясь на водительское сиденье.
– Правда, что ли? – испуганный батюшка Леонид так и остался стоять перед передней дверцей машины.
– Да щучу я, шучу, садись уже. Что с ними будет?
– Ну и шутки у тебя, однако, – произнёс батюшка, поудобней усаживаясь на переднее сиденье.
– Может, ко мне заедем? У меня и переночуем. Ты у меня ни разу так и не был? Иришка будет тебе рада, – Фёдор Николаевич вопросительно посмотрел на друга.
– Нет, нет – домой. Спасибо, но как -нибудь в другой раз.
Всю обратную дорогу до деревни говорили о подопечных.
– Как интересно они там поживают? – в голосе священника чувствовались нотки беспокойства.
–Да хорошо, что с ними сделается.
– Ты откуда знаешь?
– Да я там тоже, можно сказать, прописался.
– Вот и правильно Федя, сам увидишь, как труд и религия души лечат. Ты, кстати, возил моих на обследование?
– Да. Среднестатистический мозг пьяниц и преступников.
– Таково их прошлое, что тут поделаешь. Но это всего лишь прошлое, я тебе уверяю.
– Лёня, – несколько секунд Фёдор молчал, собираясь с мыслями. – У меня к тебе просьба, не откажи.
– Почему я должен отказывать, если в моих силах помогу.
– Понимаешь, я – учёный и страсть как люблю, что-либо исследовать.
Он опять сделал некоторую паузу. Батюшка сидел, молча смотря в окно.
-У тебя интересные подопечные, – продолжил Фёдор Николаевич, – у меня сейчас отпуск, можно я поживу у вас, пообщаюсь с монахами, задам нужные мне вопросы?
– Пожалуйста! Почему ты спрашиваешь разрешения? Мы все будем тебе только рады, – говоря это, батюшка Леонид повернул лицо к другу. – Ты уже, наверное, подружился с монахами. Они добродушные, не правда ли?
– Да, неплохие. Лёня, можешь, располагать мной и моей машиной по своему усмотрению. Я буду рад быть вам полезным.
– Спасибо Федя, машина нужна это точно.
– Тут такое дело…Лёня, пока тебя не было, ну, чтобы расположить твоих монахов к себе, я купил парочку телевизоров. Ты не возражаешь?
Батюшка не сразу ответил.
– Чего уж тут. Купил так купил, хотя я в принципе был против, потому их у нас и не было. Лучше лишний раз пообщаться, почитать. Нашему монастырю пять лет и вот эти двенадцать человек, которые сейчас живут, были с самого начала. Многие другие приходили, потом уходили, но вот они как пришли, так и остались, ни разу не уходили. Мы все как братья стали, как одна семья. И отчасти, потому что всё делаем сообща. Делаем! Телевизор он развращает человека, приучает лениться. Ты меня понимаешь?
– Хотелось бы понять. Но ты ведь никому не навязываешь своей воли? Если хотят смотреть, пусть смотрят. Можно?
– Можно.
– А если захотят уйти, тоже можно?
– Пожалуйста.
– Это честно. А то получается ты их как вроде от реальности оторвал?
– Реальность?! Ты под ней жестокость понимаешь?
– Ну, не знаю. Пусть и её. А что, разве её мало в реальной жизни? Те же самые преступления, обман, ложь повсюду. Они у тебя отвыкли от всего этого. Им жизнь в розовом цвете кажется. Скажешь не так?
– Скажу, что не так. Я их не от плохого оторвал, я им замену его предложил. Та же самая религия, книги, разговоры по душам, труд, взаимопомощь.
– Детский сад! И ты во всё это веришь?
– Верю. Я тебе больше скажу, подобного рода общины, с похожими принципами как в нашей, по всему миру открываются.
– Ну всё, приехали, – Фёдор Николаевич заехал во двор монастыря.
Батюшка Леонид жил постоянно при монастыре в церкви. У него был конечно и свой дом в деревне, но он там практически не появлялся. Священник превосходно обходился двумя комнатами на втором этаже церкви. По приезде друга Феди, батюшка Леонид перебрался в кабинет полностью. Днём он там работал, а ночью тут же на кушетке спал. Как не уговаривал его Фёдор Николаевич поменяться местами, священник ни в какую не соглашался, так что спальня досталась учёному из Москвы.
Монахи очень обрадовались возвращению своего наставника, устроили в честь него праздничный ужин. Ни один из телевизоров в этот день не включался за исключением телевизора в клубе. Два монаха Епифан и Алексей пусть не полностью, но часть своего фильма всё же посмотрели.
Жизнь в монастыре с приездом батюшки Леонида вошла в своё русло. Монахи работали, молились и смотрели фильмы. Единственно, батюшке никак не удавалось проинспектировать фильмы, которые смотрели его подопечные. Фёдор Николаевич следил за другом, и всякий раз отвлекал его от подобного рода намерений, находя для него более важное дело. И вообще учёный старался быть на виду. На своём джипе он развозил батюшку по коммерческим делам монастыря, а в остальное время, прогуливаясь по двору, незаметно следил за тремя монахами, которым были вживлены в мозг специальные датчики, скрупулёзно
