– В понедельник вечером, – повторяет, как обещание, Джилл, выходя из машины и потягиваясь. Эффектное зрелище. – Ты уверен, что не хочешь остаться?
– Уверен. К понедельнику я отдохну.
Джилл целует его в губы.
– Может, к началу понедельника ты и отдохнешь, но к концу отдохнувшим уже не будешь.
Она исчезает в подъезде. Шофер поворачивается и качает головой. Молодой парень в летней рубашке, потому что в такси по-настоящему жарко.
– Всю жизнь мечтал, чтобы меня позвала такая женщина, – говорит он с завистью. – А вас позвала – и вы не пошли. Надо же!
Воорт называет ему адрес своего дома.
– По дороге, – говорит он, – держись боковых улиц. И побольше поворотов.
На Тринадцатой улице все тихо, но когда такси останавливается, от дома сразу же отъезжает зеленый фургон. Воорт, нахмурившись, смотрит на номера. Он совершенно уверен, что в ту ночь Шеска не провожал Мичума до бара «Колльерс». А значит, Мичума скорее всего ждали в гостинице.
С колотящимся сердцем он вставляет ключ в замок.
Но в доме все спокойно. Судя по количеству курток на вешалке в передней, у него гостит сейчас восемь или девять родственников. Воорт на цыпочках заглядывает в пару спален и в третьей находит нужного человека – кузена по имени Пол Воорт, детектива из отдела по борьбе с наркотиками. Ему двадцать шесть лет, и он из речных Воортов. Уже дважды награжден за храбрость, холост, а подружка живет у реки Кротон. А еще он был среди Воортов, которые два дня назад заявились в контору Шески.
Воорт объясняет, что ему бы хотелось, чтобы по крайней мере следующие несколько дней кто-нибудь из семьи приглядывал за кварталами вокруг городского дома.
Пол хмурится:
– Считаешь, он полезет за тобой сюда?
– Он устраивает пожары. Организует несчастные случаи. Либо кто-то торчит на улице, либо вы все уезжаете. Иначе мне будет неуютно оттого, что здесь находятся родственники.
– Договорились. – Пол вылезает из-под одеяла, зевает и тянется за сложенными брюками. – Завтра меня не будет. Сейчас сделаю пару звонков. Думаю, Питер подъедет через час. И Тайни. Завтра мы должны были красить магазинчик Марлы, но, черт побери, это может подождать до следующей недели.
– Арестуй Шеску, если увидишь, – говорит Воорт. – Теперь имеется федеральный ордер.
– За Мичума?
– За незаконное прослушивание телефонных разговоров.
– Как сказал тот тип из Внутренней налоговой службы, который взял Капоне: «Это для начала».
На площадке третьего этажа Воорт слышит, что в комнате Мэтта работает телевизор. Свет выключен. Больной сидит в постели и смотрит «Нью-Йорк-один», местный новостной канат.
– Я придумал себе новое дело, – ухмыляется Мэтт.
– Какое?
– Отправиться завтра на гулянку – с тысячей детективов, выпивкой, красотками и музыкой. Ты не в курсе, ничего подобного не намечается? У меня не будет процедур до четверга.
– Конечно, я тебя возьму. – Завтра он придумает предлог.
– Правда?
– Мы скажем всем, что ты работаешь под прикрытием в Институте исследований раковых заболеваний.
– Под прикрытием или под одеялом? Смотри! Это запись интервью с твоим боссом!
Упав в кресло возле кровати, Воорт смотрит, как журналист в студии болтает с Хью Аддоницио. Поскольку Аддоницио весь день провел в Полис-плаза, один, запись, вероятно, сделана пару дней назад.
– Он рассказывал о своих старых делах, – поясняет Мэтт. – Готти. Галло. Но истории твоих ребят интереснее.
– Это потому, что мы врем.
На экране Аддоницио выглядит расслабленным, излучающим силу. Совсем не похож на обеспокоенного человека, которого Воорт видел сегодня. Журналист жадно слушает.
– Будет просто небольшая вечеринка, – говорит Аддоницио.
– Небольшая? Когда уходил на пенсию предыдущий главный детектив Нью-Йорка, пришли две тысячи человек. Насколько я понимаю, могут заглянуть кое-какие знаменитости. Все, кому вы помогли за эти годы.
Репортер называет популярную кинозвезду и бывшего мэра, который теперь ведет ток-шоу на Пятом канале.
– Мне неудобно об этом говорить. Я понятия не имею, придут ли они, а они дорожат неприкосновенностью частной жизни.
Запись заканчивается, и камера показывает студию в прямом эфире.
– Завтра вечером полицейские нашего города провожают на заслуженный отдых с одного из лучших, самых любимых руководителей в истории города. Нам будет не хватать вас, Хью Аддоницио. Оставайтесь с нами на…
Мэтт выключает телевизор.
– Ты безобразно выглядишь, – говорит он.
– Это все освещение.
– Надеюсь, то, чем ты занимался, было забавным. Хочешь лечь? А я сяду в кресло и буду тебя развлекать. Знаешь анекдот о двух пациентах?
– Хочешь, на неделе поплаваем на каяке?
Мэтт светлеет.
– Еще бы, и меня больше не укачает. Да, да, в тот раз меня просто укачало, и химия тут ни при чем. Обычная морская болезнь. Кстати, о болезнях, почему ты пришел не с доктором?
– Решил отпустить ее на ночь и навестить тебя.
– Очаровательная женщина. Ты это серьезно – что возьмешь меня на банкет к Аддоницио?
На улице раздается негромкий хлопок, возможно, стрельнул двигатель машины. Воорт прислушивается. Потом решает подождать на улице, чтобы не уснуть до приезда родственников.
«В какой-то мере я надеюсь, что Шеска появится прямо сейчас».
– Если я пойду, то и ты пойдешь, – отвечает он Мэтту.
Южный Крест тускнеет. Восходящее солнце озаряет купол небес. Свет тянется к востоку, окрашивает облака розовым цветом, освещает вздымающийся из океана массивный черный конус застывшей лавы. В прозрачной воде резвятся дельфины. Рассвет настолько же прохладен, насколько жарким будет день.
На Лупе, поднявшейся на палубу прогулочного катера, надеты шорты хаки и такая же рубашка. Солнцезащитные очки висят на черном шнурке. Кепка защищает от экваториального солнца. Она загорелая, а в руках – ружье.
– Милый, пора стрелять собак.
Шеска прижимается к подушке. Руки мнут простыню.
– Знаешь, что в этом деле самое худшее? – спрашивает она, когда они залезают в лодку у кормы катера и он разворачивает нос к острову. – Я люблю собак, но с ними иначе не сладить. Они не доверяют нам, не дают увезти себя с острова. Когда сотрудничать не получается, остается один выход – пуля.
Они заметили животное вчера, когда бросили якорь в гавани. Ирландский сеттер, бывший когда-то домашним, а теперь одичавший, яростно лаял, мечась по черному песку. Он хотел дружить. Но сбежал, когда люди высадились.
Поэтому они вернулись на катер, занимались любовью, а когда стемнело, сидели на верхней палубе и смотрели на звезды. Геркулес, собачья звезда Сириус, Южный Крест. Дома они не видны.
Джон Шеска вздрагивает во сне, словно услышал два быстрых выстрела.
Он смотрит вниз. У умирающего пса лицо Мичума. Ноги дергаются, словно животное пытается бежать, но связки порваны. Оно не может двигаться.
Мичум говорит:
– Я спрятал копии материалов.
– Ты лжешь.
– Воорт найдет тебя. Твои фотографии будут во всех газетах.
Шеска трясет животное. Мичум кричит от боли.
– Куда ты дел материалы? – спрашивает Шеска.
Мичум только улыбается:
– Теперь собаки будут стрелять тебя.
Шеска просыпается весь в поту.
Звонит будильник. На мгновение он сбит с толку: экваториальная жара сменяется плинтусным радиатором в мотеле, запах эвкалиптов – ароматизатором «Пайн сол», а облака превращаются в разводы на потолке.
«Я в мотеле „Полинезия“».
Генерал Грант говорил, что удача приходит к тем, кто к ней готов. Шеска приготовился еще две ночи назад. Закончив разговор с Воортом, он наведался в схрон на Манхэттене, забрал оружие, средства связи, деньги, одежду и грим, потом отправился в Куинс и нашел мотель с видом на мишень Фрэнка Грина.
«Принимают случайные пары, гостей банкетного зала, а возможно, и проституток».
Постель неплоха, номер чистый. На полу дешевый оранжевый палас. На стенах цветные фотографии: пирамиды и Эйфелева башня. Приезжайте в Куинс посмотреть мир! Шеска босиком подходит к окну и смотрит на улицу. Все спокойно, но к вечеру окрестности могут превратиться в поле боя.
«Если полиция не появится, я по крайней мере попытаюсь его остановить».
С третьего этажа открывается вид на пересечение недавно названного бульвара Мойнэхен и Восемьдесят девятой улицы – торговой полосы, выходящей на жилой район. На шестиполосном бульваре там и сям расположены заросшие травой «островки безопасности» с парковыми скамейками и деревьями. Прямо напротив мотеля – бензоколонка «Шелл», граничащая с обнесенной оградой парковкой банкетного зала «Парфенон», где в двенадцать должен начаться банкет в честь ухода Аддоницио на пенсию.
