строительном тресте. И никакого секрета рядом тут не было, просто этот невысокий, но пузатый мужчина, владел золотым законом мелкого управленца, – «к начальству подлижись, с подчиненным – наори», таких заместителей начальники любят, таких начальничков вышестоящие уважают.
Орал он всегда и сразу, по поводу и без оного, тут тоже крылось золотое правило, – «чем чаще орешь, тем меньше пристают с вопросами», да и по вопросу повышения премии лишний раз не заикнуться, что в целом, также устраивало вышестоящее руководство, – «повышать зарплату любой дурак может, а ты попробуй грамотных специалистов за просто так работать заставить».
В это утро июльского четверга Василий Адамович на работу пришел рано, собственно, в этом плане раннее утро от других дней недели ничуточки не отличалось, и сразу же наорал на подчиненного. Какой-то морщинистый, загорелый старик подметал двор у открытых ворот, ведущих на стройку.
– Тебя подметать обезьяна научила? – набросился он на несчастного дворника, – ты как метлу держишь, паскуда?
– Зачем шумишь, начальника, посмотри, какой двор чистый?
– Чистый, как твоя задница? – не сбавлял голоса взмокший начальник, – так ты тогда, либо ее прочисть, либо уши свои вымой, сказано тебе – грязно, значит засунь язык себе в зад и, давай, лучше мети!
– Эй, слушай, зачем у тебя такой поганый язык? – укоризненно спросил старый дворник.
Василий Адамович хотел выкрикнуть какое-то оскорбление, но с языка сорвалось, – «иди, учи географию!», – впрочем шутка получилась смешная. Вся начальственная свита, которая повсеместно сопровождала Нахрапова, неподдельно смеялась, поглядывая на пожилого оплёванного дворника, старик укоризненно качал головой, говоря что-то неразборчивое.
Работать в кабинете было комфортно, целых два кондиционера охлаждали настрой пылкого руководителя, впрочем, без особенного успеха. Нет, Вася в детстве был славным мальчуганом, но руководящая должность, таки, сотворила с ним неповторимые перемены, Василий Адамович стал «лицом, недовольным по жизни». В дверь застенчиво постучали и недожавшись ответа, на пороге появилось испуганное лицо секретарши Софьи Ивановны:
– Василий Адамович, уделите мне минутку? – краснея и заикаясь пролепетала молоденькая секретарша.
Нахрапов не удостоил девушку ответом. В общем-то, если зреть в корень, Василий Адамович мыслил рационально, – «в рабочее время здесь нет ни мужчин, ни женщин, на рабочем месте находятся подчиненные», а на подчиненных нужно орать, иначе они работать не будут, последнее всегда всплывало перед глазами товарища Нахрапова, подобно пресловутой красной материи. Только вот, орать на Софью Ивановну пока было не за что, и Вася решил повременить с этим делом.
– Василий Адамович, у меня к вам просьба, – видя, что руководитель, как всегда, к беседе не расположен, секретарша попыталась выдохнуть свою просьбу, – Василий Адамович, ну пожалуйста, я же вам служебную записку писала, отпустите меня на две недели в счет отпуска! Видите ли, муж достал путевку, и мы с детьми очень хотели бы съездить на море, а у меня отпуск, как всегда, в ноябре… Ну Василий Адамович, ну войдите в положение…
Нахрапов мысленно похвалил себя за терпение, теперь повод наорать у него был и находился он сейчас прямо перед разъяренным начальником.
– Тебе что, дорогуша, заняться нечем? Ну ничего, я сейчас найду тебе работу! А не хочешь работать, так проваливай отсюда на все четыре стороны, поняла – нет? Ворота открыты, и я здесь никого держать не стану! – Нахрапов попытался вспомнить имя – отчество секретарши, хотя бы первое, но решил ограничиться банальной «дорогуша», по его глубочайшему убеждению, подкрепленному многолетней руководящей должностью, большего его секретарша, как и все прочие работники данного аппарата, не заслуживала.
– Ну Василий Адамович, ну пожалуйста, у нас же путевки, – роняя с ресниц крупные капли, пролепетала бледная секретарша.
– Я вам не отец родной, ты меня поняла, ДОРОГУША? График отпусков уже давно составлен и утвержден, и я из-за каких-то там плаксивых девок ничего в графике менять не собираюсь!
Видя, что секретарша вот-вот разревется, Василий Адамович впал в экстаз, слезы подчиненных вводили его в неистовое блаженство, нужно было как-то добить несчастную и руководитель подбирал нужные слова. Нужного эффекта он все-таки добился, но таких слов говорить не планировал. Были, были в его жаргоне и «почище» словечки, да чего-там, этот начальник легко и непринужденно мог часами изъясняться, используя целый язык из нелитературных слов и выражений, но слова, слетевшие с его языка, на секунду озадачили и его самого:
– Хочешь денег – обмусоль!
Рыдающая Софья, он, наконец, вспомнил как зовут секретаршу, размазывая по лицу помаду и тушь, убралась восвояси, – «что это со мной сейчас приключилось? Видимо, это все последствия жары», – успел подумать Василий Адамович, но тут же выкинул мысль из головы. В общем и целом, ничего страшного сейчас не случилось, – не в первой ему оскорблять подчиненных, а уж если не орать на них – за что тогда ему такие деньги платят? И Вася, откинув лишние сомненья, углубился в сметы и отчеты, в таких делах пролетел день, почти до обеда.
Перед обедом к нему заглянула главный бухгалтер Галина Геннадьевна, по совместительству, гражданская жена товарища Наобина – первого заместителя начальника Треста.
– Василий Адамович, тут вводную руководство прислало, ознакомьтесь и поставьте автограф!
Бегло пробежав глазами предлагаемый документ, Нахрапов сделал вывод, что вышестоящему руководству снова понадобилась очередная пачка денег, – «ну а чему удивляться, на носу сезон отпусков! Не все же в санаторий едут, как эта… как ее… ДОРОГУША, кое-кто и на Бали слетать хочет, а там знаете, какие цены?». В накладной стояла сумма о шести нулях, значит строительный участок Василия Адамовича должен «закупить нужные» материалы, но на чем-нибудь сэкономить, чтобы уложиться в выделенный бюджет. «Не в первой», – подумал Нахрапов, – «наору на подчиненных, обвиню в разбазаривании средств Треста – еще раз на Дорогушу наору. Вот вам и причина, пожалуйста, – пишут заявления в счет отпуска, а к этому заявлению полагаются отпускные. А несвоевременная выплата отпускных – нарушение заложенного бюджета! Сами допустили – сами и компенсируйте! Пишите заявления не целую неделю – без сохранения заработной платы, а в это время – работайте! Производство само себя не наладит!» И вот, когда дорогая позолоченная авторучка коснулась бумаги, Василий Адамович хотел сделать комплимент главному бухгалтеру в лице несравненной Галины Геннадьевны, но с его языка опять сорвались ненужные слова:
– Хочешь денег – обмусоль!
Галина Геннадьевна пристально и с интересом посмотрела в оправу дорогих очков товарища Нахрапова, а сердце Васи пропустило сразу несколько ударов. Да и как же тут не испугаться, можно сказать, что этими словами он плюнул на честь товарища Наобина, а Михаил Иванович подобного не простит.
– Гуленька Геннадьевна, матушка, не взыщите – бес попутал! – Василий Адамович сделал тщетную попытку
