выпасть с кресла, да прямо на колени, но уперся животом в край стола, да так и застыл в такой позе.
– Ну знаете ли, Василий Адамович! – конец фразы грудастая бухгалтер закончить не успела, но в Васиных глазах зияла такая тоска и безысходность, что женщина уступила и сжалилась, – ну, знаете ли! – повторила она и громко хлопнула дверью, не забыв захватить перед выходом подписанный документ.
– «Не должна рассказать. Надеюсь, что не расскажет»! – впервые в жизни Нахрапова обуял страх за то, что он оскорбил порядочную женщину, тем более – гражданскую жену своего начальника.
Случившийся инцидент не давал ему покоя до вечера, в этот день товарищ Нахрапов избегал встреч с подчиненными, но ночью спал без кошмаров.
Утро следующего дня окончательно испортил телефонный звонок, он принес начальнику тоску и страдание. Тоску по комфортабельному салону служебной иномарки, благоухающему в такую жару прохладой кондиционера и дорогими духами Галины Геннадьевны, которая не редко использовала служебный автомобиль в личных целях и деловых поездках. Удобно развалившись на заднем сиденье дорогой иномарки, отделяющем Василия Адамовича от неудачников, бегущих по улице в сторону остановки, можно было громко и с матерком, не опасаясь, что его слова кто-нибудь услышит сквозь толстые тонированные стекла автомобиля, комментировать все и каждого, за сделанное и не сделанное, – «ну куда ты прешь, баран хромоногий, не видишь, что ли, что машина едет? Научились, понимаешь ли, по переходам дороги переходить!» или «куда ж ты грудастая, в автобус полезла? Тебя сперва подоить нужно, там на твой бампер места уже не осталось». Водитель всегда и во всем соглашался с Василием Адамовичем, впрочем, как и все прочие, сопутствующие ему подчиненные. И вот теперь Вадим заболел, – «горло у него и температура, как же! Небось, вчера девок лапал, да пиво с ними холодное пил, бандит небритый!» – в пустые стены выругался товарищ Нахрапов, но деваться было некуда, пришлось вызывать такси.
Сладкоголосая девушка на том конце телефона, ответила Василию Адамовичу, что все машины заняты, но, если он не спешит, она обязательно найдет для него машину с кондиционером в течении двадцати минут. Но Вася спешил, о чем известил «нагловатую дорогушу» в своей изысканно-начальственной манере, не стесняясь в выражениях и не скупясь на эпитеты, – «тебе б твоим ртом удовольствия делать, а не обещания обещать, понимаешь ли?» – самое вежливое, что услышала юная дева. Пришлось брать дорогой портфель в руки и идти пешком в сторону остановки, – этим было вызвано утреннее страдание.
Народу на остановке было прилично, не смотря на жару и начало июля, – «да что ж они все на курорты-то не поехали? Все жмутся, жмутся, как свиньи к кормушке! Небось, начальство не отпускает, как я вчера эту, как ее… Дорогушу! Ну а как вы хотели? Денег нет – сидите дома! А еще лучше – денег нет – пешком ходите», – последнее показалось Василию Адамовичу весьма умным и уместным в то утро, и действительно, – разве можно лицо начальственное с простым смертным в один автобус запихивать?
Запихиваться в автобус ему, все-же, пришлось. На правах простых смертных. Места никто не уступит, пролезть без очереди народ не позволит, в последнем Вася наглядно убедился. Не помогли матюки и начальственный бас, дорогой портфель и дизайнерский галстук, также в расчёт не брались.
– «Куды, барбос-эдакий, без очереди полез? Щас тебе рога поотшыбаю!» – ругалась на Васю дородная пенсионерка.
Василий обернулся, чтобы сказать старушке пару ласковых, но в этот момент его глаза встретились со взглядами иных простолюдинов, стоящих в очереди, и Вася понял, – «могут и рога обломать, ума и сил у них хватит!» Не справедливо, но ничего не попишешь, пришлось в то утро стоять в очереди.
В душном автобусе дышать было нечем, да еще и народ облепил Васю со всех сторон, – «ах вы ж бараны бестолковые, не иначе, как, нарочно жметесь, норовите своими грязными рубахами мой костюм испачкать, да лаптями мне туфли оттоптать. Ничего, я возьмусь за вас, что б вам пусто было!» – эти мысли легко читались у Василия Адамовича в глазах, его счастье, что вежливые и интеллигентные пассажиры в чужие глаза не заглядывали.
На перекрестке застыла пробка, Вадим-водитель, объехал бы ее по обочине, разогнав сигналом клаксона «обозревших прохожих», бредущих по тротуару, но водитель автобуса ехал по светофору. Посмотрев на часы, Вася понял, что на совещание опоздать – риск увеличился, он хотел крикнуть водителю-пенсионеру, что ему только кобыл водить, но вместо этого, Вася запел:
– Вечерний звон, бом-бом, Вечерний звон, бом-бом! Как много дум, твою же мать, – успел вставить Вася в свое песнопение, поняв, что поет вслух, да не просто так, а в голос – на весь автобус и закончил мотив, – приносит он, бом-бом!
Сдавленные смешки и косые взгляды укутали Васеньку со всех сторон, потом автобус просто разорвался от хохота, смеялся даже водитель, пересекая злосчастный перекресток, в веренице автобусов.
– «Конфуз! Какой конфуз!», – краснея до ушей подумал Нахрапов, но на этот раз, исключительно – про себя.
– Ты сделал мой день, дядя! – с наглой ухмылкой и рассматривая Васин портфель, сказал на выходе какой-то юнец, лет пятнадцати, с белыми волосами.
На этом конфуз был окончен.
На работе Василий Адамович вновь почувствовал себя человеком – с ним здоровались, кланялись и заискивающе улыбались, а глаза «дорогуши» до сих пор не высохли от слез, – «так тебе, будешь знать, как просить в счет отпуска!», – злорадно подумал Нахрапов и решительно отбросил все тяготы и неудобства, оставленные этим утром. Но первый заместитель начальника Треста покосился на него, мягко говоря, – не добро, – «или за опоздание злится, или эта грудастая про разговор ему рассказала», – подумал Василий Адамович и впал в беспокойство.
Нужно, во что бы то ни стало, как-то приструнить свой язык, как раньше, – «на подчиненных – ори, с начальством – подлижись!» и Нахрапов решил вечером обо всем случившимся трезво пораздумать, а тут еще и этот дворник – Куалык уволился, возле въездных ворот валялся мусор.
Чтобы трезво рассудить – нужно сперва здорово выпить, так здраво рассудил Василий Адамович, и свернул на перекрестке в сторону ближайшего супермаркета. За рулем сидел он, захватив из гаража служебную иномарку. «Хорошо, не жарко, по ногам никто не топчется», – думал Нахрапов, с удовольствием сигналя зазевавшимся пешеходам, – «куда прешь, животное? Не видишь, что ли, я еду!».
В супермаркете народу было не мало и в очереди на кассе пришлось постоять. Для трезвых раздумий Нахрапов решил взять сразу две бутылки, а заодно и закуску из крабов и огурцов. «Медленно, как медленно ползет очередь!», – размышлял Василий Адамович,
