комиссия, создатель! Быть взрослой дочери отцом. Совсем ребенок сдурел.
– Хочешь или нет, женюсь. Или всем будет плохо. Жить без нее не буду, и никому не дам. Всех утоплю. Или передушу. Дай слово, что ее не тронете. Или мы уезжаем.
– Куда. В тюрьму? Ей там самое место! Я тоже был молодым, понимаю. Женщину хочется красивую. Пойми, и не обижайся. Не надо путать публичный дом с Загсом. Побаловался, бывает, но жениться-то зачем? Это твой дом, будет семья, дети. Внуки мои будущие! И шлюха. Мать моих внуков. Это горе, сынок.
– Папа! Я ее люблю. Этим все сказано.
– Нет, не все, сынок. Она тебя не любит. Жениться он решил, герой. А ее не спросил?
– Мы разберемся, – Ежов наклонил голову. – Дай слово, что не тронешь.
– Ты забыл про Карлушу, – тихо сказал мэр. – Она его видела.
– Что? – Ежов перепугался.
– Он ее чуть не порвал. Вчера вечером, еле успел спасти. Знал бы, что жениться собираешься, мешать бы не стал. Думаешь, захочет рожать от тебя? Генетика вещь серьезная. Вспомни родную мать, царствие ей небесное. Всю жизнь с пробирками в институте возилась, не помогло.
– Причем тут мама, – Ежов засопел, желваки играли на скулах. – Я поговорю с ней начистоту. Не захочет – ее право. Ты ее просто не знаешь. Она лучше всех.
– Это ты ее не знаешь. Или не хочешь знать! Ты ей вообще не нужен. Ей нужен я. Понимаешь? Она работает на Фауста. Они подбираются ко мне, тебя просто используют. Вот, уже проникли в дом, в душу твою, в сердце, мозги. А завтра ты на меня кинешься, и не поймешь: тебя за нос водят, потом вышвырнут за дверь, как тряпку половую, только кровь затрут отцовскую. Этого хочешь?..
В прихожей хлопнула дверь. Послышался топот многих сапог, на пороге гостиной возникла массивная фигура Макса в темных очках, с пистолетом в руке. Из-за спины выплыло еще несколько физиономий неинтеллигентного вида, глаза смотрели сурово.
– Что-то случилось! – встревожился Петр Тимофеевич. – Макс, в чем дело?
– Где Пума, – темные очки сканировали помещение скрытым взглядом.
– Если врываешься целой оравой, будь любезен. Объясни причину.
– Где Пума, – Макс не повысил голос, интонация ничуть не изменилась, но повторение риторического вопроса прозвучало, как угроза. Мэр посмотрел на сына, развел руками.
– В гостевой спальне. Второй этаж, в самом конце. Теперь понимаешь, Сережа?
– Джексон! Тащи ее сюда. Клоп на вход, никого из дома не выпускать.
Джексон с гнусной улыбочкой на лице и с автоматом наперевес кинулся вверх по лестнице. Клоп, низенький мужичок с пустыми глазами наркомана, скрылся в прихожей. Третий держал под прицелом гостиную, он походил на питекантропа с лицом, густо заросшим щетиной. Макс вышел на середину зала. Петр Тимофеевич смотрел на него, словно видел впервые. Ежов, тот наоборот, щурился, припоминая, где он мог его видеть. Водитель «Москвича»? Внимание привлек шрам на щеке. Макс стоял с пистолетом, в очках отражались окна.
– Хозяин, пришла пора посчитаться. Мамонт, дорогуша! В коридоре есть щиток, ты обрежь телефонные провода, и возвращайся. Есть непыльная работенка, как раз для тебя.
Мамонт сунул пистолет под куртку, вынул нож, и направился в коридор, по пути столкнулся с Дарьей Семеновной.
– Это что такое? – возмутилась пожилая женщина. – Почему в обуви! Петр Тимофеевич, что это тут происходит, ты куда смотришь!?
Макс чуть заметно кивнул. Питекантроп ткнул Дарью Семеновну кулаком в грудь. Хозяйка ахнула не столько от боли, сколько от грубого обращения. Она даже не успела испугаться, как скользящий удар костяшками пальцев от скулы в нос выбил из ноздрей сгусток зеленой жидкости. Нападение произошло мгновенно, без предупреждения, никто ничего не объяснил, не заступился. От унижения в глазах бедной женщины вспыхнули слезы, мир расцвел цветными фонтанами, она закрыла лицо, и выбежала прочь. Мамонт пошел следом искать телефонные провода. Мэр сидел на диване с осознанием, что революции случаются всегда неожиданно. Ежов медленно поднялся со стула. Макс направил на него пистолет.
– Куда, дорогуша, – он даже головы не повернул, но ствол в руке следовал за Ежовым, пока тот шел по кругу. – Карлуша беспокоит? Мы ему Пуму скормим. Ты что тут, майор! Танцевать собрался?
Ежов замер в боевой стойке. Макс видел все.
– Сережа, – пискнул мэр, пытаясь предупредить. – Не надо!
На лестнице послышался шум, в гостиную втолкнули Пуму. Макс сделал вид, что отвлекся, поднял голову. Ежов прыгнул, и тут же грянул выстрел. Пуля сбила Ежова на лету, он упал на спину, дернулся, и замер в неподвижности. Макс повернулся, увидел на груди поверженного противника алое пятно. Рубашка стремительно намокала.
– Плечо, – Макс комментировал свой выстрел. – Раньше лучше получалось. Привет, Пума! Как жизнь? – он указал стволом на диван. – Садись к папочке. Нарушила договор, это плохо. За это наказывают.
Джексон подтолкнул девушку автоматом. Пума, с растрепанными волосами и фарфоровым лицом, села рядом с Петром Тимофеевичем, они походили на близких родственников, сидящих на поминках. Оба смотрели на неподвижно лежащего Ежова.
– Макс, что ты наделал, Макс… – губы мэра шевелились сами по себе. – Ты его убил.
– Скоро увидитесь… Джексон! Прочеши дом, всех кончай. Там урод один есть, – Макс покосился на Пуму. – Эта девушка твоя будет, вечером позабавишься. Урода тоже в расход. Понял? Действуй. Мы тут с товарищами побеседуем.
Оторвав от Пумы вожделеющий взгляд, Джексон скрылся в коридоре, зато вернулся Мамонт, в руке он держал пучок телефонной лапши, показал, отбросил.
– Макс, одумайся. – Петр Тимофеевич ерзал на диване. – Одумайся, Макс!
– Мамонт! Стукни ему в нос.
Питекантроп двинулся к дивану. Макс расстегнул свое пальто, отодвинул стул с разворотом, важно сел, словно расположился на лучшее место в партере.
– Макс! – взвизгнул мэр, откинувшись назад и прикрывая лицо руками.
Пума на всякий случай отодвинулась подальше. Мамонт помедлил секунду, вдруг с силой топнул ногой, угадав пяткой в ступню мэра. Тот вскрикнул, инстинктивно опустив руки, и подался вперед. Точный удар костяшками пальцев, и нос Петра Тимофеевича раскрылся как гороховый стручок, кожа лопнула от переносицы до основания, кровь брызнула на подбородок. Он снял свои бифокальные очки, достал носовой платок, откинул голову назад. Питекантроп отступил в сторону.
– Ты за это ответишь, Макс! – сказал мэр с французским прононсом.
– Отвечу, дорогуша. Но вначале душу из тебя выдерну. Где Игорь?
– Какой Игорь, – мэр простонал. – Макс, ты сошел с ума. Игорь? Бред какой-то.
– Мой сын. – Макс посмотрел на Пуму. – Твоя очередь. Где Игорь?
– Его Борман спрятал. На съемной квартире.
– Адрес?
– Могу показать, адрес не знаю.
Макс поднял пистолет. Пума поспешила заверить:
– Игорь в порядке! Борман с ним. Я покажу!
– Хорошо, дорогуша,
