– Нет, вы не ошиблись. Мы сравнительно недавно закончили вторую фазу и теперь, естественно, участвуем в третьей. Но боюсь, что я не вправе обсуждать с вами коммерческую сторону нашей работы. На эту тему вам лучше всего побеседовать с самим доктором Эневером.
– Меня сейчас больше заботит безопасность лекарства.
– Да, вы упомянули об этом по телефону. Но мы, как и положено в ходе испытаний, весьма тщательно наблюдаем за всеми пациентами.
– Не сомневаюсь. Не замечали ли вы каких-либо негативных последствий?
Исследуя Болезнь Альцгеймера, я узнал, что о всех негативных последствиях приема лекарства врачи должны сообщать немедленно.
Незербрук некоторое время внимательно на меня смотрел, словно решая, стоит ли отвечать на мой вопрос. Затем он встал, подошел к канцелярскому шкафу и извлек из него папку.
– Сейчас посмотрим. В нашем эксперименте принимали участие тринадцать пациентов. За год, в течение которого проводились испытания мы имели два осложнения. У одного из них случился инфаркт миокарда, а у другого появились признаки диабета. Но поскольку мы имели дело с престарелыми пациентами, этого можно было ожидать. И все они, к счастью, выжили.
– Не наблюдали ли вы инсультов?
– Инсультов? – он заглянул в папку. – Нет. Ни одного.
– Вы не заметили ничего такого, что могло бы вызвать у вас обоснованную тревогу?
– Если бы у меня был повод для тревоги, то я немедленно поставил бы об этом в известность «Био один». Разве не так?
– Ну, конечно, доктор Незербрук. Благодарю вас за то, что вы согласились потратить на меня время.
Ощущая, что в глазах достойного доктора я выглядел несколько глупо, я вышел из здания медицинского центра, сел в машину и поехал в город Спингфилд, расположенный в самом центре Массачусетса. Я надеялся, что задавал правильные вопросы. Однако, если среди участников испытаний случаев инсультов не наблюдалось, то характер вопросов вообще не имел никакого значения.
В Спрингфилде располагалась клиника, специализирующаяся по изучению Болезни Альцгеймера. Принявший меня доктор Фуллер оказался длинноногой блондинкой лет тридцати двух с роскошными ресницами. Я было пожалел доктора Фуллер, бесполезно гибнущую в обществе старцев, но, немного подумав, решил, что, когда мне стукнет восемьдесят, я, скорее всего, буду думать совсем по-иному. Она говорила или, скорее, мурлыкала с нежным южным акцентом. Короче говоря, я лишь с большим трудом смог сосредоточиться на сути слов.
Как бы то ни было, но я понял, что один из её пациентов, участвующих в клинических испытаниях, получил небольшой инсульт примерно через девять месяцев после начала приема препарата. Еще один скончался от бронхиальной пневмонии, что, как сказала доктор Фуллер, со старыми людьми иногда случается.
Итак, один инсульт на двадцать три пациента. Это ничего не доказывало.
Затем я отправился в Хартфорд на встречу с доктором Питом Корнинком. Доктор оказался жизнерадостным человеком с большой бородой и вьющейся над ушами шевелюрой цвета стали.
Один из его шестнадцати пациентов жаловался на боли в печени, а один скончался от инфаркта миокарда.
– А как насчет инсультов? – поинтересовался я, не сомневаясь в том, что если таковые случались, то он мне о них обязательно скажет.
– Ни одного. По крайней мере, среди страдающих синдромом Альцгеймера.
– О’кей, – сказал я и, немного подумав, спросил: – Почему вы выделили страдающих Альцгеймром?
– Потому, что мы имеем пациентов страдающих от парциальной деменции, или слабоумия, если хотите. Их болезнь вызывается, так называемыми «микроинсультами». Суть её, грубо говоря, состоит в том, что в небольшие сосудах головного мозга возникают тромбы или спазмы, и прилегающие к сосудам ткани лишаются притока крови. За несколько лет ткань мозг в зоне повреждения гибнет и размягчается. Все внешние проявления этого недуга весьма сходны с симптомами Болезни Альцгеймера. Симптомы настолько схожи, что их часто путают.
– И «микроинсульты» случаются у этих больных постоянно?
– Да, – ответил бородатый доктор. – А иногда у них случаются и массивные инсульты.
– Насколько я понимаю, вы исключаете подобных пациентов из вашей программы исследований?
– Исключаем. В тех случаях, когда это возможно. Однако часть таких пациентов, безусловно, проникает в сферу наших исследований. Окончательно Болезнь Альцгеймера можно диагностировать лишь при вскрытии.
– Не приходилось ли вам менять диагнозы пациентам из числа тех, которые принимают участие в клинических испытаниях?
– Приходилось. Трем.
– Сообщили ли вы об этом фирме «Био один»?
– Естественно.
– Может ли сходство симптомов каким-либо образом повлиять на результаты испытаний?
– Если судить только по моим результатам, то – нет, – немного подумав, ответил доктор Корнинк. – Лишь «Био один» может располагать достаточным объемом информации по этому вопросу.
Я покинул Хартфорт и двинулся на восток, задержавшись в пути лишь для того, чтобы выпить кофе и проглотить гамбургер. День уже казался мне бесконечно длинным, за рулем я провел очень много времени, но, тем не менее, я решил посетить и четвертую клинику из своего списка в городе Провиденс, штат Род-Айленд.
По телефону мне сказали, что встреча с доктором Катарро состояться не может. После недолгих переговоров, меня согласился принять его помощник доктор Палмер. Наше рандеву должно было состояться в семь пятнадцать вечера в его кабинете.
Доктор Палмер был тощим, темноволосым человеком, и на вид ему можно было дать сколько угодно лет – от двадцати пяти до сорока. Его моложавое лицо было изборождено морщинами, что могло говорить о сравнительно короткой, но полной тревог жизни, или совсем напротив – о более продолжительном, но более спокойном существовании. А говорил он и вовсе писклявым и скрипучим голосом тринадцатилетнего мальчишки.
– Благодарю вас за то, что согласились меня подождать, – начал я.
– Не стоит благодарности, – ответил доктор. Вид, надо сказать, у него был крайне утомленный.
– Выдался трудный день?
– После ухода от нас доктора Катарро легких дней у меня не было.
От неожиданности я едва не подскочил на стуле.
– Доктор Катарро от вас ушел? Как это понимать?
– О, простите. Я полагал, что вы все знаете. Мой коллега доктор Катарро месяц назад погиб в автомобильной катастрофе. Для нас это явилось ужасной трагедией. Замену ему пока найти не удалось.
– Примите мои соболезнования. Как это случилось?
– Он возвращался домой на машине поздно ночью и врезался в придорожное дерево всего в миле от своего жилища. Полиция считает, что доктор уснул за рулем. После него остались жена и две дочери.
– Ужасно, – неуверенно произнес я.
Палмер на миг опустил глаза. Это был знак благодарности и понимания того, что никакие слова не могут соответствовать тяжести утраты. Затем он взглянул на меня и спросил:
– Итак, чем я могу быть вам полезен?
– Если я не ошибаюсь, то доктор Катарро принимал участие в клиническом испытании, проводимом под эгидой «Био один».
– Вы не ошибаетесь.
– Не могу ли в связи с этим задать вам несколько вопросов?
– Боюсь, что я не смогу вам помочь. После гибели Тони, мы вышли из этой программы. Это было его детище, а у меня и без этого много работы.
– Но, видимо, у вас сохранились результаты испытаний?
– Может быть, их и можно найти. Но сделать это очень не просто. Дело в том, что я отослал весь файл в «Био один». Конечно, у нас хранится информация на каждого пациента, но собрать её трудно.
И здесь меня ждало разочарование. Однако я все же спросил:
– Не знаете ли вы, не наблюдались ли в вашей клинике во время испытаний негативные последствия?
– Наблюдались, – спокойно ответил доктор Палмер. – В связи с негативными последствиями у Тони возникли серьезные разногласия с «Био один». Инсульты.
– Инсульты?
– Да. У нескольких пациентов случились инсульты. И два из них имели летальный исход. «Био один» высказала предположение, что в этих случаях диагноз был поставлен неверно и больные страдали не от синдрома Альцгеймера, а от «микроинсультов». Однако вскрытие показало, что у двух жертв инсульта Болезнь Альцгемера определенно присутствовала. В ткани их мозга были обнаружены характерные узлы, свойственные лишь этому заболеванию.
– Вы не знаете, чем разрешился этот конфликт? – спросил я.
– А он вовсе и не разрешился, – ответил доктор Палмер. – Это как раз то, чем мне следовало бы заняться, но у меня пока не было времени. Как бы то ни было, но испытания я решил прекратить.
– Благодарю вас, доктор. Все, что вы сказали, представляет для меня огромный интерес, – сказал я и поднялся. Однако, прежде чем уйти, я задал ему еще один вопрос: – Да, кстати, вы не знаете, где именно произошла автокатастрофа?
– На небольшой дороге рядом с Дайтоном. Примерно в двадцати милях отсюда. Но почему вы спрашиваете?
