Ознакомительная версия.
— Льда нет, извини, — сообщил он, аккуратно разливая янтарную жидкость. — Рад тебя видеть, Андре. Честное слово.
— Взаимно, — признался я. И мы выпили. Где-то внутри меня разом стало тепло, а мне самому — уютно и спокойно. По крайней мере, сейчас я точно знал, что моей жизни ничто не угрожает.
— Насколько я понимаю — ты сгораешь от любопытства, так? — спросил он, аккуратно завинчивая крышечку на бутылке.
— Естественно.
Закурив, я развалился на мягком сиденье. В салоне работал кондиционер, и вместо дикой жары, стоявшей на улице, здесь царила приятная прохлада.
— Тогда спрашивай, так будет проще. — Он был непривычно серьезен.
— Это ты позвонил мне в Геную?
— Я, я, — усмехнулся Рихо. — Натюрлих… И вчерашний снайпер — это тоже я. В смысле — мой.
— Как ты меня нашел?
— Элементарно. За мадемуазель Бономи мы следим уже несколько дней, а сегодня я с утра отправил своих людей во все отделения Royal Banc of Kanada. Сам понимаешь, остальное — дело техники.
— Понял. Скажи, а какого черта ты здесь делаешь?
— Как обычно… — Рихо пожал плечами. — Стою на страже интересов босса.
«Боссом» он всегда называл отца. Только — «босс», и никак иначе.
— Насколько я знаю, ты ведь в курсе всей этой истории? — поинтересовался он.
— Почти в курсе. О планах отца я понятия не имею.
— Ну… О его планах знает только он. Мне достаточно указаний. Короче говоря, дело обстоит следующим образом… Босс и твой мудак генерал заключили пакт о ненападении. Стрекалову достался ты, а боссу… Ты ведь слышал о досье, которые хранятся у Стрекалова?
Я молча кивнул.
— Вся эта ерунда с американцами началась из-за Стрекалова. Они почему-то до смерти перепугались возможной огласки и решили убрать Давида Липке. А параллельно затеяли операцию, в результате которой сицилийские кланы, в том числе известный тебе дон Кольбиани, получали доступ к финансовой структуре Северной Италии, куда раньше их никто бы не допустил. Все это наносило сильный удар по нашим позициям здесь. Босс пытался договориться с Кольбиани, чтобы хоть как-то ограничить его аппетиты, но ЦРУ умудрилось пообещать сицилийцам «зеленый коридор», и Кольбиани закусил удила. Он и слушать ничего не хотел о разделе сфер влияния. Вот тогда меня сюда и прислали.
Он замолчал, задумчиво глядя на меня своими круглыми голубыми глазами. Потом решительно открутил крышку с бутылки и сделал из нее большой глоток. Я забрал у него виски и тоже основательно приложился.
— В общем, я здесь уже почти месяц. Ей-богу, если мне когда-нибудь удастся вырваться из этой чертовой страны, при слове «Италия» я еще долго буду вздрагивать и ходить под себя. Так все запутать…
Он покачал головой и отнял у меня бутылку.
— Ты ведь общался с этим ублюдком — Стеннардом? И как он тебе? Вот-вот… Они, по-моему, сами запутались в своих потенциях. Денег у ЦРУ не было, а итальянцы им ничего не дали. Тогда Стеннард связался с Кольбиани и через него начал воплощать план, разработанный Липке — скупать все, на чем держалась Паола Бономи. Они хотели таким образом выбить почву из-под ног этого… Как его?
— Босси, — подсказал я. Рихо кивнул.
— Да. LEGA NORD. В финансовых тонкостях я не очень разбираюсь, знаю только, что на каком-то этапе Филипп перехватил у них инициативу.
— Подожди… — прервал я его. — Филипп тоже здесь?
Филипп служил личным секретарем и советником еще у моего деда, Кристиана Дюпре. Он сохранил свои позиции и тогда, когда главой дома стал отец. Последние десять лет Филипп являлся вторым человеком в Империи и все «деликатные» проблемы, не требующие вмешательства отца, решал именно он.
— Естественно, — удивился Рихо. — Неужели ты думаешь, что босс сам занимается этой ерундой?
Я промолчал. Масштабы Империи, которой руководил отец, упорно не желали помещаться у меня в голове. Если эта схватка Севера и Юга Италии ерунда, то что же тогда — не ерунда? Свихнуться можно…
— Короче, сейчас все структуры, которые ранее контролировала синьора Бономи, принадлежат боссу. И его совершенно не устраивает поведение сицилийцев. Кольбиани окончательно зарвался, и в последние несколько дней вступил в открытую конфронтацию. Его поддерживают некоторые политики в Риме, плюс американцы давят на итальянское правительство… В принципе, все это решаемо, но сделать мы ничего не могли, потому что у Стеннарда было мощное оружие — Давид. Если бы они устроили легкую утечку материалов по фактам сотрудничества концерна Дюпре и Давида Липке… Случился бы большой скандал. Поэтому боссу пришлось заключить с американцами договор — он отказывается от борьбы с Кольбиани и уступает ему Север, а они не дают хода материалам Давида.
— Скажи, а эти переговоры тоже велись между Филиппом и Стеннардом? — спросил я.
— Нет. Это гораздо более высокий уровень. До нас доходили уже результаты. В частности — то, что Стеннард тебя отпустил — одно из условий прошлого договора.
— Что значит — прошлого? — не понял я.
— Ха! — весело ухмыльнулся Рихо. — Ты же вытащил Липке из рук Стеннарда. Понимаешь?
— То есть… У американцев теперь нет ни одного козыря против отца? — начал постепенно соображать я.
— Иногда ты бываешь удивительно проницательным, — сделал мне комплимент Рихо. — Особенно, если тебе все разжевать и положить в рот. Ну ладно, ладно, не злись… Филипп сейчас с нетерпением ждет эту самую синьору Бономи…
— Синьорину, — машинально поправил я.
— Да какая, к черту, разница! — рявкнул он. — Мадам, мадемуазель… Лишь бы польза была. Если она согласится на те условия, которые поставит ей Филипп, то мы поддержим ее в борьбе против Кольбиани. Ты даже не представляешь, как мне хочется выпотрошить этого старого барсука.
— А какие условия?
— Отказ от поддержки партии Босси — раз. Все ее вложения возвращаются к ней в виде кредита, который ей дает корпорация Дюпре — два. Она становится представителем босса в Италии и делает для него то, что раньше делал Кольбиани, — три. Много?
— Не знаю… — задумчиво произнес я. — Дай-ка сюда бутылку.
Насколько я знал Паолу, она должна была согласиться. Гора из власти и золота по-прежнему владела ее сознанием. Потеряв все, она не смирилась с поражением, а сейчас отец манил ее реальной возможностью отыграться, и я не верил, что Паола будет колебаться. «Я буду твоей маленькой женой…» Трое детей, шалаш на берегу моря… Не знаю, смог бы я жить так, но в том, что Паола не смогла бы, — я даже не сомневался. Сделав большой глоток, я закашлялся. Глядя на меня с сожалением, Рихо забрал бутылку, аккуратно закрыл ее и спрятал в кейс.
— Извини… — с трудом откашлявшись, сказал я. — Что-то я выбился из формы.
— Ничего, — сочувственно проговорил он. — Я тебя быстренько верну к человеческому облику.
— Слушай, а как к тебе попала Софи? — спросил я.
— В смысле — Дарья Латышева? — уточнил он. — Элементарно. Мы решили, что обременять тебя лишним багажом ни к чему, и Филипп обратился к Кольбиани с просьбой. Тогда у нас еще были вполне приемлемые отношения, он согласился. Она и была-то у него часа полтора в общей сложности. Потом мои люди ее перевезли в Авентин, а вчера — сюда, в Рим. Между прочим, пришлось и ее багаж вытаскивать из отеля, она такой скандал устроила…
— Интересно… — протянул я. — Получается, твои люди следили за мной с первого шага?
— А ты как думал? Я что, зря здесь месяц болтаюсь? Все подходы к Липке, Стеннарду, Кольбиани и Бономи были блокированы намертво. Как только ты появился, тебя сразу же взяли на поводок. Кстати — одному из моих парней ты обязан жизнью.
— То есть? — не понял я.
— Вокруг Липке вертелся какой-то итальянец, Марсано. Мы за ним немного следили, а когда он полез в отель, я приказал его ликвидировать. На всякий случай. Тот, кто стрелял, узнал тебя в последний момент, так что ты — наш должник. А на кого, кстати, работал этот толстяк?
— На Стрекалова, — глухо отозвался я. — Ты мне покажешь этого… Стрелка?
— Чтобы ты свернул ему шею в порыве праведного гнева? Обойдешься. Между прочим, те двое, которых ты уложил в его доме, тоже были моими людьми.
— Я уже догадался.
— Только не надо становиться в позу, — резко сказал Рихо, внимательно за мной наблюдавший.
— Если ты думаешь, что я заплачу и скажу, что беднягу Марсано убили напрасно, — этого не будет. Маленький мальчик влез в игру взрослых дядей и получил по рукам. А в такой игре от этого умирают. Я это знаю, ты это знаешь. Так что — забыли. Согласен?
Я угрюмо кивнул. Возразить было нечего. А эмоции… От них тоже иногда умирают.
— Что будет с Давидом? — Этот вопрос меня сейчас волновал даже чуть больше, чем грядущие проблемы во взаимоотношениях с Паолой. Рихо помолчал.
— Андре… Ты же знаешь… Я — цепной пес. Если бы этот вопрос решал я — он был бы мертв уже сейчас. Липке слишком много знает. Но… Существуют еще взаимоотношения босса и этого твоего любимого Стрекалова… Не знаю. Прикажут убить — пристрелю, не моргнув глазом. Прикажут отпустить? Что ж… Отпущу. Хотя лучше — пристрелить.
Ознакомительная версия.
