И все снова рассмеялись.
Фрэнки и Линкольну повезло — если считать везением известие о том, что комната мистера Деларма в его отеле все еще остается за ним, в то время как кое-кому повезло больше — они угощались шампанским в теплой компании. Фрэнки решительно зашагал к своему автомобилю, имея Линкольна в кильватере.
— Я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока появится этот придурок.
— А ничего так местечко, — с надеждой вздохнул Линкольн. — Можно было тут и пообедать. А там, глядишь, он и вернется.
— Лучше проверим прочие места, где он мог появиться.
Двери дома священника должны быть открыты для всех, но никогда еще в бунгало Тины Гам не собиралась столь неподходящая компания. Хотя облик Деларма, пожалуй, соответствовал-таки дому священника — только какому-нибудь эдакому, в готическом стиле, с позеленевшим от времени склепом и покосившейся часовней. Глория же представляла тот тип, присутствия коего в своем доме потерпел бы редкий священник. А Клайв — Клайв ее предал.
Она пристально смотрела на него, все еще сомневаясь в искренности его последних слов:
— Вы… вы уверены, что вам нужны документы на титул — титул лорда поместья Эском? Настоящие документы?
— Абсолютно.
Тина старалась не смотреть в сторону Деларма. Как мог Клайв навязать ей этого монстра? Только вчера ей сообщили, что новым лордом стал Уолтер Ниббетт, а теперь сам Клайв утверждает, мол, титул достался Деларму, который теперь меряет шагами ее гостиную — будто бы уже затевает ее перепланировку!
— С тем чтобы передать эти бумаги, — она сглотнула, — мистеру Деларму?
— Бумаги принадлежат лорду поместья Эском.
Деларм хищно улыбнулся, точно голодный тигр, кружащий вокруг отбившегося от стада козленка:
— «…и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее».[23]
— Да, да — я тоже неплохо цитирую Библию — но мне этого и на работе хватает.
— Вам не хватает твердости. Вы действительно облачены в духовный сан?
— Вы имели в виду — не тонка ли у меня кишка для такой работы?
Глаза его гневно блеснули.
— Тот, кто не со мной, — тот против меня.
— Как вы меня достали, — сердито буркнула Тина. — Хорошо, вот вам: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, а сами суть волки хищные».[24] Но сказать по правде, не вижу смысла в соревновании цитат.
— А мне нравится, — заворковала Глория. — Я люблю Шекспира. Правда-правда.
Тина вздохнула. Клайв изучал потолок. Наконец Тина решилась:
— Пойду принесу документы.
Деларм вдруг поднял руку, как школьник, и промямлил:
— Могу я спросить, где здесь комната… для мальчиков? — Он подхватил с пола свой чемодан.
Тина ответила:
— И для девочек тоже — вон туда.
Она открыла ему дверь гостиной. Когда Деларм вышел, закрыла ее и вернулась в комнату.
— Вы предали меня, Клайв.
Глория вздрогнула, но Тина продолжала несмотря ни на что:
— Это был худший из вариантов — и надо же было навлечь на Эском именно его!
— Он не так плох…
— Он ненормальный! Скоро он взбесит все окрестное население, и тогда не избежать повторения крестьянского бунта. Он станет засыпать епископа требованиями лишить меня облачения священника.
— Снять с тебя платье? Не позволяй ему прикасаться к тебе, милая, — сказала Глория.
— А никого другого нельзя?
Клайв пожал плечами.
— Он выиграл аукцион. Вы что — хотите, чтобы я кого-то обманул?
— Вам разве впервой? Ведь вся сделка — не обман, Клайв?
Глория так и подскочила:
— Что известно этой женщине?
— Обман? — Клайв расхохотался. — Мистер Деларм приобрел старинный документ, удостоверяющий право владения подлинным (пусть и бесполезным) титулом без всяких ощутимых привилегий. Недельку-другую он уж вам понадоедает, а потом уберется восвояси.
— А Эском-то что с этого будет иметь?
На это Клайв ответа не знал. Посему улыбнулся своей очаровательной — но такой бессмысленной — улыбкой.
Тина не отступалась:
— Я согласилась сохранить документы и заверить передачу титула, но я и подумать не могла, что он достанется столь неподходящему владельцу. Только не Деларм — я вас умоляю!
— Слишком поздно, — прошептал он. Судя по виду, ему было не по себе — но по виду Клайва никогда нельзя было понять, что он чувствует на самом деле.
Она продолжала:
— А все остальные — славные, щедрые американцы?
— Не все они оказались такими уж щедрыми, — возразила Глория.
— Неужели никого нельзя попросить хоть немного поднять ставку?
У Клайва сделался беспомощный вид — а уж Тина ощущала себя беспомощной как никогда. Сокрушенно покачав головой, она подошла к книжному шкафу и извлекла оттуда большой и на редкость потрепанный том. Когда она его открыла, то выяснилось, что книга скрывала в себе подобие тайника, в котором хранился чистый конверт из желто-коричневой манильской бумаги. Поставив талмуд на место, она вернулась к Клайву, похлопывая ладонью по конверту. Он принялся осторожно его рассматривать.
Внезапно их прервало появление Деларма.
Возможно, в глубине души они и ожидали чего-то подобного — все ведь видели, как он уходил с чемоданом в руке. Деларм явился к ним при полном облачении, что сшил для него ловкий американский портной. На нем, пристегнутая пятью золотыми пуговицами, болталась темно-пурпурная хламида с отделкой золотом. На голове бородача красовался пресловутый церемониальный головной убор с белой меховой опушкой. В руках он держал белые перчатки и какой-то металлический предмет непонятного предназначения, внешне смахивавший на складной скипетр.
— Ну прямо Версаче, — съехидничала Глория.
Тина резко заявила:
— Я этого не потерплю! Над нами же смеяться будут!
Деларм протянул руку:
— Это и есть мои бумаги?
— Они принадлежат Клайву, — решительно заявила Тина, вручая их ошарашенному англичанину. — И насколько я понимаю, он все еще является их владельцем.
Клайв взял конверт и тихо сказал:
— Я ведь еще пока не обналичивал твоего чека, старик.
Физиономия у Деларма сделалась цвета его облачения.
— Опять уловки?
Вмешалась Тина:
— Я — честный делец, засим я придержу документы до тех пор, пока чек не будет обналичен. Он ведь не был обналичен, верно, Клайв? Прошу, скажите, что не был!
— В любой день, — ответил Клайв.
— В любой день? — провыл Деларм.
— В любой час, я хотел сказать. А может, и был.
— О вероломный англичанин! — возопил Деларм.
— Я позвоню в банк, — заявил Клайв. — Это и вправду слишком затянулось. Где у вас телефон?
— В прихожей, — ответила Тина.
Деларм злобно воззрился на нее:
— Никогда не думал, что настанет день…
— Я тоже — мне такого и в кошмарах не снилось.
Как только Клайв вышел, Деларм обрушился на нее:
— Вы — позор свой профессии! Вы были партнершей этого злодея!
— А вот этого ей делать не стоило, — отозвалась Глория и вышла вслед за Клайвом.
— Это все вы, женщины! Вы с самого начала препятствовали моему обладанию титулом! Вы никогда не хотели, чтобы я стал лордом!
— А вот это да, — весело согласилась Тина. — Я и мысли об этом не допускала — как представлю, что вы приметесь разгуливать по Эскому в этих дурацких тряпках и втирать моим прихожанам свою ортодоксальную чушь!
— Что-что? Да вы Антихрист!
Тина выдохнула:
— Даже не знаю, зачем я все это терплю. Вы — просто злая шутка, Деларм.
— Неужели нет конца вашему падению? Вы хоть знаете, кто я?
— Вы — никто! Ничтожество, которое хочет стать кем-то.
— Что-о? — Отдайте мне мой титул!
— Я не подам вам и куска хлеба!
— Я требую свои документы!
— Убирайтесь из моего дома!
— Это Божий дом.
— Ах, теперь вы возомнили себя Богом?
С мгновенье царила тишина. Она заявила:
— Хорошо. Спросите их с Клайва. Сколько вы за них заплатили, интересно бы знать?
— Отдайте мои документы.
— Они у Клайва. Он пошел звонить.
Тина и Деларм переглянулись. Разом посмотрели на дверь.
И услышали рев мотора отъезжавшей машины. Той самой, которую взял напрокат Деларм.
Микки вел машину по девонширским дорогам — на той быстрой, но нетряской скорости, которую могут дать лишь пузырьки шампанского в голове. Он открыл свое окно, и в салон врывался свежий ветерок, трепавший им волосы. На ярко-голубом небе светило солнце.
На затененном, с высокими откосами участке дороги они снизили скорость — им навстречу неслась машина. Притормозив, они увидели, что это Фрэнки ди Стефано и Линкольн Дин. Фрэнки окликнул их. Микки проехал было, но Стречи сказала:
