– Нет.
– О чем вы думаете?
– Завтра. Покидаем это место. Я теряю что-то.
– А я теряю вас, Джефф. – Слова непроизвольно сорвались с ее губ.
Джефф поднялся и в недоумении посмотрел на нее.
– Как это? – спросил он.
– Ужасно.
Через мгновение он был около нее на постели.
– Трейси.
– С-с-с… Не говорите ничего. Просто обнимите меня. Держите меня.
И медленно началось: нежное прикосновение, и ласки, и волнение, и поглаживание, и нежное выяснение чувств. Он начал расти и набухать в неистовом, безумном ритме, до тех пор, пока не превратился в вакханалию, оргию наслаждения, буйства и первобытности. Его твердый член ласкал ее, и бил ее, и наполнял ее до тех пор, пока она захотела закричать от невыносимой радости. Она оказалась в самом центре радуги. Ей казалось, что ее качает волной, и волна поднимает ее все выше и выше, внутри тела что-то расплавилось, и тут она содрогнулась. Постепенно буря стихла. Она открыла глаза. Она чувствовала, как губы Джеффа двигались по ее телу, все ниже и ниже до самого центра ее существа, и она вновь забылась в следующей феерической волне блаженной чувственности.
Она притянула к себе Джеффа и прижалась к нему, чувствуя, как бьется его сердце. Она вытянулась в струнку рядом с ним, но ближе уже не могла придвинуться. Тогда она сползла в ноги постели и начала покрывать его тело поцелуями, нежными и мягкими, до тех пор, пока его член не оказался у нее в руках. Она мягко сжала его и припала к нему губами, слушая, как он стонет от удовольствия. Потом Джефф перевернулся, схватил ее, и все завертелось вновь, в блаженном урагане страсти. И Трейси подумала: Теперь я знаю. Впервые в жизни я знаю. Но я должна помнить, что это только на одну ночь, последний любовный подарок.
Всю ночь они занимались любовью и говорили обо всем и ни о чем, и казалось, что когда-то надежные ворота, наконец, распахнулись для них обоих. А под утро, когда погасли звезды, Джефф просто сказал:
– Выходи за меня замуж, Трейси.
Она была уверена, что ослышалась, но он повторил снова, и хотя Трейси знала, что это безумие, и совершенно невозможно, и никогда не сбудется, и все-таки предложение безумно прекрасно и, конечно же, исполнится.
И она прошептала:
– Да, да, да.
И она заплакала, уютно свернувшись в его надежных объятиях.
Я никогда больше не буду одинокой, думала Трейси. Мы принадлежим друг другу. Джефф часть моего завтра.
«Завтра» наступило.
***Много позже Трейси спросила:
– Как же ты узнал, Джефф?
– Когда я увидел тебя в том доме, то подумал, что ты умерла. Я почти сошел с ума.
– Я думала, что ты просто сбежал тогда с бриллиантами, – призналась Трейси.
Он нежно ее обнял.
– Трейси, тот мой поступок в Мадриде, так это вовсе не из-за денег. Это было вроде игры – дуэль. Вот почему мы оба занимаемся этим делом, разве не так? Тебе подкинули задачку, которую, казалось, не было никакой возможности решить, и ты начала крутиться, ища выход.
Трейси кивнула.
– Знаю. Сначала я занималась этими делами потому, что мне нужны были деньги. А потом все переросло в нечто другое. У меня вполне хватает денег. Мне нравится одерживать победы над людьми, удачливыми и яркими и неразборчивыми в средствах. Мне нравится жить на кончике ножа опасности.
После долгого молчания, Джефф, наконец, произнес.
– Трейси… как ты относишься, чтобы все это забросить?
Трейси, не понимая, посмотрела на него.
– Закончить? Но почему?
– Раньше мы были каждый сам по себе. Сейчас все изменилось. Я не переживу, если что-нибудь случится. Зачем нам рисковать? У нас денег больше, чем надо. Почему бы нам не забросить все это?
– И чем мы займемся, Джефф?
Он ухмыльнулся.
– Мы подумаем кое о чем.
– Серьезно, милый, что же мы будем делать?
– Будем заниматься любимым делом, любовь моя. Будем путешествовать, позволим иметь всякие приятные дела. Мне всегда хотелось заниматься археологией. Мне бы очень хотелось отправиться на раскопки в Тунис… Я обещал одному старому другу. Мы сможем финансировать собственные раскопки. Мы будем путешествовать по всему миру.
– Звучит привлекательно.
– И что ты скажешь?
Она долго смотрела на него.
– Если ты так хочешь, – мягко проговорила она.
Он обнял ее и начал смеяться.
– Интересно, а если мы пошлем официальное извещение полиции?
И Трейси стала смеяться вместе с ним.
***Церкви оказались гораздо древнее, чем Купер когда-либо встречал прежде. Некоторые датированы даже временем язычников и иногда он не мог определить, кому молится, Богу или дьяволу. Он сидел с опущенной головой в древней Дворцовой Церкви Бегуина, в церквях Св. Бавокерка, и Питерскерка, и Нувокерка и постоянно в его молитве встречались эти слова.
Позволь мне заставить ее страдать, как страдаю я сам.
***На следующий день позвонил Гюнтер Хартог, в тот час Джеффа не было, он вышел.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Гюнтер.
– Я чувствую себя великолепно, – уверила его Трейси.
Гюнтер звонил каждый день с тех пор, как узнал, что с ней случилось. Трейси решила пока не говорить Гюнтеру о том, что они с Джеффом решили. Она хотела пока сохранить новость в тайне, привыкнуть к ней и уж после рассказать.
– Как вы с Джеффом уживались все это время?
Она улыбнулась.
– Мы уживались просто прекрасно.
– А как вы относитесь к дальнейшей работе вдвоем?
Вот сейчас она должна сказать ему:
– Гюнтер… мы… мы… все бросаем.
Воцарилось молчание.
– Я не понимаю.
– Джефф и я, мы… мы собираемся стать честными.
– Что? Но… почему?
– Это идея Джеффа, и я согласна с ним. Не надо больше риска.
– Предположим, я говорю вам, что работа, которую я собираюсь предложить вам, стоит 2 миллиона долларов и что она пройдет без риска?
– Я только посмеюсь, Гюнтер.
– Я совершенно серьезно, дорогая. Вы отправитесь в Амстердам, он расположен в часе езды от вашего местечка, и…
– Вам следует найти еще кого-нибудь.
Он вздохнул.
– Боюсь, кроме вас, никто не сможет это осуществить. По крайней мере, вы могли бы обсудить этот вопрос с Джеффом.
– Хорошо, но боюсь, результат будет тот же.
– Я перезвоню сегодня вечером.
Когда Джефф вернулся, Трейси пересказала разговор с Гюнтером.
– Разве ты не сказала ему, что мы собираемся стать добропорядочными гражданами?
– Конечно сказала, милый. Я предложила ему подыскать кого-нибудь еще.
– Но он не хочет, – догадался Джефф.
– Он утверждает, что ему нужны только мы. Он говорит, что дело совершенно без риска и мы сможем получить 2 миллиона долларов, приложив немного усилий.
– Значит, то, что он предложит нам, охраняется подобно Форту Ноксу.
– Или Прадо, – вредно добавила Трейси.
Джефф подмигнул.
– Вот, то действительно был искусный план. Знаешь, вот с этого-то плана я по-настоящему влюбился в тебя.
– Думаю, когда ты утащил моего Гойю, тогда я возненавидела тебя.
– Будь справедлива, – поправил ее Джефф. – Ты начала ненавидеть меня значительно раньше.
– Правда. Так что же мы скажем Гюнтеру?
– Ты уже все сказала ему. Больше мы не занимаемся такой работой.
– Может быть, все-таки послушаем, что он предлагает.
– Трейси, мы же договорились…
– Все равно же мы собирались в Амстердам, не так ли?
– Да, но…
– Тогда, дорогой, уж если мы будем там, почему бы нам не послушать, что же он скажет?
Джефф слушал, изучая ее подозрительно.
– Ты все-таки хочешь заняться этим делом, не так ли?
– И вовсе нет! Но не составит труда послушать, что же он предложит.
***Они отправились в Амстердам на следующий день и остановились в отеле «Амстел». Гюнтер Хартог прилетел из Лондона на встречу с ними. Они сидели, как обычные туристы на прогулочном катере, курсировавшем по реке Амстел.
– Я восхищаюсь, что вы собрались пожениться, – сказал Гюнтер. – Примите мои поздравления.
– Спасибо, Гюнтер, – Трейси знала, что поздравления эти искренние.
– Я принял во внимание ваши желания закончить работу, но ситуация настолько уникальна, что я подумал, стоит рассказать вам о ней. Она будет вроде лебединой песни.
– Мы слушаем, – ответила Трейси.
Гюнтер качнулся и начал говорить тихим голосом. В конце разговора он добавил:
– Два миллиона долларов, если вы провернете дельце.
– Это невозможно, – тихо сказал Джефф, – Трейси…
Но Трейси не слушала его. Она быстро уже соображала, как же осуществить этот план.
***Штаб-квартира Амстердамской полиции помещалась на углу Марникс Страат и Эландсрихт, в красивом старинном пятиэтажном здании с длинным белым оштукатуренным коридором на нижнем этаже и великолепной мраморной лестницей, ведущей на верхние этажи. В конференц-зале шло совещание, там находились шесть голландских детективов и один иностранец. Единственным иностранцем был Даниэль Купер.
