Травен перемещается от Кэнди и опускается на колени рядом со мной. Пытается поднять меня, но меня не сдвинуть с места. Тедди щёлкает выключателем, и фойе освещает хрустальная люстра. С ним кто-то есть. Она стоит выше него по лестнице, так что, хотя и ниже ростом, возвышается над ним. У неё в руке пистолет.
— Ты. Священник. Отойди от него. Вон туда, к стене.
Она поводит стволом пистолета, указывая, где хочет, чтобы встал Травен. Тедди широко разводит руками.
— Двое на двое. Мне никогда так не везло. Ты сокровище. Ты это знаешь? Яд для нефрита и связывающий круг, чтобы поймать в ловушку Дьявола.
Он смотрит на Травена и хмурится.
— Мы не ожидали увидеть гражданского. Для тебя здесь только пистолет. Скукотища.
Я могу пошевелиться ровно настолько, чтобы повернуть голову и увидеть женщину. Мне плохо, и с этого ракурса я могу увидеть её только вверх тормашками, но узнаю эти шрамы. Это Лула Хоукс.
Тедди спускается с лестницы. Я никогда раньше не видел его таким. Счастливым и оживлённым. Этот полоумный уёбок чуть не скачет, как спешащий на ужин маленький ребёнок. Он проходит прямо мимо меня к Кэнди. Я пытаюсь повернуть голову, но застреваю.
— Эту я оставлю в живых, — говорит он. — Помещу её в одну их могил гностиков, пока она не созреет. Я не стану есть её всю сразу. Как часто получается есть нефрита? Нужно растянуть удовольствие.
Всё, что мне видно, — это его мокасины из телячьей кожи, пока он кружит передо мной. Он сгибается в талии и смотрит вниз, чтобы мы оказались глаза в глаза.
— Можно мне твой язык? — говорит он.
Он радостно смотрит на Лулу.
— Можно мне его язык? Можешь забрать остальное. Мне просто хочется попробовать хоть кусочек.
— Нет, — отвечает она. — Сделка была в том, что ты получаешь девушку, а я получаю этого монстра.
Она подходит и становится рядом с Тедди, положив одну руку на плечо Травену, а в другой держа пистолет.
— Ты узнаёшь меня сейчас, а помнишь меня ещё до дома Короля? До Блэкбёрнов? До того, как я получила эти шрамы?
— Это не тебя я соскребал со своих сапог на молочной ферме во Фресно?
Тедди смеётся. Когда он весь такой на взводе, у него жуткий голос, как у той маленькой девочки.
— Ты убил Йозефа прямо у меня на глазах. Я любила его, а ты отрезал его голову и протянул мне, словно это большая шутка.
Все птицы возвращаются в родное гнездо. Черри была права. Прошлое настигает нас, что в Аду, что в Лос-Анджелесе. Я помню одну девушку. Это было прямо перед Новым Годом в клубе скинхедов, где Кисси Йозеф открыл магазин. Его смазливое арийское личико и доминирующая личность сделали его идеальным лидером «Белой Силы». Он использовал скинхедов как силу и прикрытие. Лула была там, но тогда я не знал её имя. Она была просто симпатичной девушкой с татуировками и бритой головой. Это было сразу после того, как я в первый раз сбежал из Ада. Я не так давно вернулся на Землю и всё ещё привыкал к смертным женщинам. Я влюбился в неё за те десять секунд, что видел её в белой майке-алкоголичке. Спустя день или два я сжёг дотла тот клуб скинхедов. Наверное, многих убил. Других спалил к чёрту. Той ночью я отрезал Йозефу голову. Конечно, всё, что я сделал, — это убил человечье тело Йозефа. С его Кисси-частью всё было в порядке, но Ева Браун точно не поняла этой шутки, потому что ни за что не признает тот факт, что Йозеф не был человеком. Я должен был умереть, потому что тупая маленькая нацистская сучка втюрилась в другого монстра. Возможно, у Бога всё же есть чувство юмора.
— Почему? — спрашиваю я. Это всё, что я могу выдавить.
— Почему я не убила тебя, когда встретила у Блэкбёрнов? Почему не скормила тебя Королю или не отправила прямиком на смерть к Тедди? Потому что знала, что всё, что мне нужно, это слегка подтолкнуть тебя, и ты сам найдёшь свою дорогу на холм. И по пути будет намного больнее. Надеялась, что будет. Но не настолько хреново, как то, что случится.
— Мистер Остерберг, — говорит Травен. — Когда Господь изгнал Сатану из Эдема, он сказал: «Проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоём, и будешь есть прах во все дни жизни твоей». Вы понимаете, насколько ниже этого вы пали?
Молодец отец.
Тедди в притворной невинности поднимает брови.
— Во всём этом нет моей вины. Я просто был голоден, а Король Каир рассказал Луле мой секрет. Все мужчины в моей семье страдают от голода. Если хотите винить кого-то, вините прадеда. Он заключил сделку с… — Тедди наклоняется к моему лицу и кричит, — «Дьяволом. Да, прадед заключил сделку ради богатства и власти, и добровольно согласился стать чем-то омерзительным — пожирателем мёртвых — чтобы доказать свою преданность Сатане.
Самаэль, должно быть, ржал до усрачки. Он бы довольствовался душой этого идиота, но, когда этот кретин предложил поедать трупы следующие пятьдесят лет, как он мог отказаться от этого? Некоторые люди слишком тупы, чтобы даже должны образом проклясть себя.
— Никто из вас не будет таким же вкусным, как дети, но я вынужден на время сесть на бездетную диету. Бесёнок убил не всех родителей тех, кого я уже отведал, и до тех пор я вынужден питаться скучными взрослыми.
Я был прав. Он использовал девочку, чтобы убивать для Аэлиты, а затем для себя, когда Аэлита в ней не нуждалась. Удачная сделка для парня вроде Тедди. Интересно, он использовал её для убийства свежей еды для своей кладовой? Думаю, я наконец-то знаю, что Аэлита хотела извлечь из всего этого. Не то, чтобы это имело значение здесь, на полу.
Я делаю глубокий вдох и выкашливаю кровь на туфли Тедди. У него краснеет лицо, и он пинает меня ногой в зубы. Лула шлёпает его достаточно сильно, чтобы оставить след.
— Не трогай этого.
— Как тебе удаётся контролировать что-то столь могущественное, как эта девочка? Кажется, ты едва в состоянии контролировать себя, — говорит Травен.
Лула бьёт его сзади по шее рукояткой пистолета.
Тедди идёт к столу, на котором под стеклянным колпаком лежит детский череп.
— Разве она не прекрасна? Ангел приобрела мне кладбище Бесёнка для сохранения. В качестве оплаты она дала мне этот череп. На нём практически не осталось плоти, да и та была сухой, как бумага. Я вымочил её в жире младенца и поджарил до золотистой хрустящей корочки. Бесёнок был восхитителен. А после того, как я произнёс слова, которые дала мне ангел, её призрак был в моём распоряжении.
— Всё, — говорит Лула. — Они слышали достаточно, чтобы понять, что их имели всё это время. Особенно этого.
Она пинает меня в раненый бок. Тедди смеётся.
— Знаешь, он наставлял на меня пистолет.
Лула закатывает глаза.
— Да, знаю. Ты говорил мне по меньшей мере раз двадцать.
— Я был вежлив, а он наставил пистолет.
Она кивает.
— Ступай, поиграй со своей, а моего оставь в покое.
— Я хочу посмотреть, — говорит он.
— Тогда прочь с дороги.
Лула исчезает и возвращается с большой канистрой. Я отсюда чувствую запах бензина. Она пинает Травена.
— Переверни его на спину и вытащи на брезенте наружу. Мы не хотим нарушить круг. Я хочу, чтобы было достаточно места, чтобы видеть, как он корчится, пока горит.
Тедди улыбается мне сверху.
— Сожги своего, если хочешь. Свою я ем сырой.
Снаружи падают рыба и камни. Травен выглядит напуганным. Ему не хочется ни помогать Луле убить меня, ни выходить наружу под сверхъестественный дождь. Мне знакомо это выражение на его лице. Его заклинило. Его мозг не может обработать такой выбор. Он хороший человек, а хорошие люди не должны оказываться в подобных местах и быть вынуждены заниматься подобными вещами.
Я ощущаю крошечное землетрясение. Тедди вскрикивает и роняет череп Бесёнка. Пытается повернуться и падает навзничь в дыру. Мне видна лишь верхушка дыры. Руки Тедди цепляются за края, в попытке вытащить себя, в то время как костлявые руки Черри тянут его обратно вниз. Лула наставляет пистолет на Травена и подкрадывается к дыре.
