— Много от чего нужно избавиться, Том.
Стало темнее, и Даниэль с ужасом осознал, что Том уже пробирается меж двумя глыбами прочь от него.
— Стой, ты куда? — взвыл он, страшась одной лишь мысли остаться одному во мраке.
— Вот так. Так-то лучше, — донесся сверху голос Тома. Через мгновение его голова и рука с зажигалкой вынырнули обратно из расселины между потолком и грудой бетона.
— Ну ты идешь или так и будешь там торчать? — крикнул он.
— А что на другой стороне? — обеспокоенно спросил Даниэль, уже карабкаясь, впрочем, по рухнувшей стене.
— Не знаю, понравится ли тебе. Но здесь, блин, хотя бы не так тесно, — послышалось сверху.
— Там процедурная? Коридор?
— Вроде того.
— А есть там кто?
Том развернулся, рука с зажигалкой исчезла, и Даниэля вновь объяла тьма.
— Нет. А вообще есть. Вроде как, — жутковатым эхом донесся из-за обвала голос резчика.
— Подожди! Подсвети мне! — крикнул Даниэль. Он оступился и теперь отчаянно нашаривал во тьме опору. Вновь замерцал огонек зажигалки, и Даниэль с замирающим сердцем обнаружил, что вот-вот соскользнет вниз между двумя огромными глыбами бетона.
— Подержи, пожалуйста, зажигалку, пока я не залезу! — взмолился он.
Том нетерпеливо вздохнул, однако внял просьбе Даниэля, коротая время озвучиванием гитарных риффов.
Едва лишь Даниэль взобрался на последнюю глыбу, его проводник подался назад, давая ему возможность пролезть в расселину. Сначала Даниэлю показалось это невозможным, но ведь, подумал он, сам Том как-то да ухитрился протиснуться. Пускай резчику и было проще, с его-то худобой, но попробовать все-таки придется. У него просто нет другого выбора.
Даниэль ободрал пораненную голову о бетон, и по лицу его хлынули струйки липкой крови. Сжав от боли зубы, он все же протиснулся через завал.
Первой его мыслью было, что запах тут совершенно другой. Не сухой бетонной пыли, а сырой земли и камня. И хоть здесь тоже было темно, что-то подсказало Даниэлю, что они не в процедурной и не в коридоре медицинского центра. Его охватило чувство, будто он оказался на дне глубокого колодца.
— Том! — крикнул он. — Где мы?
Его голос тут же отдался эхом от каменных стен. Где-то поодаль, расслышал он, медленно капала вода.
— Не будь здесь так холодно, я бы предположил, что мы в чертовых вьетконговских тоннелях, — донесся из тьмы ответ.
— Ты как будто уже далеко ушел. Я ничего не вижу. Можешь подсветить?
Раздался щелчок, и во влажном воздухе с легким шипением вспыхнул язычок пламени. Метрах в десяти дальше по узкому тоннелю со сводчатым потолком из камня стоял Том. Изо рта у него вырывался пар.
— Ты вроде сказал, что видел здесь людей? — напомнил ему Даниэль.
Резчик пожал плечами.
— Я видел вот этих, — ответил он и поднес зажигалку поближе к стене.
Тут Даниэль разглядел, что в каменной стене на манер ящиков шкафа проделаны горизонтальные ниши. Он медленно подошел к той, что тускло освещал импровизированный фонарик Тома.
Ему уже стало понятно, что сейчас предстанет его глазам, поскольку нечто подобное он прежде встречал в Риме и Париже. И все равно от вида коричневого черепа с пустыми глазницами у него так и перехватило дыхание. Содержимое соседних ниш не позволяла разглядеть темнота, но, несомненно, и в них на своих ложах в несколько ярусов покоились скелеты.
— Катакомбы, — прошептал он. — Значит, они действительно существуют.
— Похоже на то, — согласился Том, а затем, внезапно озаренный весьма здравой мыслью, добавил: — Нужно беречь горючее. Быстренько осматриваемся, а потом идем в темноте.
Даниэль извлек из груды бетона пару арматурных стержней. Надо же чем-то ощупывать дорогу, коли придется пробираться сквозь абсолютный мрак. Ему определенно не хотелось неожиданно наткнуться на какое-нибудь препятствие.
Зажигалка погасла, и они двинулись дальше по тоннелю. Том шел впереди, следом Даниэль, одной рукой крепко вцепившись в тренировочный костюм своего провожатого, а другой ведя металлическим прутом вдоль стены, в которой меньше чем в полуметре от него в открытых могилах лежали скелеты.
Внезапно прут Тома с лязгом ударился о камень.
— Что такое? Мы уперлись в тупик? — встревожился Даниэль.
Резчик щелкнул зажигалкой, и тогда они увидели, что тоннель всего лишь поворачивает под прямым углом. Однако далее проход стал ниже и уже.
Снова погасив зажигалку, они пригнулись и продолжили путь сквозь тьму. Том для поднятия бодрости духа изображал исступленное гитарное соло. Даниэль несколько раз ударился головой о потолок, вскрикивая каждый раз, когда его и без того израненную кожу обдирал шершавый камень. Кровь уже вовсю заливала ему лицо. А Том словно и не обращал на него внимания, заходясь надсадными звуками.
Вдруг он резко остановился, оборвав протяжную раскатистую ноту.
— Опять стена? — спросил Даниэль.
Не потрудившись щелкнуть зажигалкой, резчик чуть сместился в сторонку, и тогда Даниэль понял причину остановки. Чуть впереди различалась узкая полоска света.
— Я знал, где-то этот тоннель да выходит наружу! — обрадовался он. — Там какая-то дверь!
Когда же они достигли полоски света, оказалось, что это вовсе не дверь, но сплошная кирпичная стена с вертикальной щелью в углу.
— Что ж, по крайней мере, это внешняя стена, — резюмировал Даниэль.
Он попытался посмотреть через щель, но необычайно яркий свет ослепил его. Может, это вовсе не дневной свет? Он выждал пару секунд, давая глазам привыкнуть, затем взглянул снова. Однако щель была слишком узкой, а свет по-прежнему чересчур ярким. Даниэль только и видел что белую пустоту. Какая-то комната? Пустая процедурная с выложенными белым кафелем стенами и флуоресцентными лампами?
Но нет, из трещины тянуло холодным сквозняком, совсем не как из помещения. А запах, этот чудесный, свежий природный запах! Прямо за стеной раскинулась долина. Свобода!
Даниэль вдруг осознал всю иронию собственного положения. Долина, что совсем недавно он считал тюрьмой, теперь ощущалась подлинной свободой. А выход к ней представлял собой трещину шириной с полсантиметра. Ну что за насмешка! Он так и умрет здесь, на пару с чокнутым Томом, и они упокоятся в общей могиле с десятками других скелетов.
Он прильнул губами к трещине и принялся звать на помощь. Увы, было все равно что кричать в стену. Звук попросту отражался назад, и даже если бы кто и оказался прямо за кирпичной кладкой, все равно вряд ли бы что услышал. Слишком узкая щель, чтобы через нее наружу мог пробиться громкий звук.
— Ну у тебя и видок, — с отвращением бросил Том, указывая на залитое кровью лицо Даниэля.
— Уж извини, — только и развел руками он.
И тогда, к его удивлению, резчик расстегнул молнию на куртке своего спортивного костюма и снял ее. А потом стянул и майку, обнажив щуплую волосатую грудь.
— Ты что делаешь? — воскликнул Даниэль. — Замерзнешь ведь насмерть!
Все так же изумленно он взирал, как его товарищ по несчастью разрывает майку на полоски. Желание того перевязать ему раны тронуло его до глубины души. Вот только ничего подобного в планах у Тома не значилось: весьма бесцеремонно он просто отер кровь с головы и лица Даниэля.
— Вполне сойдет, — кивнул резчик самому себе, удовлетворенно разглядывая окровавленный лоскут.
Даниэль привалился к стене и поднес ладонь к полоске дневного света, узкой нитью прорезающего тьму. От нечего делать попытался ухватить эту нить пальцами.
Он занимал себя подобной бесцельной игрой несколько часов, пока не замерз до такой степени, что уже едва ли ощущал собственное тело.
Том расхаживал туда-сюда по темноте, бормоча под нос всякий вздор и практикуясь в гитарных соло. Даниэль старался не слушать его, полностью сосредоточившись на полоске света, которая медленно и неотвратимо бледнела и сужалась.
58
Массивная каменная перегородка с грохотом обрушилась, взметнув тучу пыли — во всяком случае, так сначала показалось Даниэлю. А в следующее мгновение воздух огласился ликующими криками. На плечи ему накинули одеяло и осторожно вывели наружу. Какое-то время он стоял ослепленный, лишь потирая глаза и устало моргая, словно пробужденный от зимней спячки медведь.
