Он преодолел полпути, отталкиваясь ногами от земли что было сил, когда его настиг удар. Боли Себаштиану не почувствовал, но, наступив на ногу в следующем броске, рухнул как подкошенный. Он прокатился по земле и повернулся на спину. Из легких с натугой вырывалось тяжелое дыхание. Португалец попытался встать, но ноги отказывались служить, и он повалился навзничь. И тогда он услышал приближавшиеся шаги Косио, которые скоро замерли неподалеку. Себаштиану повернул голову, чтобы посмотреть в глаза своему убийце. Это ему почти удалось.
Убийца целился в него из револьвера. Себаштиану как завороженный не мог отвести взгляд от пустого черного дула.
– Хорошая попытка, приятель. Вы проиграли.
В ночи грохнул четвертый выстрел.
Себаштиану моргнул. Убийца медленно опустил руку. Его глаза открывались шире и шире, его словно тянуло вниз, он медленно падал, точно в замедленной съемке. Кровь заливала рубашку. Из правого уголка рта вытекла струйка слюны. Себаштиану наблюдал за происходящим, как зритель из театральной ложи за развитием сюжета в спектакле. Им овладела безмерная усталость.
Из темноты выскочила Беатрис.
– Себаштиану!
Не сводя с Косио пистолета, она ногой отшвырнула в сторону его револьвер и попыталась пальцами нащупать пульс на шее убийцы. Потом, сжав губы, она опустилась на колени рядом с Португальцем. Без лишних слов она заставила его поднять ногу и осмотрела рану. От резкой боли Себаштиану вскрикнул. Пуля, вынесла вердикт Беатрис, прострелила бедро навылет, не повредив кость и не порвав бедренную артерию.
– Ты поправишься, не волнуйся. От этого ты точно не умрешь. Я сейчас вызову «скорую».
Она торопливо вытащила мобильник, он выскользнул у нее из рук и упал на землю. Себаштиану схватил трубку.
– Не беспокойся за меня, – настойчиво сказал он. – Дель Кампо в доме. Иди туда.
Беатрис кивнула и протянула ему револьвер Косио.
– С тобой все будет в порядке?
– В полном. Будь осторожна. Возможно, он вооружен.
Он следил, как Беатрис удаляется по кипарисовой аллее короткими перебежками, от дерева к дереву, пока не почувствовал, что больше не в силах держать голову. И он вытянулся на земле, обратившись к звездам, мерцавшим среди облаков.
Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались все вверх, неутомимы.
– В какой-то момент я подумал, что он ни в чем не признается.
– Если бы я пошла с тобой, он не был бы столь откровенен, – сказала Беатрис. – Большой риск, но все обошлось. Правда, нам очень повезло. Когда я увидела тебя у ног Косио, я вообразила самое худшее. Твой друг дель Кампо оказался совершеннейшим психом. Беседа, которой он меня удостоил перед тем, как отдать концы, была весьма поучительной.
– Я должен был все выяснить, – сказал Себаштиану.
Разговор происходил в больнице «Рубер интернасиональ», где Себаштиану приходил в себя после ранения в ногу. Врачи, залатав внутренние повреждения, заверили его, что судьба к нему благоволила: пуля хоть и задела слегка артерию, но миновала бедренную кость. Несколько недель покоя – и ему гарантировано полное выздоровление.
В то утро светило яркое солнце, и вид из окна был божественным: сад, зеленый и пышный после обильных дождей, торопился расцвести с приходом весны. Беатрис принесла соки, чтобы запивать безвкусную больничную еду, а на десерт – плитку шоколада «Линдт». Пуэрто выглядела, как всегда, великолепно.
– Ты не рассказала, что он тебе поведал.
– Было некогда, – ответила Беатрис.
Себаштиану припоминал, что после перестрелки лежал на земле и смотрел, как его дыхание клубами устремляется вверх, к опрокинутому над ним звездному небу. Он потерял представление о времени, но позже ему сказали, что Пабло подоспел вовремя, разминувшись с Беатрис всего на несколько минут, и обнаружил профессора посреди аллеи под большим кипарисом. Они вызвали САМУР, и Себаштиану снова остался один, тогда как Пабло поспешил на помощь напарнице. Пабло нашел Беатрис в доме: она сидела в кресле, обессилено откинувшись на спинку, а у ее ног распростерлось безжизненное тело дель Кампо – с пулей в виске.
– Он говорил о тебе, о твоем отце, о своей одержимости твоей матерью, хотя и в других выражениях, – сказала она глухо. Увидев выражение лица Себаштиану, она взяла его за руку. – Он был помешанным. Ты не должен горевать из-за безумия убийцы.
Себаштиану посмотрел на нее и улыбнулся, но в глазах читалась боль. Потом он перевел взгляд на восхитительный вид, открывавшийся из окна, на яркий, ослепительный свет, вливавшийся в окно и наполнявший комнату приятным теплом. Горячий солнечный луч ласкал ему щеку.
Его отец невольно угодил под пресс обстоятельств, над которыми он был не властен, и был раздавлен. Гордиев узел: предательство матери, не ответившей на чувства влюбленного дель Кампо, предательство отца, не захотевшего сдаться, и бред одержимого врача. Мысли Себаштиану плавно обратились к близким отцу людям, «Друзьям Кембриджа» – Ивану, Оскару, Альберто и, наконец, дяде Орасио. Великие люди. Он подумал о доне Клаудио и о том, что с ним необходимо поговорить. Хотя он заведомо знал, что смерть дель Кампо в конечном счете не облегчит боль, которую испытывали родители из-за утраты Хуана. Свершившееся возмездие станет бальзамом на рану, но ничто не вернет им погибшего сына.
Он вспомнил Морантеса.
Себаштиану опустил голову на подушку и закрыл глаза. Он проснулся меньше двух часов назад, и анестезия и транквилизаторы все еще давали о себе знать.
– А Косио?
– Мертв, – отозвалась Беатрис.
– Гонсалес? – полушепотом спросил Себаштиану.
Беатрис сжала его руку.
– Тебе надо отдохнуть. Поспи немного.
Себаштиану снова пробормотал имя комиссара, и Беатрис фыркнула. Упрямый как мул.
– В данном случае вне игры. Министр внутренних дел созывает сегодня вечером пресс-конференцию, чтобы увенчать лаврами и пропеть дифирамбы структурам безопасности за отличную работу, – сказала она, передразнив официальный тон. – Но в узком кругу все знают, что герои дня – агент спецслужбы и некий профессор из университета, сотрудник Интерпола.
Беатрис взглянула на Себаштиану и осторожно выпустила его руку. Он спал.
Оставь надежду, всяк сюда входящий!
Орасио и Беатрис явились вместе точно в одиннадцать утра. Часа через два должны были состояться похороны Морантеса, ровно спустя четыре дня после его смерти. Судья, ознакомившись с результатами вскрытия, разрешил близким предать земле тело их друга.
Дело закрыли, дель Кампо был мертв. Предпоследнего из убийц-марионеток (человека, которого Беатрис преследовала на Мансанаресе) постигла та же участь. Омар, напротив, был жив и крутился как мог, учитывая участившиеся наезды со стороны Гонсалеса. Комиссар очень болезненно отнесся к тому, что слава, внимание, похвалы начальства и прессы обошли его стороной. Гарри Альварес, журналист из «Конфиденсиаль», продолжал кропать статейки в прежнем духе: некоторые крысы непотопляемы, и с ними приходится сосуществовать. И наконец, Давид и Роса. Молодые люди каждое утро навещали Себаштиану в больнице «Рубер» и тот немало удивился, осознав, как сильно привязался к обоим. С ребятами он вел продолжительные разговоры, в мельчайших подробностях обсуждая наиболее темные аспекты этого дела. Послание, зашифрованное в «предсмертных» записках (с намеком на исследования отца, посвященные принципам латерального мышления), в конечном итоге звучало так, как они и думали: «Если хочешь найти ответ, непременно исследуй все возможные вероятности». Это изречение из книги отца осталось незаконченным. Одну жизнь они все-таки спасли.
Беатрис часто наведывалась в больницу. Ее усилия по расследованию этой серии убийств публично получили высокую оценку из уст заместителя министра, что сделало ее неуязвимой перед Гонсалесом. У нее накопилось немало работы, но она выхлопотала себе заслуженный отпуск и собиралась им насладиться вместе с Себаштиану. «Заберемся куда-нибудь подальше, а? Куда нужно лететь много часов на самолете. Чтобы я могла надеть бикини», – мечтательно сказала она. И Себаштиану бросило в жар, стоило ему закрыть глаза и представить младшего инспектора в наряде из крошечных лоскутков.
В палату заглянул врач, чтобы попрощаться и пожелать удачи. Себаштиану в последний раз осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что ничего не забыто. Опираясь на трость, окруженный почти материнской заботой своих спутников, он покинул комнату и направился к лифту.
Они приехали на кладбище Альмудена, вышли из «сеата», и Португалец, тяжело навалившись на трость, вдохнул полной грудью теплый утренний воздух. Казалось, прошли не недели, а целая вечность с того памятного дня, когда он впервые прошел по влажным от дождя каменистым дорожкам кладбища. Эти несколько недель изменили его жизнь навсегда. Вместе с Беатрис он преодолел длинный путь к тому месту, где собралось около полусотни друзей и родственников Морантеса. Некоторых Себаштиану узнал и поздоровался. У него болела нога и разрывалось сердце.
