— Ничего с ним не случится, — заверил Кейс. Троли чуть подняла брови.
— Откуда вы знаете?
— Всего лишь предполагаю.
— Что именно?
— Видимо, речь идет о достопочтенном мистере Дире. По-моему, он просто трясется от ужаса.
— Вполне возможно.
— Кстати, — нахмурился Кейс, — он спрашивал меня, видел ли я его маленьких пуделей. Что за бред!
— Меня тоже.
— И что вы ему сказали?
У Троли отчего-то сделалось совершенно бессмысленное лицо. Немного подождав, Кейс заговорил о другом.
— Вы когда-нибудь пытались установить связь с дочерью?
— Несколько раз.
— Успешно?
— Не знаю. Мне кто-то отвечал.
— Но вы не уверены?
— Мертвецы лгут. Они всего-навсего люди.
Кейс откинулся назад и с силой прижал ладони к краю стола.
— Как удивительно, что именно вы так считаете! — воскликнул он.
— Я лишь высказываю свое мнение.
— Я о другом. Это подтверждает теорию еще одного человека.
— Неужели?
Кейс заметно оживился; глаза заблестели.
— Существует крайне занимательная книга, написанная латвийским ученым Раудивом, который утверждает, будто записал на магнитофон голоса усопших. Книга называется «Прорыв: Электронная теория общения с мертвыми». Вы ее читали?
— Слыхала.
— Прекрасно. Так вот, автор утверждает примерно то же самое, что и вы: будто познания мертвецов ограничены опытом их жизни на земле и что на его вопросы они давали лживые и зачастую противоречивые ответы.
Троли кивнула.
— Голоса были невероятно слабыми, — продолжал Кейс, — почти заглушались шумом усилителя и имели странный переливчатый ритм. Некоторые стонали, просили о помощи, словно их обладателей жестоко мучили, другие звучали, казалось, довольно даже счастливо. Раудив даже узнал один голос, якобы принадлежавший его погибшему однокурснику. Раудив попросил двумя словами описать его нынешнее положение: слишком тяжело вслушиваться и различать голоса, — и он отчетливо ответил: «Я в аудитории». Ну разве не бальзам на душу?
Троли покачала головой, но глаза улыбались.
— В другой раз Раудив спросил, ни к кому в особенности не обращаясь: «В чем цель вашего нынешнего существования?» И получил вполне ясный ответ: «Учимся быть счастливыми».
Когда я прочел это, у меня возникло твердое убеждение, что Раудив соприкоснулся именно с той жизнью после смерти, которая описана К. С. Льюисом в «Расторжении брака». Там утверждается, что все мертвые собраны в одном месте, но воспринимают его по-разному — либо как ад, либо как рай. Просто их восприятие зависит от того, как именно они прожили жизнь в нашем мире. Не знаю. Честное слово, не знаю. Когда Раудив спросил, где они находятся, один голос ответил: «У ангельских врачей», второй — «Похоже на больницу», а третий — «Чистилище».
— Это отделение психиатрической больницы для буйных, — объявила экстрасенс.
Кейс недоуменно хлопнул глазами. Но Троли ничуть не смутилась.
— И некоторые пациенты, — добавила она, — очень опасны.
Кейс смело выдержал ее бесстрастный взгляд.
— Вне всякого сомнения, — выговорил он наконец.
— Уверяю вас.
— Кстати, о Раудиве и его записях…
— Да, если можно, расскажите еще.
— Он бросил эксперименты, когда голоса начали угрожать. Но перед этим еще успел спросить: «Бог существует?» И получил ответ: «Не в мире грез». Когда я прочел это, озноб прошел по спине непонятно почему. И вдруг до меня дошло, что мир грез не там, а здесь.
На этот раз именно он впился глазами в Анну.
— Вы женились еще раз? — прервала она молчание.
— Нет, — вздохнул Кейс.
Ярко-желтые зайчики заплясали на стенах. Оба разом посмотрели на небо.
— Вот и солнце. Буря ушла, — обрадовался Кейс.
— Наконец-то.
— Люблю смотреть на умытое дождем небо. Великолепное зрелище, не находите? Ах, на этом свете столько всего чудесного, что иногда примиряешься с его печалями и бедами.
Троли вскинулась. Обычно бледное лицо залила краска.
— Что вы этим хотите сказать?
Кейс уклончиво пожал плечами.
— Я как-то слышал о женщине-наркоманке, только не совсем обычной. Она была помешана на хирургии. Перенесла десятки бессмысленных операций. Нет, она не была мазохисткой, просто свыклась с болью и не могла без нее жить. Это стало мотивом ее существования.
Троли выглядела чем-то взволнованной и неловко ерзала на стуле.
— Кстати, сегодня мы проведем сеанс? — осведомился он.
— Возможно, — сухо обронила она. — Посмотрим.
Кейс задумчиво нахмурился и, кивнув, пробормотал себе под нос:
— Возможно, и стоит… особенно если на этот раз попробовать что-то новое.
— На этот раз, вы сказали? — удивилась Троли.
— Простите? — непонимающе переспросил Кейс.
— Вы сказали «на этот раз», — повторила она. — Что это значит?
— Представления не имею. Я задумался и сам не знаю, что несу.
— Да, такое и со мной случается, — согласилась она.
— Прошу меня извинить.
Анна подняла чашку.
— Значит, вы преподаете в Колумбийском университете? — заметила она.
— Совершенно верно.
— Завидую вам. Работать в такой благоприятной среде! Сама атмосфера, кажется, стимулирует научные идеи! Кстати, вы живете рядом со студенческим городком?
— Нет, езжу на работу. А почему вы спрашиваете?
— Просто так, обыкновенное любопытство.
Троли глотнула чая и со стуком поставила чашку на блюдце. Кейс невольно обратил внимание на ее трясущиеся руки, и Троли поскорее убрала их под стол.
— Вы все еще тревожитесь за Дира? — спокойно справился он.
— Да. И за всех нас.
— Не волнуйтесь, — успокоил Кейс.
— Почему?
— Здесь никогда ничего не случается при дневном свете. Только в темноте.
* * *
— Малышки? Где вы, детки? Вы тут?
Совершенно сбитый с толку, несчастный, измученный, перепуганный Дир медленно брел по коридору. Исполненный решимости найти собак, он вошел в зал, откуда впервые появилась Морна, оттуда — в какую-то комнату и вскоре совершенно заблудился в лабиринте и хаосе каморок, салонов и клетушек.
Открыв очередную дверь, он заглянул в спальню.
— Песики! Вы тут? Мария? Помпетт!
Худосочные лучи солнца едва проникали в окно сквозь густые ветви гигантских дубов, и только один, самый смелый, протянулся к бюро. Странно, что в нем, как обычно, не пляшут пылинки!
Но в следующее же мгновение пылинки весело завихрились на свету. В точном соответствии с Броуновским законом движения молекул. Дир вначале не поверил собственным глазам, но тут же забыл об увиденном и снова позвал:
— Эй, малышки!
Из коридора донесся зловещий скрип, похожий на осторожные шаги. Где-то тихо закрылась дверь. Дир затаил дыхание, но все же нашел в себе смелость шагнуть в коридор и осмотреться. Никого. Немного приободрившись, он вновь двинулся, сам не зная куда.
— Ну же, малышки! Мария Идальго! Помпетт! — звал он, прищелкивая языком, и уже остановился было перед другой дверью, как вновь послышался непонятный звук, нечто вроде отдаленного жужжания пчел, постепенно превратившегося в неясное бормотание. Дир, опасаясь шевельнуться, напряг слух и с трудом различил негромкий нестройный хор мужских голосов, говорящих… или молящихся… по латыни.
Дир недоуменно всмотрелся в полумрак и неожиданно различил что-то темное, скользнувшее в конец коридора. Это «что-то» открыло дверь последней комнаты, просочилось туда и снова закрыло дверь. И тут чья-то рука легла на его плечо. Глаза писателя буквально вылезли из орбит. Подпрыгнув так резво, что едва не вылез из кожи, он пронзительно завопил и с бешено заколотившимся сердцем обернулся.
— А, вот и вы, — приветствовал его Гэбриел Кейс, дружелюбно улыбнувшись. — Мистер Дир, я повсюду вас искал! Осматриваете дом?
— Да. То есть нет, — прохрипел писатель, прижав руку к груди. — Господи, как я рад вас видеть! — облегченно выдохнул он.
— Я примерно так и думал.
— Я заблудился.
— Еще бы! В таком доме это несложно! Совершенно хаотическая планировка, не знаешь, что куда ведет. Пойдемте, — пригласил он, — нам сюда.
Он вывел Дира в очередной коридор.
— Нам вас не хватало, — сообщил он.
— А мне не хватало двойной порции бренди с содовой. Кстати, что делает здесь священник?
— Какой священник?
— Откуда мне знать! Старый капеллан из фильмов с Борисом Карлоффом![28] — взвизгнул Дир. — Я только сейчас видел его вон там!
Кейс остановился.
— Вы это серьезно?
— Пожалуйста, не стоит обращаться со мной, как с больным, доктор!
— Зовите меня Гэбриелом, — предложил Кейс.
