Когда Аки видит нас, его глаза расширяются.
Я срываю клейкую ленту с его рта, освобождаю ему ножом одну руку и даю свой телефон.
— Не волнуйся. Эти Бродячие не кусаются. Пока. Звони Коралин. Скажи ей, где ты, и что её блудный сын станет всё-что-вы-сможете-съесть буфетом сегодняшней ночи, если она живо не притащит сюда свою задницу.
Когда он повинуется, я снова приматываю его липкой лентой и прохожу сквозь тень в квартиру Видока и Аллегры. Мне нужно всё подготовить.
Коралин проходит сквозь часы и медленно входит в комнату, словно ожидает увидеть расстрельную команду.
Я выключил большинство ламп, оставив лишь те, что освещают Аки и область диванов.
Она замечает Аки.
— Ренье, дорогой, ты в порядке? Он обижал тебя?
— Я его не обижал, но этот гений прострелил дыру в своей собственной ноге.
Она хочет подойти к нему, но я её останавливаю.
— Он не принимает посетителей, и он не Ренье. Не называй его так.
— Он мой сын. Я буду звать его так, как хочу.
— Твой сын мёртв. Как и твоя дочь. Я знаю. Я убил её.
Она мгновение смотрит на меня, словно не верит, а затем снова поворачивается к Аки.
— Это было ужасно с твоей стороны. И всё же, она была давным-давно потеряна для меня.
— Забавно, что ты это говоришь. Ты — последнее, о чём она говорила. Она просила передать тебе, что ей очень жаль. Она сказала, что ты пугала её и отца, и что хотела отомстить тебе за это, но теперь очень сожалеет. О чём она так сожалела? Что взяла Друдж?
— Она всегда была дочерью своего отца. Они были так похожи. Вечно слабые и переживающие. Вечно извиняющиеся.
— Но не Ренье.
— Ренье был хорошим мальчиком. Он был сильным, как его мать. Он понимал, как устроен мир, и что нужно для семьи.
— Он был так важен, и ты позволила ему умереть. Вычёркиваю тебя из списка «Мать Года». Что с ним произошло?
Она ходит взад-вперёд, глядя мимо меня на Аки. Но не пытается подойти к нему.
— Несчастный случай. Ренье был безрассудный и упрямый, как все дети. Он украл с химической фабрики большое количество алюминиевой пудры и аммиачной селитры. Собирался взорвать дом Спрингхилов. Можешь себе представить? Было бы весело покончить с этим древним родом не при помощи колдовства, а с помощью чего-то столь обыденного. Но Ренье не знал, как должным образом обращаться с аммоналом. Должно быть, возникла искра или огонь. Может, один из его безмозглых дружков закурил сигарету. Раздался взрыв. Вот в чём была истинная трагедия его смерти. Она было до неприличности банальной и жалкой. Это была человеческая смерть.
— Должно быть, для тебя это плохой способ ухода.
Она поворачивается ко мне, выглядя во всех отношениях облачённым в броню матриархом, который так сильно пугал Элеонору, что она предпочла быть кровососом, чем дочерью.
—Это худший из возможных способов для Гействальдов.
Я гляжу на Аки и снова на Коралин.
— Я вижу вон там Аки, и вижу примотанного к креслу избалованного маленького принца. Его сердце бьётся, как испуганный кролик, а душа скачет в груди, как упругий мяч. Затем гляжу на тебя, и не вижу ничего. Ты пустая, и я не могу не заметить, что у тебя, кажется, нет души.
— Род Гействальдов отказался от них столетия назад. От них избавляются с самого рождения.
— Коралин, ты, случаем, не мертва? Ты Рождённая Смертью?
Она бросает на Аки сердитый взгляд.
— Дер Тодес Геборен. Да. Как и все Гействальды. Это наш дар. Источник нашей силы.
— Вы Бродячие. Вся ваша грёбаная семейка. Вот в чём ваш секрет. Может, Учёные и особенные, но вы нечто совершенно другое. Держу пари, никто вообще не знает, что есть четвёртый вид Бродячих.
— Немногие. И они либо работают с нами, либо быстро умирают.
— Держу пари. Это большой секрет, чтобы прятать его веками. Вот почему вы перебрались в Америку? Вы не могли оставаться в старой стране без того, чтобы кто-нибудь наконец не выяснил, что вы такое? Очень скоро вам бы пришлось уничтожить всех Саб Роза Европы. Не лучший способ заводить друзей и оказывать влияние на людей [326].
— Что-то в этом роде. Но ещё мы приехали по той же причине, что и Спрингхилы. Дома не было места для новых династий. Здесь была открытая земля и плодородная почва. На Востоке уже обосновались семьи, так что мы последовали за Спрингхилами на Запад. Долгие годы это был рай, но затем всё изменилось.
— Пришли другие Саб Роза и начали теснить вас?
— Конечно же, нет. Мы поощряли их следовать за нами. Невозможно построить настоящую династию в пустыне. Династия должна цениться и признаваться.
— Тогда зачем ты это делаешь? Сколько старых семейств тебе нужно убить, чтобы доказать, что вы лучшие? Сколько ещё богатства и власти вам надо? Какого чёрта вам на самом деле нужно?
— Следующий миллион лет, — отвечает она. Коралин расхаживает по комнате, пока говорит. Я наступил на больную мозоль. — Эта земля наша. Она принадлежит Дер Тодес Геборен. Остальные семейства могут оставаться здесь до тех пор, пока понимают, кто здесь правит. Но не вы. Ни ваши магазины, ни промышленность, ни автомобили, ни шум. Когда мы пришли сюда, живущие вдоль реки индейцы не беспокоили нас. Они поняли, кто мы и что мы. Они уважали нашу частную жизнь, а мы — их. Потом пришли другие. Торговцы из Мексики. Испанцы на кораблях. Европейские трапперы [327] и поселенцы. Они прогнали индейцев. Мы травили реку. Мы призывали туман с океана. Мы морозили и душили их, но они не ушли. Они посадили деревья и пригнали свой вонючий скот. Они построили свои города и расплодились, как крысы. Они полностью изменили эту землю. Мы с трудом узнавали свой дом.
— Но они научились держаться от вас подальше, так что, должно быть, вы редко вступали в контакт.
— Чарльз Спрингхил был дураком. Он решил, что мы должны сосуществовать с вами, людьми, и, будучи старейшей семьёй, убедил остальных пойти вместе с ним.
— Итак, ты решила перебить всех, чтобы отомстить Чарльзу за то, что он пренебрежительно обошёлся с тобой. Звучит убедительно, за исключением того, что когда я выглядываю наружу, то не вижу никакого организованного нападения. Всё, что я вижу, лишь хаос. Я имею в виду, что Аки носился по округе, открывая вручную люки, как какой-нибудь глупый подросток, устраивающий мелкие пакости на Хэллоуин. Всё должно было быть не так, верно? Это не твой план. Это месть Элеоноры. Кража Друджа запорола твой график, и ты не была готова.
— Это не имеет значения. Сегодня. Завтра. Это давно назревало, и вот свершилось.
— Сегодня ночью всё закончится.
— Да. Големы, которых мы выпустили, должны прояснить ситуацию. Вы, люди, можете сейчас уйти и жить, либо можете умереть здесь и бродить по Хребту Шакала, пока не погаснут звёзды.
— Интересно, что будет, если я прижму тебя к земле и стащу голову с твоих прелестных плеч?
Она улыбается и касается рукой губ.
— Аэлита сказала, что когда ты не добьёшься своего, то станешь угрожать. Она дала мне кое-что ценное для тебя. Нефрита по имени Кэнди.
— Что-нибудь ещё?
— Голову, которая болтает без умолку.
Она ждёт, что я что-нибудь скажу. Я молчу и стою неподвижно.
— Интересно. Аэлита сказала, что в этот момент ты должен напасть. Она сказала, что ты вспыхиваешь от всего, напоминающего угрозу.
— Я больше не такой. Вся эта патетика лишь повеселит нападающего.
— Не могу не согласиться.
— Тогда почему бы тебе не убрать то, что ещё дала тебе Аэлита, и не подумать вместе, как из этого выбраться.
Она достаёт из рукава атаме.
— Знаешь, что это такое?
— У меня есть точно такой же.
— Хорошо. Я буду держать его подальше, чтобы ты его видел, но не думаю, что уже готова отдать его совсем.
— Как угодно. Вот как мы поступим. Я хочу отдать тебе Друдж. Ты воспользуешься им, чтобы вернуть Бродячих в Хребет. Когда закончишь, ты получишь Аки, а я получу Кэнди и Касабяна.
