и теми, кто постоянно обретался в этой среде. Нередко эти прихлебатели были более важными и надменными, чем настоящие звезды, которые, впрочем, еще не разгорелись в полную силу.
Часто с ней увязывалась Галка, которой очень нравилось находиться среди «людей из телевизора», она их всех считала знаменитостями, да и сама чувствовала себя уже не простой смертной, а приобщенной к «элите». Надо сказать, что Джен не только не разделяла ее восторгов — ей было неинтересно среди этой публики. Оказалось, что почти все они мало что знают о жизни. Например, еще тускловатые звезды любили рассказывать смешные эпизоды из своих биографий, которые происходили обязательно на гастролях и были связаны с какими-то абсолютно заурядными происшествиями, не способными, на ее взгляд, вызвать даже улыбку.
Например, артист Н. хотел ночью навестить актрису Г., но, поскольку был пьяным, перепутал номера и зашел к актеру Ц., где эта Г. и оказалась. Изложив совершенно банальную историю, рассказчик улыбался, а слушатели с повышенной ажиотацией, как бы подогревая сами себя, гомерически хохотали. Причем истории были однотипные и зачастую полностью совпадающие, хотя рассказывали их разные люди и в разных аудиториях: и в дружеском застолье, и в передачах «Вечер смеха» или «Артисты рассказывают»…
Наряду с веселыми историями существовала и драматическая линия — повествования о том, как кто-то из знакомых звезды болел или умирал, и как сам рассказчик принимал меры для того, чтобы облегчить участь больного или даже спасти его путем использования экстрасенсов, шаманов, особых врачей, приглашенных из правительственных клиник, или чудо-лекарств, которые всех стопроцентно излечивали, но в данном, конкретном случае, увы, оказались бессильны… Печальные истории пользовались еще большим спросом, чем смешные, рассказчики кочевали из передачи в передачу, и если верить их повествованиям, то они побывали у смертного одра всех знаменитостей, как будто сами и являлись прославленными лекарями, приглашаемыми к важным персонам…
При личных разговорах Джен чувствовала, что у экранных суперменов вообще нет внутреннего стержня. Особенно хорошо она это поняла после общения со Скатом и его другом. Это были люди с железным каркасом, стальными нервами и непререкаемой убежденностью в правоте своих действий. Актеры же производили впечатление пластилиновых натур. Здесь не было ничего удивительного: играя разные роли, они поддаются лепке режиссера, и чем податливее артистическая натура, тем правдивее получается персонаж… А в результате внутри у них нет собственной личностной конфигурации — только слепки с фактур героев, сыгранных за всю жизнь…
Мир шоу-бизнеса жил по особым законам. Здесь обсуждали, кто с кем спит, кто с кем уже перестал спать, а кто с кем хотел переспать, но не получилось. Как правило, эти сведения были неточными, противоречивыми, часто вообще лживыми. Но, в конце концов, неточности считались в порядке вещей: рассказал так, а получилось этак… Ну что ж? Бывает.
Часто после того, как она освобождалась, за ней заезжал Скат. И он разительно отличался от всех этих людей. Надо сказать, что, хотя он и не увлекался рассказами о своей жизни, ей было интересней находиться с ним и ощущать исходящую от него силу.
Но Домбровский через Вениамина пытался воспитать из нее, а заодно и из Галки, адептов этого странного и какого-то однобокого мира. Он передавал билеты на самые значимые концерты и требовал, чтобы они погружались в атмосферу песенного сообщества. Проводником в эту новую для них вселенную выступал Вениамин, который очень серьезно относился к поручениям «главного по песням»…
На концертах задавали тон надоевшие, но «незабытые имена». Столь же заслуженные, сколь и древние, лайнеры советской эстрады на остатках творческого топлива тянули к своим последним аэродромам. Садиться на промежуточных и отдыхать они не хотели, да и не могли. Этого многие не понимали, возмущались таким упорным стремлением не сходить с маршрута, уступая дорогу молодым дарованиям, а, надсадно гудя выработавшими ресурс моторами и скрипя разболтанными заклепками изношенных фюзеляжей, лететь все дальше и дальше… Особенно негодовали те, кто никогда не летал, не умел этого делать и не имел ни своего топлива, ни запасных аэродромов.
— Сколько можно слушать эту Патрикеевну или Барского? — каждый раз недовольно говорила Галка. — Ушли бы уже на пенсию, дали дорогу молодым!
— Не вздумайте сказать этого при Илье Васильевиче! — замахал руками Вениамин. — Это будет грубо и бестактно, к тому же несправедливо! Те, кого вы назвали, настоящие звезды советской эстрады, они закончили консерватории, тексты песен для них сочиняли известные поэты! Настоящие звезды не гаснут, они и сейчас собирают полные залы, хотя петь им, конечно, гораздо труднее, чем молодым: и голосовые связки перетружены, да и попробуйте в их возрасте простоять два часа на сцене! И потом — кому давать дорогу? Где эти «молодые»? Растатуированные обезьяны с пирсингом в носу, которые ничему не учились и ничего не умеют! Разве рэп — это песни?!
— Но они собирают стадионы! — возразила Галка.
Вениамин развел руками.
— Да, но кого они собирают? Разве можно сравнить качественный состав их зрителей и поклонников Барского?
— И зарабатывают миллионы! — не сдавалась Галка.
Вениамин снова развел руками.
— Это следствие недостатка культуры у широких масс! И с этим надо работать!
Очевидно, он передал содержание разговора своему шефу, потому что повышение культурного уровня началось уже через неделю: Вениамин передал билеты в Оружейную палату.
— Возьмите своих гм… поклонников, Илья Васильевич придет с супругой, я тоже… Посмотрим знаменитые экспонаты, прикоснемся к исконной русской культуре, обменяемся впечатлениями…
Такой оборот дела Джен удивил, а многоопытная Галка шепнула на ухо:
— Это уже знакомство семьями… Только для чего? Непонятно — чего он хочет? И кого мне брать — Сёмку или Лешку?
Джен пожала плечами.
— Лучше Лешку позову… Уж больно у Сёмки вид специфический!
Джен пожала плечами еще раз:
— Тебе видней, подруга!
* * *
Как и договорились, встретились у входа в музей. Домбровский опоздал на двадцать минут. Он был, как всегда, в белом костюме, только теперь наряд дополняла белая шляпа. Мэтр важно вышагивал впереди, картинно поигрывая черной тростью с массивным бронзовым набалдашником. Слегка отставала от него восходящая звезда эстрады Инна Сверхновая, которую все знали не столько по успешной концертной деятельности и обещающему псевдониму, сколько благодаря телевидению, ибо в последнее время во всех передачах Илья Васильевич показывался только с молодой женой. За ними шли Вениамин, которого держала под руку симпатичная худенькая брюнетка, и две девушки, чье присутствие заранее не оговаривалось. Распущенные по плечам волосы, подкачанные губки, короткие юбки, походки «от бедра»… С первого взгляда было видно, что они считают себя красавицами и любовь к себе затмевает любовь ко всему
