оружие, — вмешалась Светлана Николаевна. — Но не многие знают, что оно отражает менталитет нации. Обратите внимание на разницу между русским и восточным вооружением. Наше — прямое, мощное, удар которого невозможно отвести, оно олицетворяет прямолинейность, храбрость и силу! А что отражают персидские сабли и кинжалы? Хитрость, изворотливость и расчет на неожиданный удар!
— Довольно оригинальное мнение! — удивленно сказал Скат. — А почему среди этих драгоценных клинков затесалась совершенно обычная шпага?
Он указал на самый заурядный образец: тусклый клинок с долом на две трети длины и затейливо гнутым эфесом из переплетающихся бронзовых прутков. Ни золота, ни серебра, ни рубинов с сапфирами…
— О нет, она вовсе не обычная! — экскурсовод улыбнулась. — Неказистая на вид, она участвовала в историческом событии…
— В каком же? — вежливо спросил Скат.
— Она принадлежала Николаю Зубову — гвардейцу дворцовой охраны, который в 1801 году участвовал в убийстве императора Павла I… Недаром говорят: «Шпага возводила монарха на престол, и шпага сбрасывала его оттуда»… И хотя в данном случае сам жестокий акт был осуществлен золотой табакеркой и шарфом, шпаги висели на поясах у всех заговорщиков. И то, что орудие убийства было другим, это исключение, подтверждающее правило…
— А мне больше нравятся эти мечи, — Инна показала на отливающие синим блеском булатные клинки с золочеными гравировками и эфесами, усыпанными рубинами, сапфирами и алмазными россыпями.
— Молодец, моя девочка! — улыбаясь, похвалил Домбровский. — У тебя хороший вкус и историческое чутье! Это не просто культурные ценности, не просто баснословно дорогие предметы, это оружие наших побед! Им выигрывались битвы и писались летописи!
— Вовсе нет! — резко сказал Ерш, и прозвучало это довольно грубо. — Таким оружием не сражаются, это просто символы власти и богатства, как скипетры и короны! Успехи битв всегда решали простые мечи, без всяких украшений. Вы видели римские гладиусы? Грубые деревянные рукоятки, короткие плоские клинки без всяких ребер, долов или гравировок. Но ими завоевано полмира!
— Интересный подход, — подчеркнуто учтиво заметил Домбровский. — Но неужели вы считаете, что вот эти драгоценные мечи не участвовали в победах?
Ерш улыбнулся.
— Ну почему же? Может, и участвовали, но ими только указывали направление атаки. А решали все рядовые солдаты с простым оружием!
— О-о-о, еще интереснее! Вы исключаете роль военачальника? А как вы представляете битву?
— А вот так. — Ерш указал на большую картину, на которой средневековый стрелец целился сквозь узкую бойницу крепостной башни. — Здесь все предельно наглядно — каждый стрелок видит только небольшой кусочек пространства. Он не знает, как развивается осада, кто берет верх, какие повороты принимает битва. У него одна задача — поразить стрелой или пищальной пулей противника, который появится в поле зрения. Если говорить сегодняшним языком — он держит свой огневой сектор. И добросовестно стреляет в меру своего умения, способностей, мастерства. Так вот именно из действий этих стрелков складывается победа или поражение. Хотя видит все сражение и управляет им главный военачальник. Или по крайней мере пытается управлять. Но чья роль в сражении главнее? Командира в богато изукрашенной кирасе — или сотен умелых стрелков и тысяч пехотинцев?
— Вот даже как! — вроде одобрительно покачал головой Домбровский, едва заметно улыбаясь. — Значит, вы отдаете приоритет движущих сил истории низшим слоям? Пролетариат и трудовое крестьянство, так?
— Разве это низшие слои? Это производительные силы любого общества!
— Прекрасно! — Илья Васильевич обозначил шуточный поклон. — Я вижу, что вы склонны к марксистской философии!
— Нет, — усмехнулся Ерш. — Где я — и где философия? Я далек от всех этих категорий. Просто я так думаю насчет реалий войны…
— Но тогда надо разбираться в военном деле, — заметил песенный мэтр.
— Ну, все мы служили в армии, — скромно сказал Ерш.
— Ах, да! Конечно! — Улыбка стала откровенной.
Тем временем экскурсия подошла к концу. Девушки отправились «попудрить носики», мужчины беседовали в вестибюле у выхода.
— Закурите, ребята? — добродушно предложил Домбровский, доставая из кармана кожаный футляр с сигарами. Одну он взял в рот и протянул портсигар спутникам.
— Так здесь нельзя, — сказал Скат. — Вон, вывеска висит.
— Нам можно, — заметил Домбровский, прикуривая.
Светлана Николаевна, наблюдавшая за ними с порога зала, направилась было к нарушителю, но на полпути развернулась и незаметно исчезла. Домбровский выпустил струю синеватого дыма. Запахло хорошим табаком.
— Веня, зачем ты привел этих лахудр? — спросил он, показывая в сторону дамской комнаты.
— Как зачем? — удивился Вениамин. — Хотел вам представить! Молодые девушки, участницы конкурсов красоты, тянутся к высокому искусству… Может, вы ими заинтересуетесь и возьмете шефство…
— Ох, ох, ох, — вздохнул мэтр. — Ты очень невнимателен для нашей профессии! Ведь мы выбираем алмазы для огранки, а не кварц или слюду. Эта, как ее, Вера… На первый взгляд очаровательная, длинные красивые ноги. Но как она разговаривает, как смеется! Словно трансвестит! И очарование сразу пропадает, к тому же понимаешь, что она полная дура! У меня словно пелена с глаз упала: и черты лица грубые, и макияж, как штукатурка, и манеры вульгарные! Даже ноги уже не выдающиеся — ноги как ноги, даже корявые слегка…
— И когда вы успели все рассмотреть? — восхитился Вениамин.
— Это моя работа, — скромно ответил мэтр и обратился к «кинжалистам»: — А как вы проводите время, молодые люди?
— Да особо времени-то и нет, — сказал Скат. — Везде то пожар, то наводнение, то землетрясение. Командировки, разъезды. Много забот.
— О-о-о, это плохо, — заметил Иван Васильевич. — У вас же такие шикарные девушки. Они ведь требуют внимания, ухода и, не побоюсь этого слова, денег. Евгения уверенно идет к большой эстраде, но одного хорошего голоса мало. Ей нужны концертные платья, нужны деньги на организационные расходы. Галина тоже проявляет интерес к концертной деятельности. Она хотела пробоваться как певица, не уверен, что это правильное решение, но думаю, что в подтанцовках она вполне могла бы участвовать…
— Вы что-то предлагаете? — мрачно спросил Ерш.
— Да нет, ничего, это так, мысли вслух… Просто информация. Веня, покажи образец платья…
— Сию минуту, — помощник покопался в телефоне. — Вот!
Ерш демонстративно отвернулся, а Скат, наоборот, — с интересом уставился в экран. По подиуму шла высокая, улыбающаяся модель в длинном черном платье с голыми плечами и глубоким декольте. Когда она повернулась, то оказалось, что и спина открыта почти до копчика.
— Снизу скромно, а сверху — стремно! — не удержался он.
— При широком шаге ноги тоже обнажаются, — пояснил Вениамин. — Это для сольника предполагаемой победительнице… Тут важен не только голос, но и внешний вид!
— И сколько оно стоит?
— Триста тысяч.
— Сколько?!
— Не волнуйтесь, не долларов, конечно! — засмеялся Вениамин. — Триста тысяч рублей!
— А что, без платья ничего не выйдет? — упавшим голосом спросил Скат.
— Ну
