Бен направился в глубь собора, почти к самому алтарю. Увидев спиральную лестницу, ведущую к башням, он неторопливо зашагал по ступеням. Прежде чем скрыться из виду, он быстро оглянулся и увидел, что соглядатай занервничал. Лестница вывела Бена в галерею второго уровня. Миновав узкий проход, он вышел на наружную площадку, залитую солнечным светом. Внизу простирались парижские крыши. Его окружали кошмарные горгульи — каменные демоны и гоблины, поставленные здесь средневековыми скульпторами, чтобы отогнать от церкви злых духов.
Переход, сооруженный со стороны фасада прямо над огромным окном-розеткой, соединял две высокие башни собора. Лишь решетчатый каменный бортик по пояс высотой отделял Бена от края площадки, за которым в двухстах футах ниже виднелась земля. Бен скрылся за статуей и стал ждать человека, следившего за ним. Через минуту тот появился у парапета. Когда он свернул от прохода к служебной лестнице, Бен вышел из-за статуи ухмылявшегося дьявола.
— Эй, приятель! — крикнул он, медленно приближаясь к мужчине.
Человек запаниковал. Его испуганный взгляд метался по сторонам в поисках спасения. Бен зажимал его в угол, преграждая путь к бегству.
— Почему ты следишь за мной? Что за дела?
Бен часто видел людей, находившихся под психологическим давлением, и знал, что все действуют по-разному. Одни сдаются на волю обстоятельств, другие пытаются бежать, третьи сопротивляются. Реакция этого парня оказалась неожиданно жесткой: его пальцы дернулись, затем рука скользнула под куртку, доставая нож. Это было оружие военного образца с черным обоюдоострым лезвием — дешевая копия десантного ножа марки «Ферберн-сайкс»; Бен сам использовал такой когда-то. Он уклонился от удара, перехватил запястье мужчины и ударил его сжатый кулак о колено. Лезвие зазвенело на каменных плитах. Продолжая удерживать запястье, Бен вывернул его. Он по личному опыту знал, насколько это болезненный прием.
— Почему ты следил за мной? — тихо и грозно повторил он. — Говори, пока я не применил силу.
Он не был готов к тому, что случилось дальше. При хорошем исполнении приема разорвать такой захват запястья невозможно, если противник не боится сломать себе руку. Ни один разумный человек не совершил бы того, что сделал этот тип. Он вырвался. Сначала казалось, что он просто проверял силу противника, но затем Бен почувствовал, как кости на запястье мужчины треснули, и, не имея точки опоры на мягкой руке, не смог ее удержать. Мужчина увильнул от нового захвата. Его глаза расширились от боли. На бровях появились капельки пота. Он что-то зашептал, а его рука болталась, как тряпка. Прежде чем Бен успел остановить его, человек шагнул к краю площадки и прыгнул через низкий бортик в зиявшее пустое пространство.
Мужчина все еще падал, а Бен уже бежал к ступеням каменной спиральной лестницы. К тому времени, когда тело, пролетев двести футов, нашло ужасный покой на пиках железной ограды рядом с группой туристов, Бен уже шагал по темным коридорам кафедрального собора. Пока туристы подняли крик, а прихожане выбегали из церкви наружу, чтобы посмотреть на страшное зрелище, Бен незаметно выскользнул из здания и слился с шумевшей толпой.
Когда первый жандарм появился на месте происшествия, он был уже в нескольких кварталах от собора.
Люк Симон опаздывал. Он переоделся в щеголеватый костюм и, на ходу завязывая галстук, побежал к своей машине. Его коллеги в полицейском участке гадали, куда на этот раз спешил инспектор.
Влившись в поток транспорта, Люк посмотрел на часы. Он заказал на восемь вечера столик в «Ги Савой». Добраться туда ему удалось в 20.33. Официант проводил его в зал. Ресторан был полон посетителей, шум голосов сливался с ненавязчивым джазом. Элен сидела за угловым столиком на две персоны. Ее блестящие черные волосы падали на лицо. Она раздраженно перелистывала журнал. Симон попросил официанта принести им шампанское и направился к ней.
— Позволь мне догадаться, — прошипела она, когда Люк сел напротив нее за круглый столик. — Тебе снова пришлось задержаться на работе.
— Я помчался сразу, как только смог вырваться. У нас кое-что случилось.
— Ну да! Как обычно! Даже в годовщину свадьбы работа на первом месте.
— Не сердись, малышка, — проворчал он, чувствуя, как между ними быстро возникает знакомое напряжение. — Маньяки и убийцы не уважают личные дела парижских полицейских.
Он мог бы уже привыкнуть к таким ссорам.
— А вот и шампанское, — провозгласил Люк, заставляя себя улыбнуться.
Пока официант откупоривал бутылку и наполнял бокалы искристым напитком, семейная пара хранила молчание. Наконец официант поместил бутылку в серебряное ведерко со льдом и удалился.
— За наш юбилей! — произнес Люк, со звоном чокнувшись бокалом о бокал Элен.
Она молча наблюдала за ним. Это не предвещало ничего хорошего.
— Вот, посмотри! — Он порылся в кармане, вытащил небольшой пакет и положил его на стол. — Это мой подарок. Открой его, дорогая!
Элен недовольно поморщилась, придвинула пакет к себе и неохотно развернула обертку длинными тонкими пальцами. Открыла украшенную вензелями коробочку и заглянула внутрь.
— Картье?
— Я знаю, что ты всегда хотела такие, — сказал он, разглядывая ее красивое лицо.
Она положила золотые часы обратно в коробочку и отодвинула на середину стола.
— Очень мило. Но они не для меня.
— О чем ты говоришь? Конечно для тебя.
Элен печально покачала головой.
— Отдашь их твоей следующей женщине.
Его лицо потемнело от злости.
— Что за вздор ты несешь?
Избегая его взгляда, Элен смотрела на свои холеные руки.
— Я хочу развестись. С меня хватит, Люк.
Наступила долгая пауза. Шампанское стояло нетронутым. Шипение пузырьков почти затихло.
— Я понимаю, что в последнее время у нас все шло кувырком. — Он пытался говорить спокойно. — Но я исправлюсь, Элен. Обещаю.
— Ты обещаешь уже четыре года, и ничего не меняется.
— Я… Я люблю тебя. Разве этого мало?
— У меня есть другой мужчина.
— Ты выбрала удачный момент, чтобы сообщить мне об этом.
— Прости. Я не хотела расстраивать тебя. Но мы с тобой почти не видимся. Нам нужен какой-то юбилей или праздник, чтобы просто посидеть и поговорить, как сейчас.
Он поморщился в приступе отчаяния.
— Значит, ты встречаешься с другим? Прекрасно. И кто этот жеребец?
Элен не ответила.
— Я спрашиваю… с кем… ты… трахаешься! — проревел он, при каждом слове ударяя кулаком по столу.
Его бокал опрокинулся, покатился по скатерти и разбился, ударившись об пол. Ресторан притих на мгновение. Все посетители повернулись и посмотрели на них.
— Давай, устрой мне скандал! — холодно прошептала она.
Официант подошел и застенчиво пригнулся к Симону. Тот грозно повернул к нему голову.
— Мсье, я должен попросить вас уважать других гостей…
— Пошел вон отсюда! — рявкнул Люк сквозь сжатые зубы. — Или я выброшу тебя в это чертово окно!
Официант повернулся на каблуках и отправился жаловаться метрдотелю.
— Видишь? — с упреком произнесла Элен. — Вот так всегда. Ты везде ведешь себя как в участке.
— Может, все-таки расскажешь, с кем ты крутишь задом, пока я работаю по горло в кровище и дерьме?
Люк знал, что такие разговоры лишь ухудшают ситуацию.
«Спокойно, — говорил он себе. — Оставайся спокойным».
— Ты с ним не знаком. Ведь ты имеешь дело только с полицейскими, убийцами, мошенниками и мертвецами.
— Это моя профессия, Элен.
Слезы покатились по ее щекам. Люк смотрел, как они скользили по идеальным контурам красивого лица.
— Да, это твоя профессия и твоя жизнь, — всхлипнув, прошептала она. — Но все, о чем ты говоришь и думаешь, связано со смертью.
— Ты знала, чем я занимаюсь, когда мы начали встречаться. Я полицейский, это моя работа. Так что же изменилось?
Он старался контролировать голос, но чувствовал, что гнев снова наполняет его грудь.
— Я изменилась, — ответила она. — Мне казалось, я буду нужной тебе. Я пыталась привыкнуть к бесконечному ожиданию. Но мне надоело бояться, что однажды тебя привезут домой в гробу. Это невыносимо, Люк. Я так больше не могу. Мне нужно снова почувствовать себя живой.
— И твой любовник наполняет тебя жизнью?
— С ним мне не кажется, что я умираю внутри, — со злостью ответила Элен. Она вытерла глаза. — Я просто хочу нормальной жизни.
Люк наклонился и взял ее руки в свои ладони.
— А если я откажусь от работы? Стану обычным человеком? Напишу заявление об уходе и найду себе новое занятие…
— Какое?
Он помолчал, понимая, что не может придумать никакой замены для своей профессии.
— Я не знаю, — признался Люк.
Элен покачала головой и выдернула пальцы из его ладоней.
