И лично услышать ее голос.
Каюты не закрывались на ключ. Замочная скважина была всего лишь иллюзией. Механизм закрытия дверей был куда более надежный и походил на клапан между отсеками подводной лодки, закручиваясь по часовой стрелке.
Отсюда невозможно было выбраться, пока дверь не откроют снаружи.
Но опустив руку на открывающий механизм, я замер, услышав голос Лизы.
Девчонка пела.
Тихо, разбито.
На своем языке, который я не понимал, но ощущал по интонации, что слова этой песни были печальные.
Я слышал, как задорно она могла смеяться.
Как строго отчитывала свою младшую сестру за то, что та в очередной раз стащила ее косметику или личные вещи.
Как сдержанно и вежливо общалась с посетителями конторы своего отца, который занимался подбором недвижимости и был хорош в этом.
Но не то, как она пела.
Поэтому не шелохнулся у двери до тех пор, пока девчонка не стихла, стараясь не думать о том, почему делаю это.
Я открывал дверь так, чтобы она слышала и была готова к тому, что ее одиночество будет самым наглым образом прервано. Даже если временно.
Стоило мне войти, склоняя голову, потому что вход был ниже положенного, и выпрямляясь затем во весь рост, как девчонка тут же насупилась и зыркнула яростным взглядом, едва не ощетинившись, словно мелкая хищница.
Как такую сломать?
Она походила на дикого волчонка, который остался совсем один, никому не верил, а потому кидался на всё, что двигалось.
Впрочем, разве это не было истиной?
Больше с ней не было никого.
Какое-то время я молча рассматривал девушку, отмечая, насколько сильно она осунулась и похудела. В реале, не через призму камеры, это было куда заметнее.
И позволял рассмотреть себя, когда неторопливо сел на край стола, потому что в этой убогой комнатушке не было стула или кресла. Только кровать, стол и тумбочка.
Теперь она смотрела на меня иначе.
Не так, как в первую нашу встречу, где она с порога врезалась в меня и, быстро извинившись, просто пробежала мимо, даже не поднимая толком головы.
Эта комната была пропитана ее ароматом.
Настоящим. Теплым. Особенным. Без намека на парфюм, потому что в ее скромном распоряжении были лишь кусочек мыла и ванная.
И этот аромат будоражил меня.
С ним так и не смог сравниться ни один из мне знакомых.
Потому что я знал его на вкус.
И хотел попробовать снова.
— Твое имя что-то значит? — спросил я лениво, расставляя ноги и видя, как от моего жеста девчонка нахмурилась, окинув меня яростным взглядом, даже не пытаясь скрыть своей ненависти. — Е-ли-за-ве-та.
— Эльза! — буркнула она, скрещивая руки на груди.
— Как принцесса студии Дисней? — хмыкнул я, с азартом глядя на то, как в ее голубых глазищах полыхали все эмоции, словно пламя.
Если бы она была более безрассудной, то, вероятнее всего, даже кинулась бы на меня.
Но девчонка не была дурой. Вовсе нет.
— Какое вам дело до моего имени и того, что оно значит? Я же вас не спрашиваю об этом, хотя ваши имена оставляют желать лучшего!
Я улыбнулся. Мрачно, но заинтересованно.
А она смелая…
— Мое имя Варг. И оно означает «волк».
Девчонка побледнела, услышав это, а я подавил в себе смешок.
Слышала обо мне, значит.
Вот только, видимо, совсем не таким представляла.
Интересно каким?
Под двести килограммов весом? С татушками даже на лице?
Видимо, так, потому что она окинула меня цепким взглядом, быстро заморгав и поджав губы.
— Ну так что с твоим именем? Может, оно означает что-нибудь вроде дикой кошки? Или сумасшедшей матрешки?
Она сжала губы еще сильнее, чуть прищурившись и явно желая выдать колкость, вот только благоразумие брало верх. А мне отчего-то хотелось вывести ее на эмоции и посмотреть, на что эта кукла способна.
Я просто смотрел на нее, понимая, как это может действовать, но не ожидал, что она заговорит сама хоть и тихо, но твердо:
— …Вы ведь часто сюда приходите, верно? Ночами.
Неглупая и умеет удивлять.
Я хмыкнул, подавшись вперед и замечая, как девчонка сжалась, но всё-таки не сдвинулась с места.
— Как поняла?
— У вас очень странные духи.
— Странные?
— Запоминающиеся. Я таких еще никогда не встречала… — Она еще раз окинула меня странным взглядом, словно что-то пыталась понять для себя, но, очевидно, безрезультатно. — Иногда утром я чувствую этот аромат. Сначала думала, что мне кажется. Но теперь, когда вижу вас и явно ощущаю его, понимаю, что всё это время я не ошибалась.
То, что я приходил сюда, не знал даже вездесущий Бьёрн, который отвечал за безопасность клуба и всех, кто содержался внутри него по своей воле или против.
Сколько раз это было за последнюю неделю?
Четыре? Пять? Может, больше?
Я просто приходил, садился на край стола так же, как сейчас, и смотрел на то, как Лиза спит, не трогая ее, не приближаясь.
Рассматривал ее. Вдыхал аромат тела. Прислушивался к тому, что девчонка шепчет в своем беспокойном сне, кутаясь в одеяло так сильно, что порой ее лица было даже не видно.
Я не понимал того, что она говорила на своем родном языке, но иногда мне казалось, словно она звала кого-то. Может, просила о помощи?
Думал, что приду всего один раз, чтобы убедиться в том, что это та самая девушка из русского квартала, чьи голубые глаза я не мог забыть вот уже полгода.
Но когда убедился, что это она, то уже не мог остановиться.
Меня затянуло.
Я не думал, что меня кто-то поймает на этом странном занятии. Особенно она.
Впрочем, это уже не имело значения.
Странно только, что она молчала, не впадая в истерику, и не пыталась задать вполне резонный вопрос: для чего я приходил к ней?
Девчонка просто смотрела на меня, как-то сжавшись и явно о чем-то размышляя, пока я с интересом ждал, что будет дальше.
— Может, трахнешь меня и отпустишь на этом?..
— Трахну? — переспросил я, выгибая бровь. — Любишь, когда тебя трахают?
От этого вопроса лед в моей крови начинал кружить острыми жалящими осколками, даже если я знал наверняка, что после разрыва со своим горе-женишком Лиза не встречалась больше ни с кем. Даже не смотрела в сторону мужчин.
Но когда ярость подогревается возбуждением, становится слишком опасно.
Моя кровь была ледяной, но, черт возьми, несмотря на заверения окружающих о том, что я бездушный монстр, я всё-таки тоже был человеком.
И в этом была моя единственная слабость.
Девчонка хрипло взвизгнула, когда я сделал резкий выпад к ней, вероломно хватая за шею, и выдернул из кровати, чтобы придавить к холодной железной стене.
— Порой между отчаянной смелостью и невоспитанным вероломством проходит тонкая грань. Не боишься, что я могу принять твое предложение?
Теперь боялась.
Смотрела на меня своими распахнутыми глазищами, зажатая у стены без права на побег, и едва могла дышать.
Не потому, что я слишком сильно сжимал ее горло рукой, нет.
Это была лишь попытка показать, что при всей смелости и отваге иногда нужно знать и свое место.
Гораздо больше ее пугало то, что я был действительно возбужден и не пытался скрыть это, когда второй точкой удержания в плену стали наши бедра.
— Ну так что? Мне принять твое любезное предложение, Холодное сердце?
Девчонка упрямо и испуганно молчала, даже не моргая. Лишь кончики ее черных ресниц дрожали в такт участившемуся сердцебиению, а мне хотелось смачно выругаться, потому что я завелся.
Так, что не ожидал сам от себя.
Я пришел сюда лишь для того, чтобы припугнуть девчонку и заставить ее наконец начать есть.
Теперь же всё вышло из-под контроля, когда хотелось наплевать на правила, которые я сам же и создал, и окунуться с головой в тепло ее тела и этот аромат, который окутывал меня и пленял.
— Ты отпустишь меня…потом?
— Ты не кажешься глупой девушкой, — проговорил я, не отпуская ее шею из своего хвата, но склоняясь так, что мог собрать губами ее легкое прерывистое дыхание. — Как думаешь сама, из этого места есть выход?
