– Дон, нет! – Сэм схватил металлический стул и направил его в сторону Перино, не давая тому подойти слишком близко. – Дон, Дон, это не я виноват, это доктор Пэрриш! Доктор Пэрриш заставлял меня давать тебе те таблетки! Это он велел мне давать их тебе! Иди к нему! Вот почему я пытался убить его – из-за тебя!
– Я не верю вам! Вы лжец! – Перино схватил стул, который держал Сэм, за ножку, сильно дернул, вырвав его из рук Сэма, и отбросил в сторону. – Вы все время лжете, все время!
– Нет… не надо… – Эрик в ужасе смотрел, как Сэм вспрыгнул на парапет, пытаясь убежать от Перино. Все силы Эрика уходили на то, чтобы сопротивляться наркотическому дурману и не упасть с балкона.
– Дон, прости! – Сэм в панике поднял вверх руки. Он стоял спиной к улице, отчаянно пытаясь спасти свою жизнь. – Я больше никогда не буду так делать! Обещаю – никогда! Больше никаких таблеток! Клянусь!
– Я вам не верю! – Перино сжал кулак и был готов ударить Сэма, как вдруг дверь на балкон распахнулась.
– Всем стоять! – прокричал охранник, водя винтовкой из стороны в сторону. – Всем оставаться на месте! – Еще два секьюрити ворвались на балкон вслед за ним. Из двери вырвались клубы серого дыма.
– Не стреляйте! – Перино поднял руки, а Сэм, поскользнувшись, зашатался и потерял равновесие.
– Нет! Нет! – кричал Сэм в смертельном ужасе, пытаясь удержаться, силясь схватиться за что-нибудь, но пальцы его хватали пустой воздух…
– Доктор Уорд! – Перино бросился к нему, чтобы удержать, но было слишком поздно.
– Не-е-е-ет! – Эрик чувствовал, как из глаз его катятся слезы, он слышал, как ужасно кричал Сэм, летя вниз с пятого этажа.
И тогда Эрик закрыл глаза и отключился.
Он просто больше не хотел ничего видеть.
Эрик лежал на больничной койке в палате отделения «скорой помощи», приходя в себя благодаря «Наркану» – лекарству, которое блокировало действие морфина, его обычно давали пациентам с передозировкой. На пальце у него был установлен пластмассовый датчик, который отслеживал его жизненные показатели, а в вене стояла капельница с солевым раствором. Одет он был в свою одежду, все еще влажную, а рубашка и руки у него были в так и не смытой крови Кристин. Сама Кристин сейчас боролась за свою жизнь в отделении хирургии – и Эрик не знал, какие у нее шансы. Он непрестанно молился о том, чтобы она выжила.
Закрыв глаза, он пытался отогнать от себя видение Кристин, истекающей кровью на полу его кабинета, страшной алой раны на ее горле. Он слышал, как полицейские, больничная администрация и Лори разговаривают приглушенными голосами у дверей палаты. Пол уже ехал в клинику, предварительно наказав Эрику ничего не говорить полиции до его приезда. Но Эрик пока и не мог ничего сказать полиции – сначала ему надо было прийти в себя.
Он пытался осознать тот факт, что Сэм пытался убить Кристин. А еще, что Сэм убил Рене. По пути в отделение «скорой помощи» Эрик успел сообщить полиции то, в чем признался ему Сэм: что это он, а вовсе не Макс, убил Рене, и полицейские пообещали ему, что позвонят в полицию Рэднора и Макса освободят.
Эрик вспомнил тот первый вечер, когда он познакомился с Максом и его бабушкой – и его вдруг поразило понимание, что он сейчас находится в той же палате. Так замкнулся этот жутковатый круг.
Не открывая глаз, Эрик оплакивал бабушку Макса, Рене и Кристин. Он оплакивал и Сэма, умершего такой ужасной смертью. Так много насилия, так много смертей… Перед его мысленным взором вдруг встал образ Перино, который несмотря ни на что пытался спасти Сэма в последнюю минуту, Сэма, который вел себя по отношению к нему крайне непорядочно. Эрик подумал, что надо заново изучить историю болезни Перино, потому что если Сэм действительно давал ему какие-то лекарства, которые влияли на его состояние, то это отвратительная манипуляция, недостойная врача. Значит, Сэм использовал Перино в своих целях, так же, как использовал Макса.
Все существо Эрика содрогалось от ужаса и раскаяния. Он все пытался понять, как он мог так долго и так жестоко ошибаться в Сэме, который был настолько не на своем месте, как мог доверять ему. Ведь Эрик был психиатром и прекрасно знал, что большинство из нас носит маски – и эти маски очень отличаются от того, что прячется под ними. Он вдруг понял, что и сам носил маски – и, возможно, слишком долго.
Маску успешного заведующего, номера два в рейтинге, постоянно стремящегося все выше.
Маску хорошего отца, который слишком опекает свою дочь.
Маску хорошего мужа, который в результате оказался просто не нужен своей жене.
Может быть, пришло время снять все маски и посмотреть, что скрывается за ними на самом деле. Когда все это закончится – он, наверное, позвонит Артуру и попросит провести с ним новый курс.
Эрик вдруг почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы – и толком не понимал, почему, и даже не пытался анализировать свои эмоции. Единственное, что он знал точно – это то, что он любит Ханну. На сердце у него стало легче при мысли, что ей теперь не нужно будет стыдиться его – это было важно не столько для него, сколько для нее. Его дочь, ее друзья, все дети в ее школе – они больше не будут считать его убийцей. Он снова станет уважаемым психиатром и отцом, пусть и несовершенным. Он слишком большое значение придавал мнению других людей о себе – таких, как Сэм и, может быть, даже Кейтлин. В его понимании любовь всегда была слепа – по крайней мере поначалу. И тут ничего нельзя было поделать, даже если очень захотеть. Он же был всего-навсего человеком, не больше.
– Эй, – заглянула за занавеску Лори, – можно к тебе?
– Конечно. – Эрик улыбнулся, он был рад видеть ее, и Лори улыбнулась ему в ответ, подходя к его постели.
– Как ты себя чувствуешь?
– Лучше.
– Полицейские очень ждут, когда ты будешь в состоянии дать показания, но я сказала им попридержать коней.
– Спасибо.
– Есть хорошие новости: похоже, Кристин сможет выкарабкаться после двух трансфузий. Мы потом сходим к ней.
– Отлично. – Эрик почувствовал, как его захлестывает волна облегчения и благодарности.
– Кстати, по иронии судьбы – знаешь, какая у нее группа крови? Четвертая отрицательная. Редкая. Нам пришлось побегать. И знаешь, чья кровь ей досталась? – Лори состроила забавную гримасу, смешно наморщив нос.
– Твоя?
– Да. Не думай, что это было легко!
Эрик рассмеялся. Это было здорово.
– А как дела в моем отделении? Что там произошло? Авария?
– Нужна хорошая уборка, но в целом все успокоилось. Амака бдит.
– Слава богу. А Перино, он как?
– Он внизу, в холле. Его жена не выглядит радостной.
– Не сомневаюсь. – Эрик сейчас просто не мог думать об этом. – А где были мои другие заместители во время пожара? Дэвид и Джек?
– Дэвид пытался найти источник огня и погасить его. Несмотря на свою астму, кстати. Джек был в отделении эндокринологии, флиртовал с какой-то сестричкой. – Лори нежно взяла его за руку, коснувшись пальцами его запястья. – Между прочим, я здесь не просто так, я выполняю свои профессиональные обязанности – я же твой лечащий доктор отделения «скорой помощи».
– И сейчас ты проверяешь мой пульс?
– Не совсем, – улыбнулась Лори.
– Тогда ты держишь меня за руку.
Лори улыбнулась чуть шире:
– А ты поцеловал меня тогда у торгового центра, в машине.
– Это все твое воображение. Все-все тебе привиделось, все твоя фантазия. Ничего на самом деле не было. И я, конечно, не забегал в этот торговый центр. Кто вообще способен на такую глупость? Уж конечно, не я, уважаемый заведующий.
– Ты довольно болтлив, ты знаешь об этом? – Лори наклонилась и нежно поцеловала его в губы, один раз, потом другой.
– Ого, – произнес Эрик, чувствуя приятное волнение, какого давно не испытывал.
Лори выпрямилась, лукаво улыбаясь. Темный кудрявый локон выбился из ее пучка, удерживаемого карандашом.
– Тебе нравится мой способ ухаживать за больными?
– Только не надо торопить события.
– Ха! – Выражение лица Лори изменилось, стало серьезным. – Ладно, думаю, надо признать, что ты был прав – и я рада этому. Ты верил в Макса гораздо больше, чем я, но он действительно не убивал эту девочку. Такой счастливый конец, да? Ну, типа счастливый…
– Типа… – Эрик почувствовал, как сжалось у него сердце. – Это так ужасно, что Рене убили… Она была так юна. И умерла из-за такой глупости! Хотя убийства не оправдывает никакая, даже самая веская причина.
– Зачем Сэм делал все это – можешь объяснить?
– Он хотел быть мной. Вернее, он хотел то, что, по его мнению, было у меня. Он хотел аплодисментов и очень хотел денег. – Эрик мысленно вернулся к тому, что говорил Сэм тогда на балконе. – Я собираюсь обратиться к администрации больницы и попросить их вывести Брекслера из состава Комиссии по лекарственным средствам. Если это ничтожество действительно продался фармкомпаниям и на их деньги построил свой Миртл-Бич, я хочу, чтобы он сел в тюрьму. Хватит уже сплетен. Это уголовное преступление, и я больше не собираюсь это терпеть.
