Он встал с кровати и подошел к комоду, где хранилась старая одежда, переоделся в спортивные шорты, футболку, теннисные туфли, потом взял деньги и вышел. Стараясь двигаться как можно тише, он на цыпочках спустился по лестнице. Внизу стоял велосипед с висящим на руле шлемом — мальчонка, живший на первом этаже, работал посыльным. Винни прикрепил сумку с деньгами к седлу, одел шлем и тихо вывел велосипед на улицу. Он проехал по безлюдным улицам, мимо лавчонок и кафе, знакомых ему с детства, и скоро оказался в центре города.
На перекрестке Шестой авеню и Двенадцатой он испытал неприятное чувство, увидев совсем рядом полицейскую машину. Он заставил себя улыбнуться полицейским, помахал им рукой и продолжил путь.
На Седьмой авеню он оставил велосипед и пробежал остаток пути.
Дома он достал нож и осторожно разрезал пластик, соединявший четыре кирпича в стене. Он положил в открывшийся тайник сумку с деньгами, установил кирпичи на место и снова аккуратно проложил между ними пластик. Немного сажи из камина — и пластик стал неотличим от цемента, связывавшего другие кирпичи. Уже начало светать, когда он, умиротворенный, улегся в постель рядом с Ванессой.
Она проснулась первая — утром ее ждала работа фотомодели.
— Где ты был этой ночью? — спросила Ванесса. — Я вставала, ходила в ванную, а тебя не было.
Он отлично знал, какая она любительница поспать, и решил сыграть на этом.
— Милая, тебе, наверное, это приснилось. Я даже не шевельнулся этой ночью.
— Ох, надо же, — сказала она и поцеловала его.
После ее ухода, преодолев сильное желание тут же сосчитать деньги, он позвонил Томми Про.
— Как дела? — спросил он.
— Плохие новости, — протянул Томми. — Этой ночью прихлопнули Бенедетто. И Чичу тоже.
Винни знал, что линия прослушивается.
— В самом деле? — сказал он, изо всех сил стараясь изобразить удивление в голосе. — Кто это сделал?
— Мы над этим работаем, и полиция тоже, но пока никаких следов. Они обчистили сейф. К счастью, там было немного, только выручка кафе за пару дней.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Я дам тебе знать, — ответил Томми и повесил трубку.
Телефон зазвонил опять.
— Алло?
— Это Барбара. Как насчет сегодняшнего вечера?
— Какой-нибудь торжественный обед?
— Только мы с тобой, дорогой.
Ему не надо было долго думать.
— Буду ждать с нетерпением!
В этот день он не появлялся на съемках — они все еще проходили в Литл Итали, и он не хотел, чтобы его там видели лишний раз. До полного завершения картины оставались всего две недели, и ему уже предстояли новые заботы.
В конце концов он не выдержал и вытащил кирпичи, чтобы посмотреть на деньги. Купюры были разные, а всего выходило больше ста девяноста тысяч. Теперь он сможет закончить картину, даже если выйдет за рамки бюджета; но он твердо решил уложиться в смету. Деньги он снова спрятал.
Барбара Мэннеринг провела длинным ноготком по груди Винни, спускаясь все ниже и ниже.
— Что, милый, еще? — нежно спросила она.
Винни не успел отдышаться после первого раза.
— Барбара, ты просто ненасытная, ты об этом знаешь?
Она усмехнулась.
— Знаю. Дам тебе минутку.
— Спасибо.
— Как твой фильм?
— На следующей неделе завершаем.
— Когда я смогу его посмотреть?
— После того, как я его целиком закончу.
— Ах так, ну ладно, я потерплю.
— Ты знаешь кого-нибудь из студии Нью-Йоркского кинофестиваля?
— Конечно. В Беннингтоне я познакомилась с одной девушкой, которая работает там начальником производства.
— А можно сделать так, чтобы она увидела картину?
— Надеюсь, что да. Хотя фестиваль только в следующем месяце. Если надо, чтобы она включила фильм в программу, нужно ей как можно скорее его показать. Может быть, уже поздно.
— Скажи ей, что через десять дней я закончу черновой вариант. Смотровой зал я закажу в киношколе.
— Хорошо, что смогу — сделаю. А ты уже отдохнул?
Он повернулся к ней.
Фильм кончился непривычно, без титров — они еще не были готовы.
— Мне это нравится, — сказала женщина, — я просто в восторге. Но график фестиваля уже составлен.
— Наверняка там найдется место и для нас! — сказал Винни. — Послушайте, ведь этот фильм, сделанный исключительно в Нью-Йорке: музыка написана студентом из Джуллиарда, режиссер — из киношколы при Нью-Йоркском университете, между прочим, обещает стать настоящим мастером. Через пару месяцев вы будете выглядеть умнее всех из-за того, что показали этот фильм на фестивале.
— Вы можете закончить его в срок? — спросила она.
— Можем, — ответил Винни. Он надеялся, что это будет так.
— Вот что я вам скажу. На второй вечер у нас запланирована только одна картина — новый фильм из Англии. Я запущу вашу ленту первой.
— Лучше второй, — сказал Винни. — На фоне английского фильма мы будем даже лучше смотреться, оставьте нас на десерт.
Она протянула ему руку.
— Вы в программе.
Затаив дыхание, Винни набрал номер.
— Офис мистера Голдмана, — сказал деловитый женский голос.
— Здравствуйте, это говорит Майкл Винсент. Могу я поговорить с Лео?
— Он знает вас, мистер Винсент?
— А откуда тогда у меня этот номер? — со смехом ответил Винни.
— Одну минуту.
Затем последовала долгая пауза, но наконец в трубке послышался мужской голос.
— Лео Голдман, — быстро произнес он.
— Добрый день, это Майкл Винсент, — ответил Винни. «Что, если он, Господи, меня не вспомнит?» — пронеслось у него.
— А, друг Барбары. Чем я могу вам помочь?
— Вы будете в Нью-Йорке на кинофестивале?
— Собираюсь на открытие, а потом мне надо отбыть в Лондон.
— Мой фильм будет демонстрироваться на второй день.
— Лучше приносите его в наш смотровой зал — в «Центурион-билдинг» на Пятой авеню. Сейчас скажу когда… — Винни услышал, как Лео листает страницы, — в три часа в день открытия.
— Отлично.
— Тогда до встречи. — Голдман повесил трубку.
После разговора Винни с минуту сидел молча. Потом вдруг разразился диким хохотом.
— Конкурсный показ с Лео Голдманом! — завопил он на всю комнату.
Винни сидел в такси и страшно волновался. До встречи с Лео Голдманом оставалось меньше десяти минут, а он был все еще в сорока кварталах от «Центурион-офиса». Он рассчитывал, что к началу показа фильм будет уже доставлен в офис Голдмана, но кинолаборатория запоздала с подготовкой копий, и ему пришлось самому везти фильм. Он достал платок, вытер лицо и сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь расслабиться. Изменить теперь он ничего не мог, оставалось положиться на судьбу.
Он опоздал на десять минут, и секретарь Голдмана сказала, что его уже ждут в смотровом зале. Он спустился на лифте вниз, отдал коробку с фильмом поджидавшему его механику, поправил галстук и вошел в зал.
Лео Голдман сидел, сгорбившись, в кресле, а в воздухе тянулся дым сигары. Он кивнул Винни, затем нажал кнопку и сказал:
— Начинайте, Джерри.
Винни занял свое место, и фильм начался. Когда прошло тридцать секунд титров, зазвонил телефон.
Голдман поднял трубку и стал быстро говорить, время от времени попыхивая сигарой.
Винни дотянулся до кнопки микрофона:
— Джерри, пожалуйста, остановите фильм и перемотайте к самому началу.
Голдман перестал говорить и прикрыл рукой трубку:
— Я смотрел, — сказал он.
— Лео, — спокойно произнес Винни. — Все, что мне нужно — это десять минут вашего пристального внимания. Если после этого вы захотите кому-то позвонить — ради Бога.
Голдман как-то странно на него посмотрел.
— Я перезвоню, — сказал он в трубку и нажал кнопку микрофона. — Поехали, Джерри.
Фильм начался снова, и Винни дал себе слово не смотреть на Голдмана. Это не трудно было сделать — Винни впервые видел законченный фильм и не мог оторваться от экрана.
Через десять минут после начала Голдман посмотрел на часы, потом взялся за телефон.
«Ох, черт, — подумал Винни, — я пропал!»
— Бернис, — сказал Голдман в трубку, — запишите, кто будет мне звонить.
Винни облегченно вздохнул и стал снова наслаждаться фильмом.
Голдман выкурил еще две сигары, но даже не пошевелился в своем кресле. И только когда на экране промелькнули последние кадры, он заговорил.
— Кому принадлежит фильм? — спросил он.
— Компании «„Ночи Даунтауна“, Инкорпорэйтед», — ответил Винни.
— А компания кому принадлежит?
— Мне.
— Все сто процентов капитала?
— Совершенно верно.
— А вкладчики?
— Они вложили средства в картину, а не в корпорацию.
— Значит, у вас есть полная свобода действий, без каких-либо помех со стороны?
