Кальдрон с Дальматом (он завесил нос и рот платком) закончили съемку помещения. Кальдрон продолжал снимать на видео заключения эксперта.
— Кроме того, могу сказать, что умерла она здесь. После этого ее никто не переносил и не трогал. Трупные пятна находятся точно там, где и должны быть…
— Это я тоже знаю. Остановка сердца, кровообращение прекращается, кровь застаивается в нижней части тела.
Доктор надел очки, внимательно и подробно осмотрел все тело, особенно лицо, ноги, связанные руки.
— Надо еще проверить аутопсией, но видно, что она сопротивлялась, а ее били. Руки возле плеч повреждены. Кроме того, на левом предплечье шрам, как будто она закрывала лицо. Все это характерные признаки самообороны.
Мистраль внимательно слушал эксперта. Тот тщательно осмотрел синяки на теле, сливающиеся с синими трупными пятнами. Кальдрон все снимал.
— Посмотрите под ногтями. В институте возьмут обычные анализы. Не сомневаюсь, в них они найдут следы воска. — Доктор показал Мистралю сломанный ноготь с маленькими коричневыми пятнышками. — Возможно, если хорошо будете искать, обнаружите еще какие-то следы на полу. Потерпевшая должна была хвататься за все, что могло хоть как-то помешать убийце.
Затем эксперт указал на повреждения в области паха.
— Она была изнасилована. Аутопсия покажет — до смерти или после.
Мистраль все эти выводы считал несомненными.
— Венсан, звоните в штаб, пусть присылают похоронную команду и везут в Институт судебной медицины. А когда из помещения все выйдут, посмотрим еще раз, не осталось ли чего на полу. Еще приедут из Службы криминалистики распылить «Блю стар».
Пока Кальдрон выходил звонить, Дальмат поделился с Мистралем первыми результатами осмотра.
— Убийца порылся в комнате. У нее были компьютер и мобильный телефон. Остались только зарядник, шнуры и принтер. Дамская сумочка вывернута на кровати, в ней не осталось ничего ценного. Возможно, это мотив убийства.
— Что вы заметили кражу — это хорошо, но это, конечно, не мотив. Когда человека просто хотят обворовать, с ним так зверски не расправляются. Думаю, убийство объясняется как-то иначе. Осколки зеркала в теле, накрытое лицо, записка на груди — запутанно все получается. Надо профильтровать всю жизнь этой женщины.
— Верно, — согласился Кальдрон. — А причина смерти?
— По первому заключению эксперта — удушение. Осколки воткнули в тело и уже потом изнасиловали. Но конечно, аутопсия еще уточнит.
Судмедэксперт собрал вещи, попрощался «с теми, кто живой» и вышел на улицу «проветриться и выкурить сигарку, убить миазмы».
Полицейские еще стояли на лестнице у квартиры, когда пришли ребята из похоронной команды с прочным черным пластиковым мешком. Как и все, они жаловались на жару и отсутствие лифта. Кальдрон дал им указания, Дальмат ко всему присматривался и прислушивался, Мистраль поспешил отойти. К ноге убитой женщины привязали ярлычок с ее именем и названием полицейской части, ведущей следствие, потом тело проворно засунули в мешок. Громко вжикнула молния. Тысячу раз отработанным жестом похоронщики взяли мешок за ручки и разом подняли. Задыхаясь и истекая потом, они спустились на улицу.
Два криминалиста в белых комбинезонах, открывающих только лицо, и ничего больше, получили от Мистраля сигнал начинать. Они спустили шторы, чтобы затемнить помещение, и распылили вокруг места, где лежала Элиза Норман, какую-то жидкость из орудия, похожего на малярный пистолет. Потом прошли в соседние комнаты. Дальмат с любопытством наблюдал за ними.
— Это реактив, позволяющий выявить следы смытой крови, — пояснил Мистраль. — Если реакция положительная, на месте смытого пятна появится голубоватый след.
— А здесь какой в этом смысл? — не понял Дальмат.
— Надо всегда точно знать, что ты делаешь, что видишь и чего не видишь. Может, картина преступления проста, а может быть, нет. Представьте: вдруг он ради забавы что-то пишет кровью, любуется надписью, а потом смывает. Это может дать ниточку.
Криминалисты завершили работу. Анализ оказался отрицательный: следов смытой крови не обнаружилось.
Уходя, Кальдрон опечатал дверь: веревочка между дверью и косяком держалась на двух красных восковых печатях. К веревочке привязали ярлык со штемпелем сыскной бригады.
Черный фургон похоронной службы, стоящий на улице с открытыми дверцами, принял тело Элизы Норман. Фариа и Сент-Роз, глазам своим не веря, увидели на стеллажах шесть трупов.
— И это все покойники? — на всякий случай спросила Ингрид.
— Ну да, а вы как думали? — ответил старший похоронной команды. — Считаете, мы катаемся для своего удовольствия? Вы, может, не в курсе, только все морги набиты до краев и выше. Мест вообще нет. Не знаю, куда мы этих-то повезем. Ваш не в счет: ему, конечно, дорога прямо на стол для вскрытия.
Молодые сыщики смотрели на него открыв рот. Увидев, что его слова произвели впечатление, он не сразу продолжил разговор, а сперва прикурил от старенькой зажигалки воняющей бензином за пять шагов, стараясь не подпалить себе большие усы коромыслом.
— А про остальных старичков в грузовике, — указал он пальцем через плечо на свою машину, — начальство скажет, куда их везти. Родным все сообщено, будем ждать, что они решат с похоронами. Только родные-то все в отпусках и, видно, не шибко торопятся.
— Обалдеть можно! Ведь этого же никто не знает!
Фариа смотрел, будто искал одобрения, то на Ингрид, то на старшего похоронщика.
— А то! Вот ворочаешь день за днем горы трупов, как в войну на передовой, а всем вокруг до фонаря. Ну все, пока, пора уже груз вываливать. Хорошо еще, что внутри холодильник.
Ингрид и Жозе смотрели вслед грузовику и никак не могли переварить то, что услышали.
— Как думаешь, не загибает этот мужик?
— Мне кажется, это у него защитная реакция. Представь, ты бы целый день развозил покойников: либо начнешь выпендриваться, либо «крыша» поедет.
Полицейские вернулись на набережную Орфевр. Время было уже обеденное. Мистраль рассеянно слушал «Франс-Инфо». Официально признан рост смертности на 180 %. Мистраль, как давно привык, бегло просмотрел все новостные программы. Напряжение заметно возросло. Журналисты подхватили сводки пожарной службы, брали интервью на предмет роста смертности у врачей «скорой помощи», но пока не торопились с выводами, как будто сами еще до конца не верили в то, что после назвали «национальной катастрофой».
В тот же день.
Наскоро пообедав, Мистраль и его команда вернулись в кабинет комиссара подвести итоги. Там уже стояли кофейные чашечки, на столе заседаний были разложены ручки и блокноты. Снимки передавали из рук в руки неспешно, рассматривали под разными углами. Кальдрон показывал отснятое видео и комментировал. Время от времени в кадр попадали криминалисты из научно-технической полиции в своих комбинезонах. Сосредоточившись на работе, люди почти не разговаривали. Только изредка тишина нарушалась бульканьем радио или звонком мобильника. Крупный план небольших царапин на полу у ножки стола: это могло быть то самое, о чем говорил судмедэксперт, осматривая руки Элизы Норман.
Полицейские за столом отмечали мельчайшие детали. Когда камера показала тело, крупный план вздувшегося лица, крепко связанные за спиной руки, все скривились.
— Тут у нас хотя бы не воняет и мух нет. — Этой лаконичной репликой Жозе Фариа выразил то, о чем подумали все.
— Ладно, это кино мы еще много раз посмотрим. Что дал опрос соседей? — поинтересовался Мистраль.
Все как один покачали головой, Ингрид Сент-Роз произнесла очевидное:
— Желательно было бы снимать, пока не заявились пожарные с полицией округа. Наверняка они что-то затоптали или переложили.
— Вы, конечно, правы, Ингрид, но следственная бригада редко попадает на место убийства раньше всех. Пожарные извинились, что сняли с лица тряпку и переложили записку на стол. Когда они придут к нам, узнаем что-нибудь еще. Надо не забыть снять у них отпечатки пальцев и взять анализ на ДНК. А то пойдем по ложному следу: будем искать отпечатки пожарных и местных полицейских. — Мистраль разошелся не на шутку. — Пока все, что у нас есть, совершенно непонятно. Перечисляю вкратце: женщина убита и изнасилована, лицо закрыто тряпкой, под тряпкой в лицо и в горло воткнуты осколки зеркала, оставлена записка, которую уже толковали по-разному. Может, это цитата из Хемингуэя, может быть, из Экклезиаста. Дверь квартиры не повреждена. Она либо открыла сама, либо у убийцы был ключ. Опрос свидетелей пока ничего не дал. Вот так, в общем!
— Кто же мог пойти на такое гнусное дело?
Все обернулись к Полю Дальмату. До сих пор он говорил меньше всех, а эту фразу произнес с крайним омерзением, выделяя каждое слово.
