Потом она открыла глаза и посмотрела на Мервина. Ей хотелось сказать, что она любит его. Где-то в подсознании часовой здравого смысла нашептывал ей, что говорить такое еще рано, но чувствовала она именно это.
– Ты замечательный, – шепнула Нэнси.
Выражение его глаз показало, что он хорошо ее понял. Мервин пробормотал ее имя, и движения его убыстрились.
Она снова закрыла глаза и думала теперь только о волнах радости, что накатывали на нее от места сплетения их тел. Она услышала как бы издалека свой голос, то были вскрики наслаждения от каждого движения. Он тяжело дышал, но держал ее на весу, по видимости, без особых усилий. Она почувствовала, как он слегка отпрянул, словно выжидая. Она подумала о напряжении, что растет в нем с каждым движением ее бедер, и приподнялась чуть выше. Все тело ее затрепетало, и она громко вскрикнула. Нэнси почувствовала, как он распрямился и дернулся, и она задвигалась быстрее, когда их вместе сотрясли судороги любви. Наконец напряжение их отпустило, Мервин замер, и она прижалась к его груди.
Он обнял ее:
– Это у тебя всегда так происходит?
Она рассмеялась, все еще тяжело дыша. Ей нравилось, что этот мужчина умеет ее рассмешить.
Он осторожно опустил ее на пол. Она неуверенно выпрямилась, все еще приникнув к нему. Так прошло несколько минут. Затем, словно против воли, Нэнси оделась.
Они все время улыбались друг другу, не говоря ни слова. И медленно зашагали вдоль берега под мягкими лучами солнца в сторону набережной.
Нэнси подумала, что, быть может, это ее судьба – переехать в Англию и выйти замуж за Мервина. Она проиграла сражение за фирму, теперь ей уже не поспеть вовремя в Бостон на заседание правления. У Питера будет больше голосов, чем у Дэнни Райли и тетушки Тилли. Она подумала о сыновьях: они уже не зависят от нее, ей больше не нужно выстраивать собственную жизнь в соответствии с их нуждами. К тому же Мервин оказался таким любовником, о котором она могла только мечтать. У нее до сих пор кружилась голова и чувствовалась слабость в ногах после занятия любовью. «Но что я буду делать в Англии? – подумала она. – Не могу же я превратиться в обыкновенную домохозяйку?»
Они остановились на пристани. Перед ними раскинулся залив. Нэнси подумала, часто ли отсюда ходят поезда. Она не успела предложить это выяснить, когда заметила, что Мервин пристально разглядывает что-то вдали.
– Что ты высматриваешь?
– Там «Гусь Груммана», – ответил он задумчиво.
– Не вижу никаких гусей.
Он показал рукой:
– Вон тот гидроплан называется «Гусь Груммана». Новейшая модель, их производят последние пару лет. Это скоростные машины, летают быстрее «Клипера».
Она увидела самолет. Это был двухмоторный моноплан очень современного вида с закрытой кабиной. Она поняла, о чем он думает. На нем они долетят до Бостона вовремя.
– Можно его арендовать? – спросила она неуверенно, словно боясь надеяться.
– Об этом я и думаю.
– Давай узнаем!
Она быстро зашагала по пристани в направлении здания аэропорта, Мервин держался с ней вровень. Сердце ее колотилось. Она еще может спасти свою компанию. Но она боялась даже думать о том, сколько может возникнуть преград.
Они вошли в здание, и молодой человек в форме служащего «Пан-Американ» воскликнул:
– Вы же опоздали на самолет!
Без всяких предисловий Нэнси спросила его:
– Вы не знаете, кому принадлежит тот гидроплан?
– «Гусь»? Конечно, знаю. Мельнику, его зовут Алфред Саутборн.
– Он сдает его в аренду?
– Да, как только представляется случай. Вы хотите его зафрахтовать?
Сердце Нэнси готово было выскочить из груди:
– Да!
– Один из пилотов здесь, пришел посмотреть на «Клипер». – Он отошел к двери и крикнул в соседнюю комнату: – Эй, Нэд! Тут хотят арендовать твоего «Гуся»!
Нэд появился из-за двери. Это был приветливый парень лет тридцати в рубашке с погонами. Он вежливо кивнул:
– Хотел бы помочь вам, друзья, но моего напарника сейчас здесь нет, а «Гусю» требуется экипаж из двух человек.
Сердце Нэнси упало.
– Я пилот, – объявил Мервин.
Нэд скептически на него посмотрел:
– Приходилось пилотировать гидроплан?
Нэнси затаила дыхание.
– Да. «Супермарин».
Нэнси никогда не слышала про «Супермарин», должно быть, это какой-то спортивный самолет, потому что на Нэда слова Мервина произвели впечатление.
– Участвовали в соревнованиях?
– В юности. Теперь летаю иногда для удовольствия. У меня собственный «Тайгер Мот».
– Ну, если вы летали на «Супермарине», то вам несложно будет выполнять обязанности второго пилота на «Гусе». Мистер Саутборн вернется только завтра. Куда вы хотите лететь?
– В Бостон.
– Это обойдется вам в тысячу долларов.
– Не проблема! – радостно воскликнула Нэнси. – Но нам нужно лететь прямо сейчас.
Мужчина посмотрел на нее с некоторым удивлением: он был уверен, что решающее слово должно принадлежать мужчине.
– Мы можем вылететь через несколько минут, мадам. Форма оплаты?
– Я могу выписать чек, или вы можете прислать счет в мою фирму в Бостоне. «Блэк бутс».
– Вы работаете в «Блэк бутс»?
– Эта фирма принадлежит мне.
– А я ношу ваши ботинки!
Она посмотрела на его ноги. На нем были тупоносые туфли модели «Оксфорд» девятого размера ценой в шесть долларов девяносто пять центов, черные.
– Как носятся? – не удержалась она.
– Отлично. Это очень хорошие ботинки. Но вы это и без меня знаете.
Она улыбнулась:
– Да. Это очень хорошие ботинки.
Часть шестая
Из Шедьяка до залива Фанди
Маргарет обезумела от волнения, когда «Клипер» начал набирать высоту над Нью-Брансуиком и взял курс на Нью-Йорк. Куда подевался Гарри? Полиция установила, что он летит по подложному паспорту, это знали уже все пассажиры. Она не могла понять, как такое стало известно полиции, что, впрочем, уже не выглядело столь важным. Гораздо важнее другое – что сделают с Гарри, когда поймают? Очевидно, вышлют обратно в Англию, где он либо сядет за решетку за кражу этих Богом проклятых запонок, либо будет призван в армию. Где она его тогда найдет?
Насколько Маргарет понимала, пока полиция его не обнаружила. В последний раз Маргарет видела Гарри, когда он заглянул в туалет, а она сходила на берег в Шедьяке. Может быть, он приступил к заранее подготовленному плану побега? Знал ли он уже, что попал в беду?
Полиция обыскала самолет, но не нашла Гарри, значит, он в какой-то момент выскользнул. Но куда он отправился? Может быть, бредет сейчас по узкой лесной тропе или голосует на шоссе? Или уговорил какого-нибудь рыбака взять его на лодку? Что бы он ни сделал, Маргарет мучил только один вопрос: суждено ли ей его увидеть?
Она снова и снова говорила себе, что нельзя терять присутствия духа. Потерять его – очень больно, но остается ведь еще миссис Ленан, которая обещала ей помочь.
Теперь уже отец ее не остановит. Он – неудачник, изгнанник – принуждать ее больше не в силах. Однако она по-прежнему боялась, что отец сорвется с цепи и, как раненое животное, совершит что-нибудь ужасное, безрассудное.
Как только самолет набрал высоту, она расстегнула ремень и отправилась к миссис Ленан.
Стюарды готовили столовую к обеду. Еще дальше, в четвертом салоне, Оллис Филд и Фрэнк Гордон сидели рядом, пристегнутые друг к другу наручниками. Маргарет прошла назад до конца и постучала в дверь салона для новобрачных. Никто не ответил. Она постучала снова и открыла дверь. В салоне никого не было.
Вдруг ей стало страшно.
Может быть, миссис Ленан в дамской комнате? Но где же тогда мистер Лавзи? Если бы он поднялся в пилотскую кабину или прошел в мужской туалет, она бы увидела его, когда тот проходил бы мимо второго салона. Она стояла в дверях и оглядывала салон для новобрачных, словно они могли где-то спрятаться. Но спрятаться там было негде.
Брат Нэнси Питер и его спутник сидели рядом с этим салоном, через проход, отделявший их кресла от туалета.
– Где миссис Ленан? – спросила у них Маргарет.
– Она решила прервать полет в Шедьяке, – сказал Питер.
– Как? – воскликнула Маргарет. – Откуда вы знаете?
– Она мне сама сообщила.
– Но почему? – спросила Маргарет, опечалившись. – Что заставило ее остаться?
– Понятия не имею, – ответил Питер оскорбленно. – Она не стала объяснять. Она лишь попросила меня известить капитана, что ее не будет в самолете на этом последнем отрезке полета.
Маргарет понимала, что допрашивать брата Нэнси неприлично, но проявила настойчивость:
– И куда же она направилась?
Он поднял лежавшую рядом газету.
– Понятия не имею, – сказал Питер и уткнулся в газету.
Маргарет была в отчаянии. Как могла Нэнси так поступить? Она ведь знала, как Маргарет на нее рассчитывает. Нэнси, конечно, не отказалась бы от полета, не сказав ей ни слова, не передав хотя бы записку.
