– А я в этот момент как раз думал.
– М-мм…
– Я думал, что ты похожа на какую-нибудь богиню гор.
Она сдавленно хохотнула.
– Богиню? Продолжай.
– Эти сумасшедшие рыжие волосы, эта молочно-белая кожа. Такая тоненькая и такая сильная, а глаза – как синие озера.
– Это и впрямь как песня. – Растроганная и немного взволнованная, Шелби снова перекатилась и оперлась на его грудную клетку. – Да в тебе живет поэт, Гриффин!
– На этом мой поэтический дар исчерпан.
– Этого более чем достаточно. – Она провела пальцем по его щеке. – Ты тоже похож на бога. Выгоревшие волосы, шикарная мускулатура.
– Значит, мы друг друга стоим.
Она рассмеялась и уткнулась лбом ему в лоб.
– Слушай, Грифф, а сейчас в твоем ручье какая глубина?
– Думаю, где-то по середину бедра. Твоего бедра.
– Нормально. Пойдем поплещемся?
Он открыл один глаз – один зеленый кошачий глаз.
– Ты хочешь поплескаться в ручье?
– Да, но с тобой. Пусть аппетит побольше разгуляется. А потом выпьем лимонада и будем вместе готовить ужин.
Не давая ему придумать отговорку, она поднялась и потянула его за руку.
– Мы еще не одеты, – напомнил он.
– Одежду-то мочить необязательно! Выпусти собаку, – предложила она и побежала прочь.
Богиня, подумал он. Или как это называется? – фея. Но вряд ли феи бывают такие длинноногие. Пока Шелби бегом преодолевала его лужайку, он выпустил пса, потом подумал и захватил пару полотенец.
Он не был ханжой и даже возмутился бы, если бы его так назвали. Но было невероятно странно бегать перед собственным домом в чем мать родила.
Грифф еще не успел добраться до леса, когда раздались плеск воды, смех и радостный щенячий визг.
Шелби брызгалась водой и устраивала радугу. Брызги ловили солнечные лучи и насыщали их цветом. Пес скакал, лаял и даже пытался плыть на глубине, после чего выбирался на мель и отряхивался.
Грифф перебросил полотенца через сук.
– Такая прохладная! Здесь и удочку можно закинуть – вдруг что-нибудь поймается. Если чуть пройти вниз по течению, там ручей делается шире и глубже. Ты бы мог чуть не каждый день ловить себе рыбу на ужин.
– Сроду не рыбачил.
Шелби выпрямилась, обнаженная и явно ошарашенная.
– Ни разу в жизни?
– Я же, Рыжик, вырос в пригороде и большую часть времени досуг у меня был городской.
– Это надо при первой же возможности исправить. Рыбалка – это занятие для тебя. Расслабляет, а ты человек терпеливый, так что тебе это будет в самый раз. А какой именно городской досуг?
– У меня? – Грифф ступил в воду. Она была права – вода прохладная. – Главным образом спорт. Зимой баскетбол, летом бейсбол. Футбол меня как-то не увлекал. Я для него больно тощий.
– А я люблю бейсбол. Была в группе чирлидеров. – Шелби села на дно на мелководье, струи зажурчали вокруг ее стройного тела. – В противном случае папа бы вместо меня кого-то другого взял. А ты на какой позиции играл?
– То питчером, то на второй базе. На второй мне как-то больше нравилось.
– А почему ты тогда в Ридже не играешь? У нас отличная команда.
– Можно в следующем году попробовать. В этом году все свободное время – дому. Тебе не больно вот так на камнях-то сидеть? Еще и рыбки вокруг плавают.
Шелби засмеялась и легла, окунув волосы в воду.
– Эх ты, городской ты человек! Я тут знаю пару хороших мест для купания. Надо как-нибудь вечером сходить поплавать.
– Может, я выкопаю в саду прудик. Хотел бассейн сделать, но за ним ухода не оберешься, да и не очень он сюда впишется. А пруд – в самый раз.
– И ты сможешь это сделать?
– Не исключено. Надо еще подумать.
– Люблю поплавать. – Расслабленная и немного сонная, она поводила пальцами по воде, поднимая рябь. – Кэлли я стала учить плаванию еще до того, как она начала ходить. У нас в Атланте в кондоминиуме был свой крытый бассейн, можно было плавать круглый год. Вот немного подрастет, отведу ее на рафтинг, к Клэю в группу. Она бесстрашная, ей это понравится. Но годик-другой надо подождать.
Она слегка наклонила голову.
– А ты это пробовал?
– По порогам ходить? О да. Это кайф! Собирался повторить в августе, когда родители приедут.
Ее рука замерла.
– К тебе родители в гости собираются?
– Поработать. Хотят на недельку меня от дел в доме освободить. В начале августа. Но до их приезда мне надо кое-что закончить. И еще я планирую познакомить их с тобой.
От этих слов у нее свело живот.
– Хочу, чтобы они сами убедились, что я не преувеличиваю.
– Ты им про меня рассказывал?
Грифф посмотрел внимательно.
– Так что ты на это скажешь?
– Ну, – она опять села. В животе творилось что-то несусветное. – Хм-мм. В начале августа у нас бывает большое семейное торжество. Если совпадет по времени и твои родители не против, считай, они тоже приглашены.
– Я надеялся, что ты так и скажешь. Не замерзла?
– Нет. – Кажется, это уже не просто нервы, подумала Шелби и оглянулась на свое плечо. – Мурашки побежали. Хорошо, что ты полотенца принес. – Она поднялась, по голому телу струилась вода. Шелби потянулась за полотенцем. – Я об этом совсем не подумала.
Грифф взял ее за подбородок.
– Тебе не хочется с моими родителями знакомиться?
– Да нет. Небольшой мандраж, конечно, есть, но это же естественно, правда? – Она поежилась. – По спине мурашки. Сама не пойму, почему.
Шелби завернулась в полотенце, и сразу сделалось намного приятнее. Она приникла к Гриффу.
– У меня мандраж из-за знакомства с твоими родителями, но я рада, что это произойдет. Хорошо, что они приедут тебе помочь с домом, провести с тобой время. И еще я думаю, что они, наверное, хорошие люди, если так тебя воспитали.
– Они тебе понравятся.
– Не сомневаюсь. Пойдем в дом? Никак эти мурашки не пройдут.
Грифф подхватил второе полотенце, потом взял Шелби за руку.
А сквозь листву с той стороны поляны за ними следили из бинокля.
Шелби поддалась на мамины уговоры сделать комплексную процедуру для лица. И зареклась. Ибо общаться с Адой-Мей, лежа на кушетке в полуголом виде, прикрывшись одним одеялом, было все равно что находиться в инфекционном боксе больницы.
– Хорошо, что родные Гриффина снова приезжают. Я тебе рассказывала, как мы с ними прошлой осенью познакомились? – Ада-Мей сделала ей чистку, нанесла тоник и мягкий отшелушиватель, после чего умелыми пальцами щедро наложила тонизирующую маску.
– Такие приятные люди! Я набрала на огороде корзинку помидоров, и мы очень хорошо посидели на передней веранде – мама Гриффа как раз палисадником занималась. Да что там говорить! Она как одержимая выпалывала сорняки и изничтожала всякий бурьян, а там ведь все так заросло! Кстати, и плющом ядовитым в том числе. Я, помнится, показала ей, как тянуть бальзамин, чтобы корень не обрывался. И как использовать его сок, если случайно коснешься ипритки. Она же из Балтимора, откуда ей все это знать? Мы тогда очень мило поболтали.
– То есть ты привезла помидоры, чтобы тебя пригласили посидеть на веранде?
– По-соседски. Я просто хочу сказать, что Натали – так его маму зовут – очень славная женщина. И папа – его зовут Бреннан – тоже замечательный человек. И собой хорош, надо сказать. Грифф на него очень похож. И знаешь, что?
– Что, мама?
– Они и Мэтта точно так же любят – как будто он им сын родной. А заодно с ним и Эмму-Кейт. Когда люди готовы с распростертыми объятиями принять кого-то как родного, это что-нибудь да значит. Так. Сейчас эта масочка застынет, а мы пока займемся ручками и ножками.
Шелби могла бы отказаться, но никто не умел так растереть ступни, как Ада-Мей Помрой.
– Детка, тебе пора педикюр делать. Только не говори, что некогда. Каждый, кто здесь работает, обязан быть живой рекламой косметических средств и процедур – ты знаешь, что по этому поводу думает твоя бабушка. И ноготочки надо красиво покрасить, лето же на дворе! У нас есть новый лак – называется «Грустящая глициния», он как раз к твоим глазам подойдет.
– Ладно, мама. – Надо будет попросить Мейбелин или Лорели выкроить для нее несколько минут.
– Кожа у тебя в прекрасном виде, как и ты сама. Отчего мое материнское сердце ликует.
– Домашняя еда, стабильная работа и общение с ребенком – вот вам и результат.
– И регулярный секс.
Шелби невольно рассмеялась.
– Не стану говорить, что это неважно.
– Я знаю, у тебя еще не все проблемы решены, но они скоро разрешатся. Этот Джимми Харлоу теперь отсюда за тысячу миль и строит кому-то очередную пакость. Но если его и ФБР найти не может, то он, скорее всего, удрал за границу, вот что я тебе скажу. В какую-нибудь Францию.
С закрытыми глазами и необычайной легкостью в ногах Шелби улыбнулась.
