намазать чем-то совсем не полезным и мигом отправить его туда, куда он еще не собирался.
Он даже в ресторане всегда брал еду так, чтобы у повара не было точной уверенности, что это блюдо именно для него. Конечно, на обеде можно было все равно подстроить какую-нибудь подлость. Но если быть окончательно последовательным, то ему не следовало есть вообще нигде. И не следовало пить. И не следовало дышать воздухом. И не заниматься любовью с женщинами. И с мужчинами, кстати, тоже, хотя он не имел таких наклонностей. И не делать еще много того, из чего, собственно, и складывается человеческая жизнь. А если ничего перечисленного не делать, то это уже и не жизнь вовсе, а просто существование. И неужели ради этого он бежал из заслона? Нет, насквозь пропитанное подозрениями, опасениями и страхами прозябание не стоило выигрыша ценой предательства!
Он подумал, что если бы сам не заковал себя в сковывающую по рукам и ногам, сжимающую грудь броню страхов, мешающую ходить, бегать, дышать и к тому же не дающую стопроцентных гарантий, а взял с собой Виолетту или даже бесшабашную Галку, — ведь девчонок трудно заподозрить, что они как-то связаны с «Гончими», — то отдых был бы гораздо веселей и счастливей, а жизнь, как ей и полагается, заиграла бы яркими красками… Да и в смысле безопасности это было бы надежней, потому что влюбленная пара привлекает меньше внимания, чем угрюмый, сторонящийся людей и избегающий развлечений одиночка. Можно было прекрасно отдохнуть пару недель, расслабиться, поводить красотку по шикарным бутикам, коих здесь бесчисленное множество, наслаждаясь не только ее телом, но и искренней радостью от ерунды, а потом утопить во время очередного совместного купания. Но он уже не хотел никого топить, особенно женщин, а раз так, то недолгое счастье завершилось бы неминуемой гибелью…
Малаец с огурцами уже обходил другие шезлонги, но к Драгану подошел сотрудник рецепции с бейджиком «Ахмед». В темном костюме, в белой рубашке с галстуком он довольно нелепо выглядел среди почти обнаженных тел бассейновой вольницы. Он произнес довольно длинную фразу по-сербски, Драган ответил, что лучше говорить по-английски. Ахмед сказал еще несколько фраз, но, не получив ответа, извинился и ушел. Случайность или нет?! Он подумал, что нет. Если бы это была случайность, то тогда Ахмед позвал бы своего коллегу, владеющего английским. А так похоже, что кто-то подослал его проверить, насколько черногорец Драган Хостич говорит по-сербски. В его личном деле написано, что сербским он практически не владеет. Если это была проверка, то сейчас «Гончие» убедились в том, что вышли на правильный след…
Хотелось принять контрмеры: что-нибудь сделать, куда-то пойти, что-то проверить. Но он знал, что суетиться в такие моменты нельзя, потому что можно совершить глупость, или даже не просто глупость, а роковую ошибку.
— Мистер Хостич, — раздалось слева на английском, он повернул голову.
Да, действительно, Ахмед прислал своего коллегу, знающего язык. Значит, все в порядке. А может, и нет, может, они просто усыпляют его бдительность…
— Что вам угодно?
— Вам звонили по телефону, я перевел звонок в номер, на автоответчик, для воспроизведения надо будет нажать мигающую красную кнопку…
— А кто звонил? — насторожился Драган.
— Не знаю, какая-то женщина, — пожал плечами служащий.
— Хорошо, спасибо.
Служитель ушел. Драган проводил его внимательным взглядом. Он не знал в Дубае, да и в других Объединенных эмиратах, ни одной женщины, и ни одна женщина здесь не знала его. Вообще ни один человек из его старых связей не мог ему позвонить. Слишком запутанным был след. Как у зайца, который петляет, пытаясь обмануть преследующую лису или волка. Прыгает в сторону, бежит обратно, крутится на одном месте… Но, как правило, его это не спасает…
Шезлонги вокруг пустели, народ расходился — пора переодеваться к обеду. По мысли тех, кто расшевелил его и заставил действовать, это было как раз то самое время, которым он должен воспользоваться — пойти в номер, одеться, взять самое необходимое и, оставив все остальное, немедленно покинуть «Джумейру». Наверняка в номере его и ждут… Только все это напрасно! Потому что он умней и предусмотрительней «Гончих» и тех, кто ими командует. Ему не надо заходить в номер!
На площадку важно вышел Маленький Мук — чернокожий карлик в белой чалме с муляжом драгоценного камня во лбу, желтой рубахе, широких синих шароварах и золотых туфлях с острыми загнутыми носами. Он улыбнулся Драгану и скорчил уморительную гримасу. Тот улыбнулся в ответ. Маленького Мука держали для того, чтобы веселить гостей. Для вида он вроде бы входил в обслугу: то кормил гуляющих по территории павлинов, то разносил коктейли или влажные прохладные полотенца, то мыл кафель вокруг бассейна. Но все выходило нелепо и смешно — то за ним погонится павлин и клюнет в зад, то он поскользнется и грохнется на пол, то свалится в бассейн… Все хохотали до слез! Получалось, что порученные дела он не выполнял, но его не увольняли, значит, его настоящая работа и состояла в том, чтобы вызывать смех! Он смеялся вместе со всеми, но делал это с принуждением, которое Драган, один из немногих, а может, и единственный, разглядел на маленьком детском личике… Он даже испытал к несчастному карлику что-то похожее на жалость. Может, потому что тот был единственным, от кого не исходила угроза, ощущаемая Драганом от всех остальных…
Сейчас Маленький Мук вынес триммер для стрижки травы и безуспешно пытался включить его в розетку на низеньком столбике возле клумбы. Причем делал он это не для того, чтобы развеселить единственного зрителя: у него просто не получалась простейшая процедура, как, наверное, не получались и все остальные, вызывающие смех у гостей… Это действительно трагедия, когда деньги платят не за умелую клоунаду, а за природную несуразность и неприспособленность к жизни… Но, в конце концов, это его проблемы, и тот, кого сейчас звали Драганом Хостичем, не должен над ними задумываться…
В отличие от того, что думали манипулирующие им «Гончие», в номере у него не было необходимых вещей. Он никогда не ходил к бассейну в шортах или махровом халате: белые джинсы, белая шведка и белые кожаные сандалии образовывали вполне респектабельный наряд, в котором можно не только выйти к бассейну, но и появиться почти в любом месте Эмиратов, за исключением, может быть, дворцов шейхов. Эти вещи он, отходя, безбоязненно оставлял на столике возле шезлонга: украсть скромную одежду не могли, и не потому, что на арабском Востоке за кражу отрубают руку, а потому, что это просто не
