Англичанин лежал на спине, закрыв глаза и широко разбросав руки. Он не двигался.
— С опозданием на сорок лет, — прошептал Саймон.
В гостиной Эрика с чемоданом в руках наблюдала за тем, как Саймон оттащил Алана Брюса на диван и налил ему водки в рот, а также облил воротник и грудь его рубашки. Телохранитель не был ни убит, ни парализован. Он просто находился без сознания и должен был пробыть в таком состоянии еще несколько часов. Когда он придет в себя, проблема пьянства при исполнении служебных обязанностей будет самой меньшей из всех, которые возникнут перед ним.
Саймон подошел к телефону и позвонил портье. Он назвался Аланом Брюсом и сказал, что сэр Майкл Марвуд просил его не беспокоить впредь до особого уведомления. По этой же причине он просил не соединять его номер, если последуют телефонные звонки.
Потом он подошел к Эрике, взял ее за руку и кивком указал на дверь. Она ушла первой. Саймон подождал десять минут и тоже вышел из номера, тихо притворив за собой дверь.
Лос-Анджелес
Август 1983
Джо Д'Агоста стоял под мексиканской раскидистой пальмой вместе с Саймоном Бендором и наблюдал за входом в больницу, где умирала Касуми Коль. Д'Агоста носил белую рубашку с короткими рукавами и брюки из полиэстера. На Саймоне были надеты белые джинсы и зеленая рубашка. Д'Агоста посмотрел в небо и сказал, что погода в Калифорнии на удивление холодная, и ему следовало бы привезти с собой свитер из Нью-Йорка. Конечно, у него был пиджак, но он одолжил его Эрике, которая стояла и разговаривала с Полом Анами на лестнице, ведущей в госпиталь.
— Господи, — сказал Д'Агоста, — когда я увидел Эрику в аэропорту, я не поверил своим глазам. Меня чуть не стошнило. Я до сих пор удивляюсь, что завтрак не полез у меня через нос. А потом она зашла в женский туалет и вышла, как обычно появлялась всегда — красивой и подтянутой. Если бы ты не сказал, что это ; — она, я бы в жизни ее не узнал.
Саймон подул в руки, сложенные в кулак.
— Она все время вела себя, как надо. Более того, если бы не она, у меня бы ничего и не получилось.
— Похоже, что ты можешь сделать из меня фанатика. Я, наконец, поверил в твою звезду, когда оказалось, что ты смог разделаться с этими скотами, как и обещал. Чистая работа. Д'Агоста покрутил головой:
— Мне жаль, что так случилось с Алекс. Она была, что называется, отличным парнем. Она не думала о себе, как ты знаешь. Во время войны с ней работали три парня, которых прикончил гайджин. И она постаралась отплатить за них в полной мере. В этом проявилось благородство ее души. Она никогда не забывала про них.
Он увидел, как слезы наполнили глаза Саймона, и торопливо сказал:
— Уж слишком много я треплюсь. Прости. Мне бы следовало помолчать.
Саймон отрицательно покачал головой:
— Нет, как раз в твоих словах, возможно, и заключена истина. Человек не должен жить только ради себя. А ведь я всю жизнь жил именно так. Иногда стоит помочь другим. Жаль только, что хорошие мысли приходят к нам слишком поздно. Если бы я был с ней с самого начала...
Саймон опустил голову.
— Да, мне следовало бы помочь ей с самого начала.
Д'Агоста помолчал, а потом сказал, что новости о судьбе Молли, скорее всего, в ближайшее время станут достоянием общественности. Рыбакам удалось выловить в заливе Ямайки чрезвычайно странное плавучее устройство — поплавок, на котором находился торс белой женщины. Голова, руки и ноги отсутствовали. Возраст между двадцатью и двадцатью пятью годами. Опознать торс, по сообщениям прессы, было невозможно, но Д'Агоста чуял, что это не кто иная, как Молли.
Саймон посмотрел на Эрику:
— Пока не узнаем наверняка, девочке говорить не стоит.
Д'Агоста вздохнул:
— Ты прав, как всегда. Впрочем, хочу сообщить тебе еще одну вещь. Вполне возможно, это тебя заинтересует. Недавно прикончили Тукермана. Две пули двадцать второго калибра попали в сердце.
— Да ну?
— Говорят, что в него стреляли из пушки с глушителем. — Д'Агоста потер ладони.
— Черт! А ведь хотел взять свитер. Думал, как дурак, что здесь всегда тепло. Кстати, Тукермана застрелили, когда он шел на работу. Как все шел. Сволочь. Ну и получил пулю. Никто не слышал, никто не видел. Как написали в газете, Тукерман сидел на пароме и читал газету. Там его и нашли. Но газету он уже не читал.
— Любопытно. А разве у Тукермана не было телохранителя?
Д'Агоста пожал плечами:
— Был, конечно. Но работал не всегда.
Джо посмотрел на огромное здание «Лос-Анджелес таймс», которое занимало целый квартал.
— Видишь ли, телохранитель не может следовать за тобой все время. Не очень практично. Полиция считает, что его ухлопал какой-нибудь не слишком довольный клиент, который чаще посещает публичный дом, нежели церковь.
Д'Агоста увидел, как потрепанный «бьюик» подвалил ко входу в госпиталь. Оттуда вылезли мексиканец и молодая латиноамериканка, которые помогли выйти беременной женщине из машины и подняться вверх по лестнице.
Д'Агоста тем временем говорил, что Тукермана убили, скорее всего, по той причине, что он слишком много знал о воре и его скупщике, пытавшемся спрятать девушку, о найденном торсе которой трубили теперь газеты. Девушка девушкой, но Д'Агоста считал, что причиной убийства стало то, что Тукерман слишком близко подобрался к вору, ограбившему его дом. Девушка, кстати, была связана — насколько, конечно, слышал об этом Д'Агоста — с грабителем, так что — по мнению Д'Агосты — если бы Тукерман стал копать, то вполне возможно докопался бы до грабителя.
Саймон посмотрел на небо.
— Интересные вещи ты говоришь. Но еще интереснее пушка. Надеюсь, с ней все нормально?
— Кто его знает, приятель? Говорят, что ее разломали на куски и по частям спустили в канализацию. А особенно крупные куски похоронили в Потомаке.
Саймон улыбнулся:
— Ну и прекрасно.
— Рад слышать, что все удачно сложилось.
— Я старался. Кстати, ты знаешь, что за нами следят? — Саймон потер шею и махнул рукой Эрике и Полу. — Правда. Две машины. «Тойота» на углу и «форд» рядом с автобусной остановкой.
— Не так уж плохо, парень. Совсем неплохо. Люди де Джонга наготове.
— Естественно, как говорят здесь. Ты в порядке?
Д'Агоста похлопал себя по животу, где под ремнем был засунут револьвер тридцать восьмого калибра.
— Домой без револьвера не ходи. Жаль, что у меня нет малютки, чтобы заменить утонувшую пушку. С этим тебе придется подождать.
Саймон поднял руки над головой и пошел навстречу Эрике.
Они вошли в госпиталь. За ними последовали Пол и Д'Агоста. Люди гайджина наблюдали за их действиями в абсолютной тишине.
* * *
На втором этаже Саймон и Артур Кьюби молча смотрели в темнеющий двор. Рядом с ними в кислородной палатке спала Касуми.
— Так вы говорите, что он действительно приезжает в Америку?
— Да. Он знает, что она жива и замужем за вами.
— Слушайте, а почему вы считаете, что он меня убьет?
— Да потому, что вы забрали то, что принадлежит ему. Моя мать знала де Джонга лучше, чем кто бы то ни было. Она знала, что ему захочется прийти к смертному одру Касуми при любых обстоятельствах.
— Но ведь Алекс погибла?
— Да.
Кьюби отвернулся от окна и посмотрел на Саймона:
— По большому счету, и ты, и твоя мать заманили нас в ловушку.
— Это вы вторглись в жизнь моей матери сорок лет назад. Хотя она вас не приглашала. Поэтому мне наплевать на ваши слова. Де Джонг приезжает сюда, чтобы похитить вашу жену и прикончить вас. Де Джонг жив. И он знает, где живете вы. А теперь подумайте, сколько вам еще осталось жить.
Плечи Кьюби безвольно опустились:
— Ваша мать была великой женщиной. Приношу вам свои соболезнования. На свете не было сильней ее; я не знал женщины лучше. Она лучшая из лучших.
Немец взглянул на жену:
— История повторяется. Те, кто был с нами, собираются опять. Де Джонг, Касуми, даже я, который боялся его сорок лет назад, точно так же, как я боюсь его сейчас.
Кьюби посмотрел на Саймона:
— Что мне делать?
Йокогама
Август 1983
Руперт де Джонг вошел в бутсума — маленький храм с алтарем, находившийся на первом этаже его викторианского дома. Обтянутая рисовой бумагой дверца неслышно задвинулась за ним. Он прошел через всю комнату и остановился в углу, где находился алтарь — бутсудан. Туда он положил веер Касуми, головку куклы и фотографию, которую ему переслал Маноа. На гайджине было белое шелковое кимоно, головная повязка белого шелка и таби. Единственное, что свидетельствовало о его гневе, — были раздувающиеся ноздри.
Причиной его гнева стало дело с исчезнувшими марками, а также необъяснимая гибель Марвуда и Маноа. Телефон де Джонга звонил, не переставая, с тех пор, как китайцы узнали, что лишились пятидесяти миллионов. Этот факт гайджину пришлось признать, когда выяснилось, что банкиры на Каймановых островах вовсе не собираются переводить деньги на счета китайцев. Генерал — командующий войсками Фуджунского военного округа — заявил гайджину, что будет ждать своих денег не дольше трех дней. Никаких оправданий и отказов он выслушивать не намерен. Правительство Китайской Республики прознало о том, что марки на кругленькую сумму уплыли из страны, и потребовало от генерала незамедлительного возврата средств, которые именовались «народными».
