– И что же заставило вас изменить свои взгляды?
– Не знаю. – Мэри пожала плечами. – Я жила в Миннеаполисе. Это было своего рода тайное существование. Я чувствовала себя одинокой, мне казалось, что все мои личные связи оборвались. Я задумалась о ребенке, понимая, что обычным путем завести его не смогу, а усыновление невозможно. Ужасно много шума… из-за Каллисты и всего прочего. А потом я увидела статью о новом методе с использованием донорских яйцеклеток и решила действовать. Два месяца спустя я уже летела в Италию, а еще через два месяца забеременела.
На следующее утро, когда прибыл катер береговой охраны, Ласситер и Джесси гуляли в самом дальнем конце острова. Они были в «исследовательной испидиции».
Стояла не по сезону теплая, почти весенняя погода. В верхушках деревьев еще висели клочья тумана. Ласситер, следуя за мальчиком, шагал по толстому ковру сосновых иголок, устилающему узенькую тропу. Их первым пунктом назначения оказался «порт», где высоко на камнях, на подстилке из разбитых ракушек, покоились две лодки. Они были перевернуты и с помощью тросов прикреплены к стволу дерева. Одна лодка оказалась яликом, примерно пятнадцати футов длины, а вторая – плоскодонкой. Рядом находился небольшой ангар, в котором хранилось «все, что надо нашим лодкам». В сарайчике обнаружились укрепленный на козлах подвесной мотор, канистры с горючим, спасательные жилеты, весла, багры, якоря, блесны для ловли рыбы и много другого добра. «Портовое сооружение» состояло из настила, часть которого была закреплена на скале выше верхнего уровня подъема воды, а другая – подвижная, заканчивающаяся небольшим плотиком, – сейчас лежала на берегу и ждала момента, когда ее снова опустят на воду.
Ласситер брел вслед за Джесси от одной бухточки к другой. Они освободили пару крабов, по недоразумению угодивших в верши для угрей, и Ласситер выразил удивление, когда Джесси показал ему дуб, проросший через старую металлическую кровать. Дерево почти полностью поглотило металл. В последний раз они остановились в бухте на дальней оконечности острова, там, где когда-то был лодочный причал, о чем свидетельствовали посеребренные инеем остатки ангара.
– Раньше здесь хранили катера, – объяснил Джесси, – но теперь… – Мальчишка вдруг замер и, прислушавшись, поднял палец.
Ласситер напряг слух, и до него донесся отдаленный гул мотора.
– Береговая охрана, – объявил Джесси.
Шум машины усилился и вдруг оборвался. Вскоре послышался более высокий звук другого, не столь мощного двигателя.
– Это их маленький катер, – объяснил Джесси. – Он у них надувной. – Взглянув на Ласситера, он спросил: – Я тебе еще не показывал свой форт?
– Нет.
– Пошли.
Мальчик взял Ласситера за руку и повел по упругой тропе к небольшой поляне среди зарослей низкорослых елей и пихт.
Здесь, используя сушняк, Джесси соорудил несколько помещений или, скорее, выложил деревом план нескольких комнат. Проведя Ласситера в «гостиную», мальчик уселся на гнилой ствол – «кушетку» – и, подождав, пока гость сядет рядом, продекламировал басню о потерявшемся тюлененке и искавших его людях.
Это была весьма необычная история, и в тот момент, когда она завершилась, сквозь лес долетели гудки. Ласситер узнал мелодию: «о-о-им-о-о-им-мы-ухо-о-одим». Береговая охрана явилась, и береговая охрана удалилась.
– А как насчет Роджера?
– Они его не нашли, – покачала головой Мэри. – Но найдут… в конце концов. Течение все приносит в Наббл, так что…
– А обо мне они спрашивали?
Мэри кивнула и пояснила:
– Они сказали, что Роджер кого-то вез ко мне. Кроме того, в Кандис-Харбор осталась ваша машина.
Ласситер отвернулся и пробормотал:
– Чтоб им…
– А затем они поинтересовались, не знаю ли я человека по имени Ласситер.
От отчаяния он даже застонал:
– Почему вы не сказали им, что я здесь?
– А вы хотели, чтобы я это сделала?
– Конечно, нет.
– Да потому что… в них было что-то не так. Во-первых, у них должна быть спасательная шлюпка, а во-вторых… не все они принадлежали к береговой охране.
– Что вы хотите сказать?
– Двое были в штатском.
– Как они выглядели?
– Большие… – пожала плечами Мэри.
– Вы думаете, это – копы?
– Вполне возможно.
– Но может быть, не так?
– Не исключено, – ответила она. – Как раз это меня больше всего и обеспокоило.
– Что они хотели узнать? – со вздохом поинтересовался Ласситер.
– В основном… о вас. Спрашивали, не видели ли мы катер, и… Да, им очень хотелось узнать, где находится Джесси. «А где парнишка?» – спросили они.
– И что вы им ответили?
– Сказала, что во время крушения мы спали. А на следующий день нашли катер, но в нем никого не оказалось. А у Джесси, – соврала я, – тихий час.
– Полагаете, они вам поверили?
– Да, – кивнула она. – Я ведь действительно неплохая актриса. Или, во всяком случае, была таковой.
Позже, во второй половине дня, они начали готовить лодки к спуску. Операция оказалась довольно сложной, и на нее ушло три часа. Ласситер удерживал слип, пока Мэри и Джесси медленно опускали его на тросах. Когда сооружение легло на воду, Ласситер закрепил все соединения.
– Ни за что не поверю, – повернулся он к Мэри, – что вы делали это в одиночку.
– А она вовсе и не делала это в одиночку, – оскорбился Джесси.
Плоскодонка оказалась достаточно легкой, и Джо с помощью Джесси стащил ее на воду. Затем они с Мэри, используя три круглых бревна, принялись спускать на воду ялик. Через каждые несколько футов Джесси радостно вопил «о’кей!», они останавливались и ждали, когда он схватит освободившееся у кормы бревно и переместит его к носу суденышка. Достигнув кромки воды, они шестами столкнули ялик на воду, и Ласситер отправился в ангар за подвесным мотором. Когда он появился в дверях, на его лице читалось неподдельное изумление – он недоумевал, как женщина в одиночку могла таскать подобную тяжесть. Совместными усилиями им удалось закрепить мотор на транце ялика и установить топливный бак. Джесси, похожий в огромном спасательном жилете на рекламу фирмы «Мешлин», подсоединил бензопровод – вначале к мотору, а после к баку. Затем, покачав несколько раз помпу в виде резиновой груши, мальчишка под наблюдением матери нажал кнопку электрического стартера. После нескольких попыток мотор кашлянул и взревел, выплюнув клуб сизого вонючего дыма.
В тот вечер, когда Джесси отправился спать, они остались сидеть у камина. Мэри расположилась в кресле-качалке, подтянув колени к груди.
– У вас есть деньги? – неожиданно спросила она.
– Дела идут неплохо, – не скрывая изумления, ответил Ласситер.
– Я не об этом спрашиваю, – рассмеялась она. – Есть ли у вас деньги с собой сейчас. Не получится ли, что, высадившись на берег, вы окажетесь… без средств?
Ласситер кивнул. А он-то надеялся, что сумел ее убедить, но, очевидно… ей так не терпится от него избавиться. Неторопливо поднявшись, он подошел к вешалке, где висела его кожаная куртка.
– Полагаю, мне хватит, – ответил он. – Проблема в другом – что делать с вами?
– Не беспокойтесь, – произнесла Мэри. – Мы исчезнем через пару дней. Денег у меня достаточно. Осядем в другом месте. На сей раз я сделаю все гораздо лучше.
– Я мог бы помочь вам. Я в подобных делах профи.
Он сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил бумажник. На пол выпал влажный конверт. Письмо Барези.
– Вы могли бы взять «Гюнтер», – сказала Мэри. – Ему потребуется кое-какой ремонт…
– Вы ведь читаете по-итальянски?
– Что?
– Вы читаете по-итальянски?
– Конечно, – ответила она, – но…
В конверте лежали три или четыре желтых листка, все еще влажных и слипшихся. Вернувшись к камину, Джо сел на пол и очень осторожно разобрал их.
– Слава Богу, что изобретены шариковые ручки, – сказал он.
– О чем вы? – спросила Мэри. – Что это такое?
– Это письмо, которое Барези написал священнику из Монтекастелло. Падре передал мне послание незадолго до того, как его убили. Прошу вас, переведите. – Джо протянул ей листки.
Мэри неохотно приняла исписанные странички и начала читать, сначала запинаясь, а затем почти бегло:
«2 августа 1995 года. Дорогой Джулио!
Теперь, когда смерть стоит у моего порога, я пишу вам с открытым и полным радости сердцем, будучи уверен, что скоро предстану перед Творцом, который и совершит свой суд.
Сейчас я понимаю, что явился к вам в минуту слабости, стремясь не только получить прощение от Церкви, но и сделать ее своей соучастницей. Тайна, которую мне приходилось хранить, и глубина того, что я считал грехом, казались мне настолько чудовищными, что я не мог нести этот груз в одиночку – мне чудилось, будто я должен разделить его с кем-нибудь.
И я сделал то, что оказалось ошибкой.
Мне сказали, вы закрыли церковь и отправились в Рим, где оставались довольно долго. О, Джулио… как я, должно быть, вас обеспокоил!
