Наконец Принц поднял голову над тазом и перевел дыхание. У всех вырвался вопль изумления. Лицо Принца стало снежно-белым, и даже глаза его, прежде темные, как глина, приобрели мужественный серый цвет. Доктор подал ему зеркальце, и, увидев свое отражение, Бампо запел радостную песню и пустился в пляс. Но Доктор попросил его не шуметь, второпях собрал чемодан и направился к двери.
Напрасно Бампо молил оставить ему зеркало, единственное в Джоллиджинкии, — Джон Дулитл был неумолим. Объяснив, что вещица необходима ему самому, потому что без нее невозможно бриться, Доктор засунул зеркало в карман. Бампо смирился и, достав связку медных ключей, отпер огромный двойной замок.
Доктор и его звери со всех ног помчались к морю, а Принц, прислонившись к тюремной стене, блаженно улыбался им вслед, и его широкое лицо сияло в свете луны, как полированная слоновая кость.
Примостившись на прибрежных валунах поблизости от корабля, Полинезия и Чи-Чи дожидались Доктора.
— До чего неудобно получилось, — виновато сказал он. — Боюсь, мое лекарство весьма недолговечно. Скорее всего, бедняга Бампо почернеет уже к утру, вот, собственно, почему мне пришлось забрать у него зеркало. А вот потом, может быть, он снова станет белым. Именно может быть — ведь я никогда прежде не пользовался этой смесью. Честно говоря, я и сам удивлен — потрясающий результат, просто в голове не укладывается. Ну да что там — все равно надо было действовать. Не мог же я по гроб жизни скрести королевскую кухню — там жуткая грязь, я разглядел из тюремного окошка. Ох, несчастный Бампо!
— Разумеется, он сообразит, что за шутку с ним сыграли, — улыбнулась Полинезия.
— Они не имели права нас запирать! — Даб-Даб раздраженно распушила хвост. — Мы им никакого зла не причинили. И поделом ему, если он почернеет. Чем чернее, тем лучше.
— Но ведь он-то тут ни при чем, — попытался урезонить ее Дулитл. — Это его отец запер нас. Бампо совсем не виноват. Неспокойно у меня на душе, хоть возвращайся и проси у него прощения… Ну да ладно, доберусь до Падлби, пошлю ему леденцов. Будем надеяться, в конце концов он все-таки станет белокожим.
— Спящая Красавица все равно его не полюбит, нечего и рассчитывать! — не сдавалась утка. Он стал еще хуже. Хотя вряд ли — уродство это уродство, от цвета не зависит. Вот так.
— Ну-ну, успокойся, — Доктор выглядел расстроенным. — Зато у мальчика доброе сердце. Он, конечно, романтик, но очень славный. И вообще, как говорится, — «с лица воду не пить»…
— А я не верю, что бедный дурачок нашел и поцеловал Спящую Красавицу, — заявил Джип. — Наверняка, это жирная фермерша прилегла всхрапнуть под яблонькой. Представляю, как она испугалась! Интересно, кого он на этот раз осчастливит. Б-р-р, глупое до чего занятие — целоваться…
И вот тяни-толкай, белая мышь, Габ-Габ, Джип и филин Гу-Гу вместе с Доктором поднялись на корабль. А Чи-Чи, Полинезия и крокодил остались на берегу, потому что Африка, страна, где они родились, была их настоящим домом.
Доктор подошел к борту и посмотрел вдаль. Он вспомнил, что не знает обратной дороги, и спросить тоже не у кого. Море, печально блестящее в лунном свете, казалось особенно большим. Доктор подумал, что они, скорее всего, собьются с пути, стоит лишь потерять из виду берег.
И в эту самую минуту из мертвой тишины ночи родился странный звук, похожий на чей-то невидимый шепот в высоком небе. Звери прислушались.
Звук нарастал и, казалось, приближался. Он напоминал не то свист осеннего ветра в засохшей тополиной листве, не то сильный дождь, барабанящий по крыше.
И Джип, подрагивая чутким носом и вытянув хвост в струнку, победно объявил:
— Птицы, миллионы птиц, летят очень быстро — вот что это такое!
Тогда все посмотрели вверх.
Тысячи и тысячи птиц проносились поперек желтого диска луны, словно полчища крохотных муравьев. Воздух уже заполнился ими, а они все летели и летели, бесчисленные, молчаливые, и на мгновение заслонили луну. Море грозно потемнело, как будто наползла штормовая туча.
И вот птицы спустились ниже, заскользили над самой водой, над пустынным берегом, и в ночном небе ярко засверкала освобожденная луна. Они по-прежнему хранили молчание — ни щебета, ни вскрика, ни песни — только мощно, оглушительно шелестели крылья.
Вдруг они начали садиться — на прибрежный песок, на корабельные снасти — повсюду, где находилось место. Только деревьев они избегали. И Доктор разглядел их синие крылья, белые грудки и короткие пушистые лапки. Скоро все расселись, и неожиданно наступила тишина.
Освещенный спокойным лунным светом, Джон Дулитл заговорил:
— Кто бы мог подумать, что прошло столько времени! Хорошо, если мы попадем домой хотя бы к лету. Ведь это ласточки возвращаются. Милые, заботливые ласточки, большое вам спасибо, что решили подождать нас. Теперь-то уж мы не заблудимся, бояться нечего. Поднять якорь, поставить паруса!
И корабль отчалил от африканского берега, на котором остались Чи-Чи, Полинезия и крокодил. Никогда никого не любили они так сильно, как Доктора Дулитла из Падлби-на-болоте, и теперь расставались с ним навсегда.
Много-много раз прокричали они слова прощания, а потом долго еще сидели на прибрежных утесах, горько плакали и махали вслед кораблю, пока он не скрылся из глаз.
ГЛАВА 13
КРАСНЫЕ ПАРУСА И СИНИЕ КРЫЛЬЯ
ПО дороге домой корабль Доктора огибал побережье Барбарии. Здесь выходила к морю Великая Пустыня, дикое унылое место — песок да камни, камни да песок. И здесь жили многочисленные Барбарийские пираты.
Обычно они поджидали, пока проплывающее судно не разобьется о скалы. А иногда, завидев парус, и сами выходили в море на быстроходных кораблях и преследовали его, а догнав, забирали с борта все, что можно было унести. Людей они тоже уводили, топили опустевшее судно и, горланя развеселые песни, отправлялись домой, в Барбарию, гордые совершенным злодейством. Потом они заставляли пленников писать письма друзьям и просить денег. Если деньги не появлялись, пираты, не задумываясь, швыряли людей в бурные волны.
Как-то солнечным днем Доктор и Даб-Даб, заботясь о собственном здоровье, прогуливались взад-вперед по палубе. Ласковый попутный ветер гнал их по прозрачной воде, настроение было превосходное. И вдруг зоркие глаза Даб-Даб заметили на горизонте за кормой парус чужого корабля. Красный парус.
— Не нравится мне, как он выглядит, — насторожилась утка. — Боюсь, не случилось бы беды!
Джип, дремавший на солнышке, глухо заворчал.
— Чую жареную говядину, — пробормотал он. — Румяный ростбиф с темной подливкой.
— Господи боже мой! — Доктор вытаращил глаза. — Что происходит с собакой? Джип принюхивается и разговаривает во сне?
— Ничего удивительного, — пожала плечами Даб-Даб. — Все собаки так делают.
— Но в таком случае, что он нюхает? — спросил Доктор. — У нас на борту, насколько мне известно, никакого мяса нет.
— Нет, — согласилась утка. — Должно быть, это на том корабле готовят ростбиф.
— Да он в десяти милях отсюда! — не поверил Джон Дулитл. — Не может Джип почуять такой далекий запах.
— Разумеется, может, — улыбнулась Даб-Даб. — Спросите его, если хотите.
Джип вздрогнул во сне и зарычал, сердито сморщив губу и оскалив яркие белые зубы.
— Чую плохих людей, — захлебывался он. — В жизни не нюхал ничего более противного. Чую драку — шестеро подонков против одного смельчака. Надо помочь ему! В-ваф! В-В-В-АФ!
Он громко залаял и проснулся. Лицо у него было изумленное.
— Смотрите! — закричала Даб-Даб. — Тот корабль приближается! Можно сосчитать паруса — три — и все красные. Они за нами гонятся! Что это значит?
— Они нехорошие моряки, — убежденно сказал Джип. — И корабль у них ужасно быстрый. Наверняка это Барбарийские пираты.
— Раз так, придется поставить побольше парусов, — рассуждал Доктор. — Мы увеличим скорость и уйдем от них. Сбегай-ка вниз, Джип, и принеси мне все паруса, какие тебе на глаза попадутся.
Джип помчался в трюм и притащил целую гору разных парусов. Но даже когда они были поставлены и, весело натянувшись, поймали ветер, скорости почти не прибавилось. Пиратский корабль неумолимо вырастал за кормой.
— Скверное суденышко подарил нам Принц, — захныкал Габ-Габ. — Небось, нарочно выбирал помедленнее! Нечего и пытаться удрать от них на этой старой барже, она все равно что мыльница против фрегата. Глядите, они совсем близко — шесть человек, вон у каждого какие усищи! Что же делать?
Доктор послал Даб-Даб наверх сообщить ласточкам, что их догоняет быстроходный пиратский корабль, и спросить совета. Услышав о грозящей опасности, ласточки немедленно спустились на палубу. Они велели Дулитлу, не теряя ни секунды, распустить длинный канат и аккуратно расплести его на тоненькие ниточки. Концы ниток привязали к корабельному носу, получились длинные удобные петли, и птицы, ухватившись за них своими крошечными цепкими лапками и изо всех сил замахав крыльями, потащили судно вперед.
