Ознакомительная версия.
– Не хочешь выпить кофе?
– Давай, – сказал Гарри и огляделся. – А где?
– Тут подальше есть славное место. Ты никогда не был у мадам Паддифут?
По переулку Чжоу привела его к маленькому кафе – раньше Гарри его не замечал. Оно оказалось тесным и полным пара, и всё было украшено какими-то оборочками и бантиками. Это неприятно напомнило ему кабинет Амбридж.
– Правда, мило? – сказала радостная Чжоу.
– А… да, – неискренне согласился Гарри.
– Видишь, она украсила его к Валентинову дню! – Чжоу показала на золотых херувимчиков, паривших над каждым круглым столиком и время от времени сыпавших на посетителей конфетти.
– О-о-о…
Они заняли последний свободный столик возле запотевшего окна. В каком-нибудь шаге от них сидел с хорошенькой блондинкой Роджер Дэвис, капитан когтевранской команды по квиддичу. Они держались за руки. При виде их Гарри почувствовал себя неловко, тем более когда, оглядевшись кругом, увидел, что всё кафе занято только парочками – и все держатся за руки. Может быть, и Чжоу ждёт, чтобы он взял её за руку?
– Чем мне вас угостить, мои дорогие? – с трудом протиснувшись между их столиком и столиком Роджера Дэвиса, спросила миссис Паддифут, очень полная женщина с чёрными блестящими волосами, собранными в узел.
– Два кофе, пожалуйста, – сказала Чжоу.
Пока им готовили кофе, Роджер Дэвис и его девушка начали целоваться над сахарницей. Гарри предпочёл бы, чтобы они обошлись без этого: получалось так, что Дэвис подаёт пример, и Чжоу, вероятно, ждёт, когда Гарри ему последует. Он почувствовал, что в лицо ему бросилась кровь, и попробовал смотреть в окно, но сквозь запотевшее стекло улицу не было видно. Чтобы оттянуть момент, когда придётся посмотреть на Чжоу, он уставился на потолок, как бы изучая качество окраски, и получил в лицо заряд конфетти от херувима.
Так прошло несколько мучительных минут, и наконец Чжоу сказала что-то об Амбридж. Гарри с облегчением ухватился за эту тему, и они с удовольствием поругали профессора, но длилось это недолго – тема была исхожена вдоль и поперёк на собраниях ОД. Снова наступило молчание. Чмоканье за соседним столом очень беспокоило слух Гарри, и он лихорадочно придумывал, что бы ещё сказать.
– Слушай, хочешь сходить со мной в «Три метлы» к обеду? У меня там встреча с Гермионой Грейнджер.
Чжоу подняла брови:
– Встреча с Гермионой Грейнджер? Сегодня?
– Да. Она меня попросила, и я пообещал. Хочешь пойти со мной? Она сказала, можем прийти вместе.
– А… ну что ж… очень мило с её стороны.
Но, судя по тону, ничего милого Чжоу в этом не находила. Реплика её прозвучала холодно, и она вмиг посуровела.
Ещё несколько минут прошло в полном молчании. Гарри так быстро пил кофе, что скоро должна была потребоваться новая чашка. А рядом Роджер Дэвис и его девушка как будто склеились губами.
Рука Чжоу лежала на столе около чашки, и Гарри всё сильнее хотелось взяться за неё.
«Возьмись же, – говорил он себе, ощущая прилив возбуждения, смешанного с паникой, – протяни руку и возьмись». Удивительно, насколько труднее было протянуть руку через столик и дотронуться до её руки, чем поймать на лету стремительный снитч.
Но только его рука поползла по столу, как Чжоу убрала свою. Теперь она с вежливым интересом наблюдала за тем, как Роджер Дэвис целуется со своей подружкой.
– Знаешь, он меня приглашал, – тихо сказала она. – Недели две назад. Роджер. Но я отказалась.
Гарри, схватившись за сахарницу, чтобы как-то оправдать, продвижение своей руки вперёд, недоумевал, зачем она говорит ему об этом. Если жалеет, что сидит сейчас не за соседним столом и не её целует Роджер, почему согласилась пойти с ним?
Он ничего не сказал. Херувимчик бросил в них ещё горсть конфетти, и часть их попала в чашку с остатками кофе, который Гарри как раз собирался допить.
– В прошлом году я была здесь с Седриком, – сказала Чжоу.
Смысл её слов дошёл до него не сразу, а, может быть, через секунду, но за это время он весь похолодел. Невероятно: она хочет говорить о Седрике, когда вокруг целуются парочки и над головами порхают херувимы.
Чжоу снова заговорила, на этот раз громче.
– Я давно хотела тебя спросить… Седрик… он вспоминал меня перед смертью?
Меньше всего на свете хотелось ему обсуждать эту тему, в особенности с Чжоу.
– Нет… – тихо сказал он. – Там… тогда… он вообще не успел ничего сказать… А ты… в каникулы… ну… собираешься ходить на квиддич? Ты ведь болеешь за «Торнадос», да?
Он сам слышал, как фальшиво звучит его бодрый голос. И с ужасом увидел, что глаза её наполнились слезами, в точности как тогда, после собрания ОД накануне Рождества.
– Знаешь, – с отчаянием сказал он, подавшись к ней, чтобы никто не услышал, – давай не будем сейчас говорить о Седрике… давай поговорим о чём-нибудь другом.
Но это, очевидно, была неправильная просьба.
– Я думала, – сказала она, и слёзы пролились уже на стол, – ты по… поймёшь! Мне надо говорить об этом! И тебе ведь… тебе тоже надо! Ты видел, как это произошло… ведь правда?
Получался какой-то кошмар, всё шло не так, как надо. Девушка Роджера Дэвиса даже отлепилась от него, чтобы оглянуться на плачущую Чжоу.
– Ну… я говорил об этом, – шёпотом ответил Гарри, – с Роном и Гермионой говорил, но…
– Ты говоришь с Гермионой Грейнджер – ну как же! – Голос её зазвучал пронзительно, и лицо блестело от слёз.
Ещё несколько целующихся пар распались, чтобы поглядеть на них.
– А со мной не хочешь говорить! М-м… может, лучше, если мы сейчас… сейчас расплатимся и ты пойдёшь к Г-Гермионе Грейнджер, раз тебе так надо!
Гарри в полной растерянности смотрел, как она берёт оборчатую салфетку и промокает залитое слезами лицо.
– Чжоу! – сказал он умоляющим тоном. Ему очень хотелось, чтобы Роджер снова обнял и поцеловал свою девушку, и она перестала на них пялиться.
– Ну так иди! – сказала Чжоу. Теперь она плакала в салфетку. – Не понимаю, зачем ты вообще меня пригласил, если после меня назначил другим свидание… Скольким ещё после Гермионы?
– Да не в этом дело! – поняв наконец причину её обиды, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся. И уже через секунду увидел, что это тоже было ошибкой. Но поздно.
Чжоу вскочила. Все в комнате умолкли и повернулись к ним.
– Всего хорошего, Гарри, – драматически произнесла она, после чего, слегка икая, ринулась к двери, распахнула её и выскочила под проливной дождь.
– Чжоу! – крикнул он ей вдогонку, но дверь уже захлопнулась с мелодичным звоном.
В кафе стояла мёртвая тишина. Все смотрели на Гарри. Он бросил на стол галеон, стряхнул конфетти с волос и вышел в переулок.
Дождь лил вовсю, а Чжоу исчезла бесследно. Он не мог взять в толк, что произошло, – полчаса назад всё было так мирно.
– Женщины! – сердито бормотал он, засунув руки в карманы и шлёпая по мокрой улице. – И чего ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем всегда вытаскивает тему, из-за которой превращается в ходячий пожарный шланг?
Гарри повернул направо и побежал, разбрызгивая лужи. Через несколько минут он уже входил в дверь бара «Три метлы». Гермионы там быть не могло – слишком рано, но он надеялся встретить кого-нибудь из знакомых и скоротать с ним время. Откинув со лба мокрые волосы, он огляделся. В углу, одинокий и печальный, сидел Хагрид. Гарри пробрался к нему между тесно стоящих столов, подтащил стул и сказал:
– Хагрид, привет!
Хагрид вздрогнул и посмотрел на него так, словно не сразу узнал. Гарри увидел на его лице две свежие раны и несколько новых кровоподтёков.
– А, это ты, Гарри. Как жив?
– Хорошо, – соврал Гарри, но рядом с избитым, печальным Хагридом и жаловаться-то было вроде не на что. – А ты как?
– Я? Ну, я прекрасно, Гарри, прекрасно.
Он заглянул в свою оловянную пивную кружку величиной с хорошее ведро и вздохнул. Гарри не знал, что сказать ему. Минуту-другую они посидели молча. Потом Хагрид неожиданно сказал:
– Похожие мы с тобой, а, Гарри?
– Ну…
– Ну да… я уж говорил… оба, что ли, неприкаянные. – Хагрид задумчиво кивнул. – Оба сироты. Да… оба сироты.
Он глотнул из кружки.
– Большое дело, когда есть порядочная семья. Папа у меня был порядочный. А у тебя и папа, и мама порядочные. Были бы живы, и жизнь по-другому бы пошла, так ведь?
– Да… наверное, – осторожно согласился Гарри. Непривычно было видеть Хагрида в таком настроении.
– Семья… – грустно сказал Хагрид. – Что ни говори, а кровь, она сказывается. – И он стёр струйку под глазом.
– Хагрид, – сказал Гарри, не в силах удержаться, – где ты всё время ранишься?
– А? – Хагрид как будто удивился. – Как это ранюсь?
– Да вот как. – Гарри показал на его лицо.
– А-а… обыкновенные синяки да шишки. – Хагрид отмахнулся. – Работа у меня грубая.
Ознакомительная версия.
