Энтони Горовиц - Громобой

Проснулся он, почувствовав, как машина сбавила скорость. Открыв глаза, он увидел рыбацкую деревушку, лазурное море, вереницу зеленых холмов и голубое безоблачное небо. Пейзаж с картинки пазла или, может, из туристического буклета с рекламой уголков забытой Англии. Чайки с криком ныряли вниз. Старый буксир — спутанные сети, дым, хлопья облупившийся краски — подходил к пристани. Несколько местных, рыбаки с женами, стояли и смотрели. Было около пяти вечера, и деревня была озарена ясным серебристым светом, который появляется в конце погожего весеннего дня.

— Порт-Таллон, — сказал водитель, видимо, заметив, что Алекс проснулся.

— Хорошо тут.

— Если ты не рыба.

Проехав по окраине деревни, они оставили море у себя за спиной и углубились в сушу по проселочной дороге, петлявшей между непривычно бугристой местностью. Показались развалины зданий, обвалившиеся трубы, ржавеющие железные колеса, и Алекс догадался, что перед ним заброшенный оловянный рудник. На протяжении трех тысяч лет в Корнуолле добывали олово, пока однажды его запасы не иссякли. Теперь здесь только дыры под землей.

Через пару километров перед ними вырос металлический забор. Новехонький, метров шесть в высоту, увенчанный колючей проволокой. На равном расстоянии друг от друга стояли железные каркасы сторожевых вышек с прожекторами и высоченные щиты с огромными буквами — красное на белом, чтобы и в соседней стране могли прочесть:

SAYLE Enterprises

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

ПОСТОРОННИМ ВХОД

СТРОГО ВОСПРЕЩЕН

— «Нарушители будут застрелены»[13], — пробормотал Алекс. Вспомнились слова миссис Джонс: «Содержит там что-то вроде частной армии и ведет себя так, будто ему есть что скрывать». Надо признаться, первое впечатление подтверждало ее догадку. Комплекс производил какое-то жуткое впечатление и никак не вязался с окружавшим его мирным пейзажем.

Автомобиль подъехал к главным воротам, где находились будка охраны и электронный шлагбаум. Охранник в серо-голубой униформе с буквами SE на куртке жестом показал: «Проезжайте». Шлагбаум поднялся автоматически. Машина покатила по длинной прямой дороге, шедшей по вытянутому участку земли, который каким-то образом удалось разровнять. С одной ее стороны тянулась взлетно-посадочная полоса, с другой — комплекс из четырех больших ультрасовременных зданий из тонированного стекла и стали, соединенных между собой крытыми переходами. На летном поле стояли вертолет и небольшой транспортный самолет. Увиденное впечатлило Алекса: комплекс занимал не меньше трех квадратных километров. Предприятие не из мелких.

Mercedes подкатил к круговой развилке и, обогнув бивший в центре фонтан, стал приближаться к гигантскому дому, который разросся по земле, словно дикое вьющееся растение. Дом был викторианский: красные кирпичные стены, медные, позеленевшие от времени купола и шпили. Алекс насчитал не меньше шестидесяти окон в пяти этажах здания, выходивших на подъездную дорогу. Этот дом ни в чем не знал меры[14].

Остановившись у парадного входа, водитель вылез из машины.

— Следуйте за мной.

— А вещи?

— Их принесут.

Войдя за шофером в дом, Алекс оказался в зале, главным украшением которого служило огромное живописное полотно «Судный день», написанное четыре столетия назад, — мечущаяся масса грешников и демонов. Зал буквально ломился от произведений искусства — акварели, работы маслом, гравюры, графика, скульптуры из бронзы и камня не оставили в нем ни одного живого места. Ковер под ногами был такой толщины, что пружинил. Алекс уже начинал испытывать клаустрофобию, но она отступила, когда миновали дверь и очутились в огромной полупустой комнате с высоким сводчатым потолком.

— Господин Саэль скоро примет вас, — сказал шофер и оставил его одного.

Алекс осмотрелся. Эта комната была современной, с изогнутым металлическим письменным столом, стоявшим почти в центре, продуманным галогенным освещением и винтовой лестницей, исчезавшей в круглом отверстии в потолке на высоте примерно пяти метров. Одна из стен была целиком из стекла, и, приглядевшись, Алекс понял, что перед ним гигантский аквариум. Завороженный его невероятными размерами, Алекс подошел ближе. Сложно себе представить, сколько тонн воды сдерживала эта стеклянная стена. Рыб не было видно, хотя места хватило бы и на акулу.

За стеклом произошло какое-то движение, и у Алекса от ужаса и изумления перехватило дыхание, когда из бирюзовой тени аквариума медленно появилась медуза, самая большая из когда-либо им виденных. Купол твари представлял собой пульсировавший, переливавшийся белым, розовым и лиловым цветом студень. Из — под купола, танцуя и извиваясь в воде, тянулись стебли трехметровых щупальцев, покрытых круглыми стрекательными органами. Когда медуза двигалась или дрейфовала внутри аквариума в потоке искусственного течения, она упиралась в стекло своими переплетенными щупальцами — будто пыталась выбраться наружу. Это было самое ужасное и отвратительное существо из всех, которые когда-либо попадались Алексу на глаза.

— Physalia physalis, — послышался голос позади него, и, обернувшись, Алекс увидел человека, который уже почти спустился по лестнице.

Ирод Саэль был мал ростом. Настолько мал, что в первый момент Алексу показалось, что он видит лишь искаженное отражение. В дорогом безукоризненном черном костюме, до блеска отполированных черных туфлях, с золотым перстнем на пальце, он был похож на уменьшенную копию бизнесмена-мультимиллионера. Кожа у него была смуглой, когда он улыбнулся, сверкнули белые зубы. У него была круглая лысая голова и жуткие, безобразные глаза: окруженные белым серые зрачки были слишком мелкие. При виде их Алекс подумал о головастиках, которые еще не вывелись. Когда Саэль встал рядом, его глаза оказались как раз напротив глаз Алекса, и теплоты в них было меньше, чем в теле медузы.

— Ее также называют «португальский военный кораблик», — продолжал Саэль. Говорил он с сильным акцентом торговца бейрутского рынка. — Красивая, не находишь?

— Я бы у себя такую не держал, — ответил Алекс.

— Она мне попалась, когда я плавал с аквалангом в Южно-Китайском море. — Саэль махнул рукой, и Алекс заметил стенд, где за стеклом были выставлены три гарпунных ружья, а в бархатных углублениях лежала коллекция ножей. — Обожаю убивать рыбу. Но когда я натолкнулся на этот экземпляр Physalia physatis, то понял, что должен поймать ее и увезти домой. Видишь ли, эта медуза чем-то напоминает мне самого себя.

— Она на девяносто девять процентов состоит из воды, не имеет мозга, кишечника и ануса, — припомнил Алекс и зачем-то произнес это вслух.

Саэль бросил на него быстрый взгляд и отвернулся обратно к нависшей над ним в аквариуме твари.

— Она одиночка, — сказал он. — Плавает сама по себе, никто знаться с ней не желает. Она не назойлива и все же требует к себе уважения. Видите нематоцисты, мистер Лестер? Жалящие капсулы? Смерть в ее объятиях — наверное, что-то очень особенное.

— Зовите меня Алекс, — произнес Алекс.

Он хотел сказать «Феликс», но почему-то вырвалось «Алекс». Глупее было и не придумать. Это была самая глупая, самая дилетантская ошибка из всех возможных. Но неожиданное появление Саэля и медленный гипнотический танец медузы лишили его бдительности.

Серые глаза Саэля забегали.

— Я думал, тебя зовут Феликс.

— Друзья называют меня Алекс.

— Почему?

— Как Алекса Фергюсона. Это тренер моей любимой футбольной команды. — Это было первое, что пришло Алексу в голову. В комнате Лестера он видел плакат, так что, по крайней мере, хоть с командой не ошибся.

— Manchester United, — добавил он. Ливанец улыбнулся.

— Очень интересно. Что ж, Алекс так Алекс. Надеюсь, Алекс, мы станем друзьями. Тебе крупно повезло — ты выиграл конкурс и будешь первым подростком, который поработает за нашим «Громобоем». Мне тоже повезло, думаю. Ты расскажешь мне о своих впечатлениях от компьютера. О том, что тебе в нем понравится… а что нет. — Саэль отвел взгляд и неожиданно заговорил по-деловому: — У нас осталось три дня до выхода «Громобоев». Как говаривал мой отец, нужно торопиться, щерт. Мой человек проводит тебя в твою комнату, а завтра первым же делом садись за компьютер. Попробуй программу для изучения математики… и разных языков. Все программное обеспечение разрабатывалось здесь, на Sayle Enterprises. Мы, конечно, учли пожелания детей. Опрашивали учителей, экспертов в области образования, но твое мнение, мой дорогой… Алекс, будет для меня ценнее всех их мнений вместе взятых.

Саэль говорил извлеченный собственным энтузиазмом, оживлялся все больше и больше. За время своего монолога он совершенно преобразился. Действительно, поначалу он произвел на Алекса отталкивающее впечатление. Неудивительно, что Блант и МИ-6 ему не доверяли! Но теперь Алекс взглянул на него по-другому: вот один из самых богатых людей Англии, который просто по доброте душевной решил сделать британским школам огромный подарок. А то, что Саэль противный и маленького роста, вовсе не значит, что он враг. Возможно, Блант все-таки ошибается.