Дедушка начал рассказывать, как он участвовал в подъеме затонувшего транспорта «Невада», вспомнил день и час начала работ, назвал по именам всех товарищей-водолазов, с которыми работал в ту пору. На особенно трудном участке дороги рассказчик умолкал, а затем продолжал неторопливо, обстоятельно, с удовольствием, отдаваясь воспоминаниям.
Мимо них, обдавая лицо ветром, пролетали чайки; косясь хитроватыми серыми глазками, с урчащим звуком, как снаряды, проносились топорки. Ни дедушка, ни внук не обращали на птиц внимания.
В эту раннюю пору отлив обнажал гряду рифов перед оконечностью мыса. В белой пене прибоя вспыхивали коричневые и красноватые камни. За рифами, у берега, застыла спокойная вода такого же цвета, как и бледное утреннее небо. Троня сбросил на бегу сандалии и трусы, свернул с тропинки на базальтовый выступ, нависший над водой.
С девятиметровой высоты отчетливо виднелся каждый камень на дне у подножья скалы. Дальше, где берег круто обрывался, вода приобретала таинственный голубовато-синий цвет. Издав восторженный крик, поднявший в воздух стаю хмурых бакланов, Троня прыгнул вниз головой. Степан Харитонович следил за прыжком и одобрительно улыбался в усы. Сам же он спустился к самой воде и, раздевшись, сидел минут пять: остывал, а уж потом полез в воду, осторожно ступая по мягкому песку.
После купания они тем же путем поднялись к маяку.
Во дворе у солнечной стены маяка стоял радист. Алексей Викентьевич Брюшков любил одеваться по моде. Сегодня он надел узкие чесучовые брюки, пеструю ковбойку, рыжие туфли. Его гладко зачесанные светлые волосы блестели, и весь он благоухал какими-то резкими духами. Радист церемонно поклонился и сказал, разводя руками:
— Погода, как в Рио-де-Жанейро.
— Ух, и водичка сегодня! — ответил Троня. — Здравствуйте!
Степан Харитонович поздоровался, потянул носом, поморщился и сказал с притворной суровостью:
— Ну и запашишко! Поберег бы ты, Алеха, свои духи до свадьбы.
— Останется. У меня их три флакона.
— Весь остров отравил. Что за состав такой?
— «Азорские острова». Вся Европа по ним с ума сходит, — радист подмигнул Троне. — Я знаю, почему твоему деду не нравятся мои духи. Боится, что отобью его даму. Женюсь и уеду на Азорские острова. — И он засмеялся.
Троня спросил:
— Что это за дама у дедушки?
— Новая знакомая — дочь морского царя.
Степан Харитонович погрозил радисту пальцем, а внуку сказал:
— Мелет наш стиляга. Не слушай его, иди лучше завтрак готовь. Рыба вычищена... Смотри опять не пересоли.
...Завтракали за круглым столом у стены маяка. В большой чугунной сковороде Троня принес жареную камбалу своего улова, залитую яйцами глупышей, большой медный чайник, начищенный до блеска, масло и каравай ржаного хлеба.
Пока ели рыбу, за столом стояла полная тишина: Степан Харитонович не терпел разговоров во время еды. Он только позволил себе заметить, взяв третий кусок рыбы:
— Как будто и не стоящая рыба, а поди ж ты!
Троня залился румянцем от этой редкой похвалы.
— Да. Ты, братец, делаешь успехи! — начал было радист, но тут же поперхнулся под строгим взглядом Степана Харитоновича и умолк.
Троня в эти вынужденные минуты молчания ел кусок за куском и рассеянно по привычке следил за всем, что делается вокруг. Вот чайки погнались за поморником: разбойник, видно, хотел утащить у них птенца. С маячного дворика, как с балкона, открывался вид на океан. С высоты вода казалась бархатно-синей, без единой морщинки. От рыбачьей пристани, сдав ночной улов, уходили в море кавасаки. За горизонтом дымил корабль.
«Что у них за секреты?» — думал мальчик, следя за выражением лица радиста; тот все время подмаргивал дедушке и кивал на «коврижку».
За чаем, когда дедушка закурил трубку и глаза его под густыми бровями остановились на чем-то далеком в океане, Троня спросил его:
— Откуда это у вас дочь морского царя взялась?
— Ты слушай его. Он тебе наговорит, — ответил дедушка, встал и ушел к себе.
Радист подождал, пока стихли шаги Степана Харитоновича, и сказал с притворным участием:
— Плохо, брат, с нашим стариком...
Троня насторожился, готовый постоять за дедушку.
— Почему это плохо?
Брюшков повертел пальцем у виска.
— Что-то у него с приемной аппаратурой не в порядке.
Троня побледнел и часто задышал.
Брюшков прищурился, выставил ладонь перед собой.
— Постой! Побереги нервную систему. — И он рассказал Троне про вчерашний случай.
Троню словно током пронзила внезапная мысль.
— В каком она была костюме?
— Наверное, в царском купальнике. В каком же еще?
— Какого цвета?
— Цвета? Наверное, в каком-нибудь сногсшибательном. Может, в синем в крапинку, как скумбрия. Может, в капроне и перлоне.
— Может быть, в красном?
— Возможно... Ну, мне пора. Мое время в эфире. Присматривай за дедом.
Радист ушел, усмехаясь, в свою радиорубку.
Оставшись один, Троня стал размышлять над услышанным.
«Дедушка не мог ошибиться. Он видит, как в морской бинокль. Чудное дело — чем дальше, тем лучше видит. Может, у него спросить? Нет, все равно от него ничего не добьешься. Сердится, что я не сказал ему о ласте. Но я-то знаю его секрет. Дочь это или сын морского царя — все равно будет известно, как они попали в лагуну».
И Троня пошел в дедушкин кабинет — небольшую комнатку рядом с их спальней. Как и все помещения в башне маяка, она напоминала корабельную каюту. На столе, покрытом зеленым сукном, в строжайшем порядке лежали книги по лоции, вахтенный журнал, стопка бумаги, стоял телефон. Троня снял трубку и набрал номер. Ему долго не отвечали. Но Троня стоял и слушал упрямые гудки в телефонной трубке. Они условились встретиться с Костей на пристани в девять часов, сейчас не было еще и семи. Костя должен был находиться дома.. Наконец в трубке послышался зевок и сонный голос:
— Папа? Проспал я сегодня. Почему не разбудил?
— Нет, это я!
Костя сразу оживился. Троня ему еще ни разу не звонил по телефону.
— Ты? Что случилось?
— Приходи в лагуну. Есть новости.
— Сейчас, только обуюсь. Что, очень важно? Есть следы?
— Есть!
— Какие?
— Скажу потом. Дедушка нашел. Он все знает.
— Да? Что он знает?
— Вот сейчас на весь остров и объявлю!
— Понятно. Это не для телефонного разговора.
— Наконец-то понял.
— Думаешь, только ты понятливый? Может, мне позавтракать? Я живо разожгу примус.
— Не надо. Я захвачу рыбы, а ты возьми хлеба и еще чего-нибудь.
— Есть!
Троня положил трубку и улыбнулся. Но улыбка тотчас же исчезла с его лица, как только он повернулся к двери: там стоял дедушка, закрывая собой весь дверной проем.
— Ты почему по аппарату лясы точишь? Для этого он поставлен? Вдруг дело какое, а ты его занял. Сколько раз надо тебе говорить!
— Я...
— Заруби себе на носу! Чтобы это было в последний раз!
— Ладно, не буду!
Дедушка прошел к столу и сел на скрипучий стул. Троня хотел уйти.
— Погоди. Ты что, со своим дружком встречаешься насчет своего секрета?
— Да. Дело одно есть.
— Знаю, что за дело...
— Дедушка, а ты правда вчера видел на «коврижке» человека?
— Видел. Водолаз был с легким оборудованием.
И Троня рассказал дедушке о находке ласта, о своих предположениях и стал умолять, чтобы дедушка пока никому не говорил об этом.
— Раз мы напали на след, то разыщем, где он скрывается, и тогда скажем пограничникам. Ладно?
— Будь по-твоему.
— Вот спасибо! Мы его...
— Погоди, не горячись. Помни, Трофим, что хороших людей на свете больше, чем плохих. Не годится, брат, на человека напраслину возводить.
— Шпионы тоже, по-вашему, хорошие люди?
— Не о них речь... Да еще запомни: в жизни не все просто. Это не орех, сразу не раскусишь.
— Ну, я пошел.
— Иди. Да приходи вовремя!
— Знаю. Вахта в четыре.
— Ну, ну! Эх ты, секреты вздумал от деда заводить!
— Не мой это секрет, дедушка.
— Ну ладно. Не сержусь. Молодец, что слово держишь! Беги, да помни дедовы слова...
Пока Костя ел холодную рыбу и запивал ее водой из родничка, Троня сосал карамельки, прихваченные Костей из дому, и рассказывал последние новости. Костя с полным ртом сказал:
— Наверное, с подводной лодки?..
— Ясно!
— Пошли.
— Тише. И не показывайся. В лагуну спустимся с западной стороны. Молчание!
— Молчание! — повторил Костя.
И они стали пробираться меж каменных глыб к берегу лагуны. Из-за укрытия они осмотрели берег лагуны. О красноватый песок лениво плескались мелкие волны. Пролетел орлан, держа в когтях большую рыбу. Троня вспомнил разговор с дедушкой и сказал:
— Так и есть... Лосось пошел...
Костя кивнул и, пригнувшись, побежал по берегу. Вдруг он упал и, повернувшись на бок, поманил рукой. Троня, также сгибаясь до самой земли, перебежал и лег рядом с Костей.
— Что такое?
— Следы. Осторожней, не раздави. Смотри, один узкий остроносый, другой будто медвежий.
